Глава 1

Сентябрь

– Базовым компонентом фонетической структуры любого языка является звук… – бубнила себе под нос преподавательница по теоретической фонетике английского языка на первой паре.

Как бы я ни старалась, никак не получалось сосредоточиться на предмете, потому что ладонь Стаса у меня под юбкой значительно притормаживала мыслительный процесс. Когда же пальцы моего парня, соскользнув с бедра, двинулись к кружевной вставке на трусиках, я закинула ногу на ногу и, слегка отодвинувшись, пресекла попытку столь наглого вторжения.

– Ну, Са-аш… – обиженно протянул Кандинский, поправляя очки в стильной черной оправе.

Я закатила глаза.

Теперь понятно, почему он настоял сидеть на галерке. Неужто пересмотрел фильмов для взрослых?

Однако Стас, похоже, не собирался сдаваться, вновь усаживаясь на неудобной лавке так, чтобы между нашими телами не оставалось места. Подмигнув, он накрыл мое колено слегка липкой горячей ладонью.

И угораздило меня же прийти в юбке…

В городе все эти дни стояла адская жара. В моей комнатке без кондиционера дышать было нечем, поэтому я надела на занятия белоснежную футболку и такую же юбку в складку а-ля примерная студентка и натянула гольфы и лоферы на тракторной подошве. Сейчас бы принимать водные процедуры, а не сидеть на нудных лекциях. Хотя этим летом до пляжа я так и не добралась – работала без выходных и проходных.

Пальцы Кандинского тем временем снова подбирались к моему бедру. Не сказать что это было неприятно…

В том, что касалось матчасти, к Стасу вопросов не было. Он все делал правильно. Гладил. Трогал. Сжимал. Разжимал. Даже целовал так, как надо. Где только успел набраться опыта? Вроде всегда был на виду.

Повернув голову, я смерила парня внимательным взглядом. У Стаса каштановые слегка вьющиеся волосы, а на носу хорошо заметна россыпь дерзких веснушек. Кандинский, как обычно, щеголял в одной из своих излюбленных футболок с дурацким принтом. На этот раз на его груди крупными буквами читалось «ХиШный, но симпотиШный». К футболке прилагались чересчур обтягивающие его тощую задницу джинсы.

Мы со Стасом дружили с девятого класса. С того момента, как я перешла в лицей с углубленным изучением иностранных языков. Разумеется, я сразу уловила исходящую от него далеко не дружескую симпатию, однако не могла ответить парню взаимностью.

Но время шло, а Кандинский продолжал находиться рядом, и как-то само собой вышло, что поступил со мной на один факультет. Его зачислили на бюджетное отделение, а вот мне до бесплатного места не хватило всего пары баллов. Однако сначала это обстоятельство не казалось такой уж трагедией, ведь, пока был жив отец, наша семья не была стеснена в средствах. Сама не знаю зачем я вообще поступила на факультет иностранных языков… В большей степени потому, что папа придерживался мнения: иняз МГУ – это престижно. Да и в школе у меня никогда не было проблем с иностранным.

После трагических событий этой весны Стас Кандинский оказался одним из немногих, кто меня поддержал. Ну и в конце лета у нас закрутилось… Только, увы, пока его ласки не вызывали бабочек в животе. Однако я не теряла надежды.

Университетская подружка Лёлька убедила, что страсть не всегда разжигается с первой спички. Иногда нужно время, чтобы высечь искру. А может, это и есть тот самый штиль перед бурей? Поэтому я решила дать нам с Кандинским шанс.

– Саш, у меня новость… – Стас издал нетерпеливый смешок.

– М? – Я вопросительно вскинула бровь, пытаясь отодрать со своего колена его взмокшую ладонь.

– Я съехал от предков… Снял квартиру! – Мой парень просиял.

Какой прыткий.

– А зачем? – переспросила я с долей рассеянности.

– Как зачем? У нас же теперь все серьезно. Подумал, ты будешь оставаться у меня. Я, конечно, ни на что не намекаю… – Он поиграл бровями как актер третьесортного порно.

– Ну, круто…

На самом деле кощунство столько времени мучить парня, держа его на сухом пайке из легкого петтинга. Я и сама это понимала. Однако никак не могла вылезти из эмоциональной ямы, вызванной смертью отца. Столько всего навалилось, никак не получалось настроиться на романтический лад.

