Глава 3
Шмыг

Едва Джордж выскочила из комнаты со свирепой гримасой на лице, вошла Генри, засунув руки в карманы бриджей.

– Привет, Генриетта! – тут же обратился к ней Дик.

Генри ухмыльнулась.

– А, так вам уже наябедничали? А уж как я гордилась, когда вы приняли меня за мальчишку!

– У тебя даже пуговицы на жокейской куртке не на ту сторону застёгиваются, – сказала Энн, которая только сейчас это заметила. – А вы и правда с Джордж – два сапога пара!

– Между прочим, я больше похожа на настоящего мальчишку, чем Джордж, – заявила Генриетта.

– Только из-за волос, – сказал Дик. – Потому что у тебя они прямые.

– Ты, главное, при Джордж это не говори, – предупредила Энн. – Потому что она тут же подстрижётся под каторжника или ещё кого-нибудь лысого и бритого.

– Всё равно Генри молодец, что встретила нас и помогла с вещами, – стоял на своём Джулиан. – Кто-нибудь хочет печенье?

– Нет, спасибо, – ответили Энн и Генри.

– А что, съесть его всё до крошки будет невежливо? – поинтересовался Дик, не сводя глаз с тарелки. – Оно домашнее, ужасно вкусное. Я хоть сколько съем.

– С вежливостью тут не очень, – с ухмылкой сообщила Генри. – Да и мыться-стираться мы не слишком любим. Вечером к ужину положено снимать бриджи – это ужасная докука, тем более что капитан Джонсон свои не снимает.

– Ну, есть какие-нибудь новости? – поинтересовался Джулиан, допивая лимонад. – Происходит тут что-нибудь интересное?

– Ровным счётом ничего, – ответила Энн. – Если не считать лошадей, скука смертная. Местечко-то захолустное, и из интересного мы слышали только название большой далёкой пустоши, которая тянется отсюда до самого побережья. Тайная пустошь.

– Интересно почему? – спросил Дик. – С ней связана какая-то старая-старая тайна?

– Не знаю, – ответила Энн. – Кажется, теперь там бывают только цыгане. Сюда приходил цыганёнок с охромевшей лошадью, сказал, что его табор отправляется на эту самую Тайную пустошь. Не знаю, что им понадобилось в этой глуши, – там нет ни ферм, ни даже домов.

– Цыгане вообще странные люди, – заметила Генри. – Но мне нравится, как у них принято оставлять знаки для других цыган: они называются паттеранами.

– Паттеранами? Да, про них я слышал, – сказал Дик. – Цыгане укладывают ветки и листья определённым образом или что-то в таком духе, да?

– Да, – подтвердила Генри. – Мне дома садовник однажды показал несколько веток у нас за забором и сказал, что это знак для других цыган. И даже объяснил, что он означает.

– И что? – заинтересовался Джулиан.

– «Попрошайничать тут бессмысленно. Люди жадные. Ничего не дадут!» – ответила Генри смеясь. – Ну, по крайней мере, он мне это так объяснил.

– Давайте спросим у цыганёнка, который привёл свою лошадку, – предложила Энн. – Может, он покажет нам некоторые знаки. Я бы с удовольствием их выучила. Такое всегда может пригодиться!

– Ещё бы. А ещё спросим его, зачем цыгане ездят на Тайную пустошь, – сказал Джулиан, вставая и смахивая крошки с пиджака. – Уверен, что не просто так!

– А куда старина Джордж подевалась? – осведомился Дик. – Надеюсь, она не наделает глупостей.

Джордж обнаружили в одном из стойл: она чистила лошадь скребницей, да так яростно, что было весьма удивительно. Шур-шур-шур-шур-шур! Вот это да! Джордж пыталась таким образом справиться с обидой. Нет, не должна она портить мальчикам и Энн жизнь! Но какова эта мерзкая Генриетта – встретила их, прикинулась мальчишкой. Погрузила сама багаж, разыграла их как маленьких! А они что, так ничего и не заметили?

– А, вот ты где, Джордж! – раздался от дверей голос Дика. – Давай я тебе помогу. Ого, как ты загорела! И вся в веснушках, как всегда!

