Глава 2
Первые дни

В первые дни новой четверти в школе всегда очень весело и интересно. Ещё не утверждено расписание, необязательно строго соблюдать дисциплину, все разбирают вещи и, самое главное, с удовольствием опустошают привезённые из дома коробки с гостинцами.

Поначалу близняшки, как и все остальные девочки, скучали по дому и по своим мамам. Но в Сент-Клэре их ожидало столько всяких дел, что просто некогда было грустить и расстраиваться. Очень скоро все как-то незаметно втянулись в школьный ритм. А как, оказывается, приятно было снова увидеть учителей, войти в свой класс, сесть на привычное место, убедиться, что на парте Дженет по-прежнему чернеет клякса, похожая на кошку с двумя хвостами!

Всем раздали новые учебники, карандаши, ластики, линейки и ручки.

– Ах, чудесные новые учебники! – воскликнула Мамзель, оглядывая класс. Её большие глаза сияли от удовольствия. – Чудесные новые учебники, полные прелестных упражнений по французскому языку! Что такое, Дорис? Что за стон? Надеюсь, в этой четверти у меня не прибавится седых волос из-за твоего поведения, как прибавилось в прошлой? Вот, видишь эту седую прядь, ma cher^[2] Дорис? Это твоих рук дело!

Мамзель вытянула тонкую прядку из тугого пучка и шутливо помахала перед носом у Дорис.

– Я буду очень стараться, мадемуазель, – пообещала Дорис. – Но у меня никогда, никогда не получится правильно произнести французское «р». Никогда!

– Р-р-р! – произнесла Мамзель, восхитительно грассируя.

В этот момент она была так похожа на рычащую собаку, что девочки, не выдержав, захихикали, но никто не решился сказать об этом вслух.

Каждая учительница приветствовала девочек по-своему. Мисс Робертс уже видела большинство своих учениц на вокзале и в поезде. Элисон она сразу очень понравилась, хотя девочка заранее побаивалась её острого язычка. Да, мисс Робертс кого хочешь могла поставить на место.

К близняшкам классная руководительница обратилась отдельно:

– Пат, Изабель, я по вашим лицам вижу, что в этой четверти вы намерены учиться хорошо. У тебя такой решительный вид, Пат. А Изабель, я знаю, всегда следует твоему примеру. Ну что, станете первыми хотя бы по нескольким предметам?

– Я бы хотела, – с жаром ответила Пат. – В Редруфсе – это наша прошлая школа – мы всегда учились на «отлично». Теперь мы уже привыкли к Сент-Клэру и сможем работать быстрее.

Экономка была в своей комнате: раздавала полотенца, простыни, наволочки, одновременно предупреждая, что все оторванные пуговицы и дырки девочкам придётся пришивать и зашивать самим в классе рукоделия.

– Но я не умею зашивать всякие там простыни! – возмутилась Элисон.

– Так, может, мама и отправила тебя сюда для того, чтобы ты этому научилась, помимо всего прочего? – широко улыбнулась экономка. – Ты ведь хочешь когда-нибудь выйти замуж, жить долго и счастливо и быть хозяйкой в собственном доме? Тогда ты должна уметь следить за постельным бельём и зашивать все дыры. Впрочем, прямо сейчас тебе беспокоиться не о чем – твоя мама дала тебе с собой только новые вещи. Так что, если ты не станешь специально дырявить простыни и отрывать пуговицы, зашивать будет особо нечего. Во всяком случае, в этой четверти.

А ещё каждая девочка должна была зайти поздороваться с мисс Теобальд. Элисон пошла к ней вместе с Пат и Изабель. Она ужасно волновалась, пока они ждали своей очереди у двери кабинета.

– Что мне ей сказать? – шепотом спросила Элисон у близняшек. – Она очень строгая?

Тут дверь открылась, и вышли Дженет и Хилари.

– Вы следующие, – кивнула Хилари.

Девочки прошли в кабинет. Директриса мисс Теобальд понравилась Элисон с первого взгляда. И хотя лицо у неё было серьёзное, она так хорошо улыбалась!

