– Красота и боль, – повторила Отем, как будто разговаривала сама с собой. – Мне кажется, эти понятия неразделимы. – Возможно, боль существует для того, чтобы мы научились ценить красоту, – предположил я.
И меня злило, что Уэстон такой красивый, что я смущаюсь, глядя на него; хотелось дать ему пощечину или поцеловать, чтобы стереть это каменное выражение с его лица…
Я ненавидела одиночество. Ненавидела пустые постели и тихие утра. Я любила долгие разговоры, долгие поцелуи и ощущение присутствия рядом партнера, с которым идешь по жизни рука об руку; такого, который заполнит много глав в книге моей жизни.
– Ну, это не совсем обман. – Коннор встал и взял со стола свой кошелек и ключи. – Ты просто написал то, что я чувствовал, но не мог выразить словами.
«Нет, я написал то, что чувствовал сам, но никогда не смогу произнести вслух».