Джордж не смогла скрыть ухмылку. А потом перебросила Дику скребницу:

– Ладно, держи тогда! Вы с Джу собираетесь ездить верхом? Лошадей здесь куча, есть из чего выбрать.

Дик обрадовался – Джордж, похоже, остыла.

– Собираемся. Хорошо бы куда-нибудь съездить на денёк. Например завтра. Поедем посмотрим на эту Тайную пустошь?

– Отлично, – одобрила Джордж и начала перекидывать солому с места на место. – Только не с этой девицей, – заявила она из-под охапки соломы.

– Какой девицей? – невинно переспросил Дик. – А, ты про Генри! Мне всё кажется, что она – мальчик. Нет, мы её не возьмём. Только наша пятёрка, как обычно.

– Тогда ладно, – с готовностью согласилась Джордж. – А вот и Джулиан. Помоги-ка нам, Джу!

Так здорово, что мальчики опять рядом – шутят, смеются, поддразнивают. Днём они все вместе отправились погулять в поля и послушать про жизнь в лагере. Всё было так же, как и раньше, и Тимми радовался не меньше других. Он подбегал то к одному из друзей, то к другому, всех облизывал на ходу и вовсю вилял хвостом.

– Ты уже три раза заехал мне хвостом по лицу, Тимми, – укорил его Дик, уклоняясь. – Ты не можешь иногда оглядываться, чтобы посмотреть, где там моё лицо?

«Гав», – радостно отозвался Тимми, развернулся и принялся облизывать Дика, хлеща Джулиана хвостом по лицу.

Тут у них за спиной кто-то протиснулся сквозь живую изгородь. Джордж похолодела, решив, что это Генриетта. Тимми встревоженно тявкнул.

Но это была не Генриетта, а маленький цыганёнок. Он подошёл поближе. На лице его виднелись следы слёз.

– Я пришёл за своей лошадью, – сообщил он. – Вы знаете, где она?

– Её пока ещё нельзя уводить, – сказала Джордж. – Тебе же капитан Джонсон это говорил. А что случилось? Ты чего плакал?

– Меня папа побил, – ответил мальчик. – Так стукнул, что я на пол свалился.

– За что? – изумилась Энн.

– За то, что я оставил у вас лошадь, – ответил цыганёнок. – Папа сказал, что ей просто надо было помазать ногу мазью и забинтовать. Ведь завтра нам уходить вместе с другими кибитками.

– Ну лошадь в любом случае забрать не удастся, – сказала Энн. – Ей и ходить-то ещё нельзя, а уж кибитку тянуть и тем более. Ты ведь не хочешь, чтобы капитан Джонсон сообщил в полицию, что вы заставляете больную лошадь работать? А он, как известно, слов на ветер не бросает.

– Знаю. Но мне всё равно нужно забрать лошадь, – стоял на своём мальчик. – Я без неё домой боюсь возвращаться. Отец меня убьёт.

– Смотрю, сам он не рискнул прийти, потому и прислал тебя, – с отвращением произнёс Дик.

Мальчик промолчал, только утёр лицо рукавом. А потом шмыгнул носом.

– Достань носовой платок, – велел ему Дик.

– Пожалуйста, отдайте мне лошадку, – попросил мальчик. – Я же сказал, мне не жить, если я вернусь без неё.

И он снова заплакал.

Детям стало его очень жалко. Был он таким тощим и заморённым – и господи, как он всё время шмыгал носом!

– Как тебя зовут? – спросила Энн.

– Шмыг, – ответил мальчик. – Так меня отец называет.

Имя было самое подходящее, но какой, судя по всему, ужасный отец у бедного цыганёнка!

– А настоящего имени у тебя нет? – поинтересовалась Энн.

– Есть, только я его позабыл, – ответил Шмыг. – Отдайте мне лошадку. Я же сказал, меня отец ждёт.

Джулиан поднялся:

– Я пойду поговорю с твоим отцом и вразумлю его. Где он?

– Вон там! – Шмыг, громко шмыгнув носом, указал за изгородь.