– Пат и Изабель, я рада видеть вас снова, да ещё такими довольными, – проговорила она. – Помню, когда мы с вами знакомились в прошлой четверти, вы были такие хмурые и не желали разговаривать. Но теперь я вас хорошо знаю. Вы будете очень стараться ради своего класса и ради всей школы тоже.

– Да, конечно, мисс Теобальд, – ответили близнецы, просияв в ответ.

– А вот и ещё одна сестричка О’Салливан, – сказала мисс Теобальд, поворачиваясь к Элисон. – Думаю, мисс Робертс порадуется, если все три сестры О’Салливан в её классе будут прилежно трудиться. Тебе повезло, Элисон, что у тебя есть две умненькие сестрички, которые помогут освоиться в этой четверти.

– Да, мисс Теобальд, – пролепетала Элисон, трепеща и волнуясь.

– Ну, теперь можете идти, – сказала мисс Теобальд. – Но помните, Пат и Изабель, я здесь для того, чтобы помочь вам, что бы ни случилось, поэтому не бойтесь обращаться ко мне, договорились?

Все три девочки покинули кабинет, немного робея и одновременно восхищаясь директрисой, а потом весело помчались в общую гостиную, которую Элисон ещё не видела.

– А что, нет отдельных комнат? – разочарованно протянула Элисон, оглядывая большую комнату, которую делили между собой ученицы первого и второго классов. – Тут такой ор стоит!

Действительно было шумно. Девочки болтали и смеялись. Несколько человек слушали радио, а на другом конце комнаты кто-то ставил пластинку, отчего проигрыватель издавал весьма странные звуки.

– Ты скоро привыкнешь, – жизнерадостно сказала Пат. – Здесь очень хорошо и уютно. Смотри, Элисон, вот тут на полке есть место, можешь класть сюда свои вещи. Жестянки с кексами и печеньем, шитьё или вязанье, библиотечные книжки. Другая половина полки – наша с Изабель. Клади всё аккуратно, а то нам места не хватит.

Близняшки провели свою сестру по всей школе и показали ей просторные классы с прекрасными видами из окон, огромный спортивный зал, художественную студию, расположенную на верхнем этаже под самой крышей и потому отлично освещённую – свет падал с северной стороны. А ещё лабораторию и даже гардеробную, где у каждой ученицы имелся собственный шкафчик для обуви и крючок для верхней одежды и комбинезона.

– А я буду жить с вами в одной комнате, Пат? – застенчиво спросила Элисон, заглядывая в просторные комнаты. Каждая комната была разбита на восемь отделений, и в каждом отделении стояло по кровати.

– Я спрошу у Хилари, – ответила Пат. – Она староста нашего класса, значит, должна знать. Эй, Хилари, ты не в курсе, Элисон будет жить в нашей комнате?

Хилари вытащила список.

– Комната восемь, – прочитала она. – Хилари Уэнтворт, Пат и Изабель О’Салливан, Дорис Элворд, Кэтлин Грегори, Шейла Нейлор, Дженет Робинс и Элисон О’Салливан. Ну вот, всё так же, как в прошлой четверти, только Вера Джонс перешла в девятый номер. Наверное, чтобы освободить место для Элисон.

– Здорово! – обрадовалась Пат. – Элисон, тебе повезло, ты с нами.

Две другие новенькие тоже оказались в первом классе у мисс Робертс. Высокую хмурую девочку звали Марджери Фенуорти. Судя по виду, её следовало бы определить во второй класс, но очень скоро стало ясно, что учится она неважно – даже для первого класса.

– Странная она какая-то, – сказала Пат Изабель после первого утреннего занятия, на котором присутствовала Марджери. – Можно подумать, ей совершенно без разницы, что она делает или говорит. По-моему, она может быть ужасно грубой. Вот будет шуму, если они с Мамзелью не поладят.