Я поморщилась, стараясь разобрать хоть что-то из загробной болтовни Калерии Игоревны.

– Устроим романтик сегодня вечером? – в улыбке Стаса сквозило желание. – По-взрослому. Без трусиков! – облизнулся.

Без трусиков.

Я кашлянула в кулак.

– Стас… У меня сегодня уже есть кое-какие дела, – небрежно проронила в ответ.

– Что за дела? – прищурился он.

К счастью, в этот момент первая пара подошла к концу, и с чувством выполненного долга, побросав вещи в рюкзак, я поспешила к выходу.

– Саш, у нас окно! Пойдем в кафе? – предложил Кандинский, нагоняя меня у входа.

Он собственнически сцепил наши ладони.

– Ну, хорошо…

Обмениваясь дежурными фразами, мы поспешили к студенческому кафетерию, расположенному на цокольном этаже корпуса. Да только до кафе нам не суждено было дойти…

Толкнув дверь, Стас запихнул меня в одну из пустых аудиторий.

– Кандинский, ты что творишь? Мы вообще-то так не договаривались! – запротестовала я, пытаясь увернуться.

– Сахарова, помолчи! – и он припал губами к моим губам, раскинув руки по обе стороны от моего тела.

– Нас Лёлька ждет…

Речь шла о нашей одногруппнице Оле, прогулявшей фонетику.

– Сашенька… – Стас столкнул нас лбами, – ты же знаешь, как долго я об этом мечтал…

– Но мы на учебе… И…

– Да и хрен с ним! Просто поцелуй… Не отталкивай… Я же твой парень… – он принялся несдержанно, чересчур слюняво меня целовать.

Р-р.

Я глубоко вздохнула, прикрывая глаза.

Ну почему лобзания со Стасом напоминали что-то вроде обязаловки? Я участвовала в процессе лишь технически, потому что всякий раз мысленно уносилась в дальние дали.

Я снова проживала тот наш безбашенный поцелуй с Артемом в подсобке.

Подарок, который я сделала себе на совершеннолетие. Это было захватывающе. Сродни поцелую с самым опасным демоном преисподней. Ох и покатал он меня на эмоциональных качелях… над пропастью.

Без страховки. Без шанса на спасение. В обрыв. С разбегу.

С той ночи я мысленно окрестила Артема Темным. Увы, это прозвище слишком хорошо характеризовало мою первую неразделенную любовь.

– Сашенька… – молитвенно шептал Стас, прижимаясь еще теснее. – Ну давай устроим пожар у меня дома? Знаешь, что я тебе сделаю… – Кандинский размашисто прошелся языком от одного уголка моей губы до другого.

Я издала нервный смешок.

– Х-хорошо… – чтобы хоть как-то включиться в процесс, я вновь сделала то, чего категорически делать было нельзя – детально воспроизвела в памяти тот особенный подарок, полученный от Апостолова на мое восемнадцатилетие.

* * *

Мой восемнадцатый день рождения не задался с самого утра.

– Как это, отменил мой праздник? – стараясь не растерять остатки хладнокровия, я в ужасе смотрела в равнодушные глаза отца.

Несмотря на возраст, он оставался статным привлекательным мужчиной с копной густых блестящих волос кофейного оттенка и ясными карими глазами. Он относился к тому типу мужчин, которые, как выдержанное вино, всегда пользовались популярностью у женщин.

– Александра, ты прекрасно знаешь: я против подобных сборищ, – отмахнулся отец и отсалютовал мне стаканом яблочного фреша. – Пригласи девочек домой. Не вижу проблемы. – Он сделал глоток сока. Его движения были медленными, размеренными.

– Не видишь проблемы? – повторила я на свистящем полувдохе. – Пап, я пригласила ребят заранее! Ложу забронировала! Внесла предоплату…

– Я все уладил. Деньги вернули. Не драматизируй. – Папа похлопал меня по плечу, растягивая губы в ледяной усмешке.

– Но…

– Дорогая, ты тактично умолчала, что половина гостей – это парни. Не думал, что мою дочь привлекают подобные сборища, – отец посмотрел на меня с осуждением.

На языке вертелось много всего, но я, поджав губы, с вызовом выдерживала его тяжелый взгляд. Наученная горьким опытом, я знала, что спорить бесполезно.