– Я пойду с тобой, – сказал Дик.

Кончилось тем, что все встали и пошли со Шмыгом. Выйдя за ворота, они увидели смуглого угрюмого мужчину – он неподвижно стоял неподалёку. У него были густые курчавые сальные волосы, а в ушах болтались огромные золотые кольца. Когда компания подошла ближе, он поднял глаза.

– У вашей лошади ещё нога не зажила, – обратился к нему Джулиан. – Капитан говорит, её можно будет забрать завтра или через день.

– Я сейчас заберу, – буркнул цыган. – Мы не сегодня завтра двигаем на пустошь. Не могу ждать.

– Да откуда такая спешка? – удивился Джулиан. – Никуда от вас пустошь не денется.

Цыган нахмурился и переступил с ноги на ногу.

– Вы разве не можете остаться ещё на пару дней? А потом догоните своих, – предложил Дик.

– Слушай, пап! Давай ты поедешь с другими кибитками! – тут же придумал Шмыг. – Садись к Мозесу, а нашу пока здесь оставишь. А я завтра или послезавтра сам запрягу лошадь – и следом!

– А ты дорогу знаешь? – поинтересовалась Джордж.

Шмыг презрительно махнул рукой:

– Во проблема! Они мне паттераны оставят.

– Ах да, – вспомнил Дик. А потом повернулся ко всё ещё молчавшему цыгану: – Ну что скажете? По-моему, Шмыг отлично придумал, а сегодня мы вам лошадь в любом случае не отдадим.

Цыган повернулся и что-то сердито бросил бедному Шмыгу – тот попятился, как будто его ударили. Наша четвёрка не поняла ни слова – цыган говорил на незнакомом языке. А потом он развернулся на каблуках и, даже не глянув на них, зашагал прочь, только серьги поблёскивали находу.

Шмыг в очередной раз шмыгнул носом.

– Он очень рассердился. Сказал, что поедет с другими, а я потом их догоню вместе с лошадкой, Стригунком, и нашей кибиткой, – поведал он. – А сегодня сам там побуду, с Лиз.

– А Лиз это кто? – спросила Энн в надежде, что это добрая тётя, которая присмотрит за несчастным мальчишкой.

– Моя собака, – пояснил Шмыг и улыбнулся впервые за всё время. – Я её дома оставил, потому что она иногда кур гоняет, а капитану Джонсону это не нравится.

– Ещё бы, – подтвердил Джулиан. – Ну ладно, решено: придёшь завтра за Строгунком, или Стригунком, или как там зовут твоего коняшку, – поглядим, сможет ли он ходить.

– Вот и хорошо, – согласился Шмыг, вытирая нос. – Я не хочу, чтобы Стригунок охромел, понятно? Вот только папа у меня очень строгий.

– Это мы уже поняли, – сказал Джулиан, рассматривая синяк у Шмыга на лице. – Приходи завтра – может, покажешь нам эти ваши паттераны – ну знаки. Мы хотим их выучить.

– Приду, – пообещал Шмыг, вовсю кивая головой. – А вы придёте посмотреть на нашу кибитку? Я буду там один – ну только с Лиз.

– Ну хоть будет чем заняться, – обрадовался Дик. – Придём. Надеюсь, она не очень вонючая.

– Вонючая? – удивился Шмыг. – Ну не знаю. Но паттераны я вам покажу, а Лиз покажет всякие фокусы. Она ужасно умная. Когда-то в цирке выступала.

– Нужно взять Тимми, чтобы посмотрел на умную собаку, – решила Энн, поглаживая Тимми, который до этого гонял кроликов и только-только вернулся. – Тимми, хочешь в гости к очень умной собаке по имени Лиз?

«Гав!» – подтвердил Тимми, вежливо вильнув хвостом.

– Отлично, – сказал Дик. – Я очень рад, Тим, что ты согласен. Мы постараемся завтра прийти, Шмыг, после того как ты забежишь сюда узнать, как дела у Стригунка. Только мне почему-то кажется, что забрать его ты не сможешь. Ну поглядим!