Марджери Фенуорти держалась особняком. В свободное время она читала, а если кто-то пытался с ней заговорить, отвечала так коротко, что скоро все от неё отстали. Она могла бы быть очень красивой, если бы улыбалась хоть изредка, но, как верно заметила Пат, у Марджери всегда был такой вид, словно она вот-вот откусит тебе голову.

Люси Ориэлл, другая новенькая, оказалась полной противоположностью Марджери. Она была необыкновенно умна, но, поскольку ей пока исполнилось лишь четырнадцать с половиной лет, её отправили в первый класс, – пусть даже на одну четверть. У неё ни с чем не возникало сложностей и память была отличная. И вообще она всегда сияла как солнышко.

– Как она лопочет по-французски с Мамзелью! – простонала Дорис. – А как рисует на уроках рисования! Шекспира шпарит наизусть целыми главами, а я с трудом могу зазубрить пару строчек!

Все рассмеялись. В том, что касалось учёбы, Дорис была непроходимой тупицей, но у неё имелся свой талант – она потрясающе смешила людей! Дорис могла танцевать всерьёз или с юмором, а кроме того, изумительно передразнивала окружающих, хотя, как ни странно, не способна была воспроизвести французский акцент Мамзели. Дорис все любили. Как говаривала Дженет: «Круглая дура, но такая милая!»

– Как тебе три наши новенькие, Дженет? – спросила Хилари, покусывая кончик карандаша. Она пыталась решить задачу по арифметике, заданную мисс Робертс.

Пат и Изабель сидели рядом и с интересом прислушивались к разговору. Дженет решительно откинула назад свои тёмные волосы и выдала мнение:

– Люси Ориэлл – супер! Умная, ответственная, добрая и весёлая. Марджери Фенуорти – мрачная пофигистка с тяжёлым прошлым.

– То есть? – удивилась Пат.

– Попомните моё слово, Марджери неспроста держится на отшибе и плюёт на всё с высокой колокольни, – заявила Дженет, которая, когда хотела, могла быть чрезвычайно проницательной. – С чего бы пятнадцатилетней девушке иметь такой отвратительный характер? Интересно, как у неё шли дела в прошлой школе? Что-то я сомневаюсь, что она там с кем-то дружила!

Близняшки одновременно посмотрели на Марджери. Та, как всегда, сидела, уткнувшись носом в книжку, в противоположном конце комнаты. А тем временем Дженет перешла к третьей новенькой – Элисон.

– Наверное, я не должна особенно распространяться про Элисон, поскольку она ваша сестра. Но, если честно, по-моему, она самая настоящая воображала без единой мысли в хорошенькой головке.

– Ну спасибо за мнение, Дженет! – расхохоталась Хилари. – Просто удивительно, как ты умеешь высказать всё, что другие думают, но не решаются произнести вслух!

Глава 3
Элисон получает первый урок

Весенняя четверть встретила учениц промозглой сыростью. По утрам девочки вылезали из кроватей, дрожа от холода. Элисон поднималась с огромным трудом. Хилари приходилось по нескольку раз сдёргивать с неё одеяло, чтобы разбудить.

– Не надо! – кричала Элисон, готовая разреветься от злости. В её прежней школе с ней так никогда не обращались. – Я уже встаю!

Все тихонько посмеивались про себя. По мнению девочек, Элисон нередко вела себя по-дурацки. Например, она часами придумывала разные причёски и любовалась собой в зеркале. А если вдруг замечала на лице какое-нибудь крошечное пятнышко, могла вздыхать и стонать несколько дней, пока оно не пройдёт.

– Можно подумать, кого-то интересуют её пятна, – с отвращением заметила по этому поводу Дженет. – Было бы на что смотреть! Самовлюблённая дурочка!

Через неделю-другую близняшкам казалось, что они в школе уже несколько месяцев. Каждый класс работал по своему чёткому расписанию. В лакросс^[3] играли три раза в неделю, а в свободное время любой мог выйти на поле потренироваться. Физкультура была дважды в неделю, и близняшкам это тоже нравилось. А новенькая Марджери все упражнения выполняла только на «отлично».

– Она такая сильная, правда? – с восхищением проговорила Пат, глядя, как Марджери ловко карабкается по канату, прикреплённому к потолку.

– Она и играет, и выполняет все упражнения так, как будто с кем-то дерётся! – как всегда, точно подметила Дженет. – Вы посмотрите, как стискивает зубы, когда лезет по канату. Не хотела бы я снова столкнуться с ней во время лакросса! В прошлый раз она мне такие синяки наставила на костяшках пальцев, хотя я была в защитных перчатках! – И Дженет показала свои синяки.

– Дикая какая-то! – сказала Дорис. – Белинда дисквалифицировала её вчера за то, что она нарочно подставила мне подножку на поле. Но зато как хорошо оказаться с ней в одной команде! Решит забить гол – забьёт, даже если придётся посшибать с ног всех игроков на поле.

Люси Ориэлл тоже отлично играла в лакросс. В прошлой школе она была капитаном команды и носилась быстро, как ветер.

– Да у неё вообще всё хорошо получается, везёт ей! – сказала Хилари. – А вы видели, как она рисует? Так здорово! Она показала мне свои акварели, которые сделала во время каникул, когда отдыхала вместе с папой. Я сначала даже не поверила, что сама нарисовала! Конечно, это она в папу уродилась. Наверное, он получает кучу денег за свои портреты, и неудивительно, что у неё такая красивая одежда.

– Жалко, что ваша глупая сестрица совсем не старается освоить игру, – проговорила Дженет, глядя, как Элисон пытается поймать в сетку резиновый мячик для лакросса, который подала Кэтлин.

Кэтлин сделала совсем простой бросок, но Элисон всё равно не поймала мячик – впрочем, как всегда.

– Элисон, ты что, ни в какие игры раньше не играла? – не выдержав, крикнула Дженет.

– Играла, – ответила та, вспыхивая, – в хоккей. Эта игра гораздо интереснее вашего дурацкого лакросса. У меня всегда лучше получалось отбивать, чем ловить. Я очень здорово играла в хоккей, когда училась в Редруфсе. Скажи, Пат!

Но Пат что-то не припоминала, чтобы Элисон во что-либо хорошо играла, и потому промолчала. Тут к близняшкам подошла Белинда Тауэрс.

– Слушайте, сделайте что-нибудь с этой своей сестрой! Я ей говорю, чтобы она потренировалась кидать и ловить мяч, а эта дурочка только стоит и блеет в ответ! Как бы придать ей ускорения?

Пат рассмеялась. Элисон и правда блеяла, лучше не скажешь.

– Попробую заняться ею, – согласилась она. – В конце концов, я и сама вела себя отвратительно, когда только перешла к вам. Попытаюсь разъяснить Элисон кое-что так же, как разъяснили нам с Изабель.

– Она слишком много о себе воображает, – как всегда, прямо сказала Белинда. – Глупенькая улыбочка, большие голубые глаза, блеющий голосок… Заставьте её немного попрыгать, хорошо? Я уже устала с ней биться.

Пат и Изабель взялись за Элисон. Та была возмущена этим до глубины души.

– Только сядешь почитать, как вы гоните меня тренироваться с мячом, – ворчала она. – Что вы тащите на улицу в холод и ветер? Если это вы так за мной присматриваете, то лучше не надо.

А потом подошла её очередь выполнять поручения двух старших девочек – Риты Джордж и Кэти Уайт. Как-то раз во время чая они прислали за Элисон одну из младших учениц.

– Элисон, тебя Рита зовёт! Давай бегом! На этой неделе ты выполняешь все её поручения.

– Какие ещё поручения? – недовольно поинтересовалась Элисон, дожёвывая кекс.

– Откуда я знаю? Кажется, ей чай надо заварить. И по-моему, у неё в комнате потух камин. Надо будет его заново растопить.

Элисон надулась от возмущения:

– Я должна разводить огонь? Да я в жизни этого не делала! И представления не имею, как его разводить!

– Если ты сейчас не пойдёшь, будут большие неприятности, – предупредила Изабель. – Кэти Уайт не такая терпеливая, как Рита. Иди лучше. Что ты как маленькая!

Элисон, недовольно бурча себе под нос, поплелась в комнату Риты. Когда она наконец явилась, старшая девушка нетерпеливо вскинула голову.

– Господи! Ты всегда еле ползаешь? Вот уж не повезло нам на этой неделе! Мы из-за тебя ничего не успеем!

– Разгреби уголь и быстренько разожги огонь, – низким голосом велела Кэти Уайт. – Бумага и щепки в шкафу. Шевелись поживее, к нам на чай придут другие девочки.

Бедная Элисон! Она, как могла, разгребла угли и, достав из шкафа бумагу и щепки, кучей свалила их в камин. Каминная решётка была горячей. Случайно коснувшись её, девочка тут же обожгла руку и громко взвизгнула.

– Что такое? – испуганно вздрогнула Рита.

– Я руку обожгла о решётку! – сказала Элисон, прижав ладонь к груди, хотя на самом деле ей было вовсе не больно.

– А ты что, думала, решётка будет ледяной после того, как в камине весь день горел огонь? – нетерпеливо сказала Рита. – Просят же тебя, скорее зажигай. Коробок со спичками – на каминной полке.

Элисон чиркнула спичкой, поднесла к бумаге, и та мгновенно вспыхнула. И в это же время в комнату вошли, переговариваясь между собой, ещё три старшие девочки, одна из них – Белинда Тауэрс. Никто не обратил внимания на первоклашку, разжигающую огонь в камине, и Элисон почувствовала себя очень маленькой и незначительной.

Бумажные листы сгорели, а щепки и не думали заниматься. И бумаги в шкафу больше не осталось. Ну вот! Элисон робко обернулась к Рите.

– Извини, а где мне взять ещё бумагу?

– Там, на столе, – коротко кивнула Рита, хмуро глянув на Элисон, и отвернулась.

Взрослые девочки продолжали разговаривать, а Элисон подошла к ближайшему столу – перед ней лежали листы бумаги, исписанные Ритиным аккуратным мелким почерком.

«Наверное, ненужные черновики», – подумала Элисон.

Взяв листки со стола, она разложила их в камине и поднесла горящую спичку. В тот же момент раздался громкий вопль Риты:

– Стой! Погоди! Ты что, мою домашку хочешь сжечь?! Ой, точно! Схватила мою домашнюю работу по французскому!

Все бросились к камину. Элисон отпихнули в сторону. Рита попыталась выхватить из огня свои драгоценные странички, но было поздно – они мгновенно вспыхнули и тут же превратились в горстку чёрной золы.

– Элисон! Как ты могла! – захлебываясь от ярости, закричала Рита. – Тебе надо как следует уши надрать!

– Я не хотела, – пролепетала Элисон, сжавшись и чувствуя, как слёзы капают в камин. – Ты же сама сказала: «На столе», и…

– Ты что, не можешь отличить вчерашнюю газету от сегодняшней домашней работы? – возмущённо вопила пятиклассница. – Теперь мне целый час придётся переделывать всё заново!

– И огонь она так и не разожгла! – вставила Белинда Тауэрс. – Ты так же бездарна в домашних делах, как и в спортивных играх, Элисон.

– Пожалуйста, отпустите меня, – зарыдала Элисон, готовая умереть от стыда под обвиняющими взглядами старших девочек. – Я не умею разжигать камин. Правда, не умею!

– Значит, самое время научиться, – мрачно заявила Рита. – Так, где бумага? Смотри, кладёшь её вот так и вот так. Теперь щепки. Разложи их, чтобы они загорелись от бумаги, а потом от них загорится уголь. Теперь насыпь угля сверху. Да не так, дурёха, куда такой огромный кусок кладёшь? Ты все щепки сбила. Чтобы огонь разгорелся, нужно сначала насыпать угли поменьше, вот такие.