Мой отец – человек несгибаемой воли. Если он что-то решил, то переубедить нереально. Сколько я нервов потратила, будучи импульсивным подростком…

Однако все бунты заканчивались одинаково – моим домашним арестом и ограниченным доступом к телефону и интернету.

– Вечером отметим за ужином! А в выходной можешь пригласить подруг. Но только без этой шаболды… – папа брезгливо сморщил нос, очевидно, припоминая имя моей бывшей подруги Карины.

Именно из-за его неадекватной реакции на ее отношения с нашим одноклассником Мишкой Карина и попала в ряды бывших подруг. Увы, но по мнению Романа Сахарова, серьезные отношения с парнем со школьной скамьи автоматически приравнивали девушку к шаболде. То, что ребята пару недель назад подали заявление в ЗАГС, в расчет отец не брал.

– Хорошо, пап. До вечера, – я улыбнулась своему «надзирателю», стараясь подавить внезапное желание перевернуть все вверх дном.

Решила как обычно усыпить его бдительность своим смирением, потому что с человеком, у которого в доме арсенал огнестрельного оружия, вряд ли прокатит что-то другое.

– Я рад, что мы наконец начали понимать друг друга, – процедил он сквозь фальшивую улыбку.

Классное понимание в ультимативной форме. Пять балов, пап.

Хорошо, что в этот момент он отвлекся на телефонный разговор, и необходимость продолжать тягостную беседу отпала.

Проходя мимо кладовки, которую отец использовал как погребок для хранения коллекционного алкоголя, я не удержалась и прошмыгнула внутрь нее. Схватив с полки бутылку розового просекко, стоимостью как моя месячная зарплата, я засунула ее в свой вместительный шоппер и поспешила на работу. Удивительно, как меня до сих пор не лишили и этой маленькой отдушины… Пожалуй, отец и сам не ожидал, что я так долго продержусь в качестве девочки на побегушках.

Собственно, моя стажировка в ресторане «Патрики» затевалась как воспитательная мера после очередной нашей стычки, чтобы, как выразился «надзиратель», хоть немного сбить с меня спесь.

Папа лично договорился с Апостоловым, который был перед ним в долгу, поэтому мои смены не мешали учебе – работала я преимущественно вечером или по выходным дням.

Только отец не учел одной существенной детали…

Моих глупых неразделенных чувств к хозяину этого заведения.

Мне было тринадцать, когда, впервые увидев Артема, амур испещрил слабое девичье сердечко крупнокалиберными патронами. Загвоздка заключалась в том, что ему на момент нашего знакомства было уже двадцать пять лет. Ну и еще одно отягощающее обстоятельство…

Апостолов был ранен.

По понятным причинам, он не хотел светиться в больнице и предпочел операционную, расположенную в нашем доме. И восстанавливался он тоже у нас.

Каждую ночь я тайком пробиралась к нему, дабы хоть немного скрасить его времяпрепровождение: приносила книги, кроссворды, журналы… Несмотря на плохое самочувствие, со мной Артем всегда был добр. Болтал. Шутил. Засыпал под мои песни и сказки. Я даже пару раз для него станцевала.

И не сразу поняла, что влюбилась…

Сначала мои ощущения больше напоминали симптомы болезни: потеющие ладони, эйфория, свекольный румянец и потеря аппетита. В его присутствии меня натурально знобило.

Вспомнился наш первый диалог, когда я вломилась к нему посреди ночи с заранее приготовленными гостинцами наперевес.

– Как тебя зовут, чудо? – этим своим низким тягучим голосом, сверля меня внимательным взглядом.

– Сахарова. Александра…

От волнения я чуть не выдала и отчество. Хорошо хоть вовремя себя одернула. Ну, конечно, он в курсе, что я Сахарова…

– Сахарная Саша, стало быть…

От еле заметной улыбки, промелькнувшей в уголках потрескавшихся мужских губ, веяло чем-то подкупающе искренним.

– Сахарная Саша, – повторила я, порывисто хватая воздух.

А напоследок, получив от меня прощальный подарок в виде гороскопа совместимости, Артем даже пообещал на мне жениться. В шутку, конечно, но не трудно было догадаться, какой эффект произвела подобная шутка на одинокую юную романтическую душу.

Памятуя обо всем этом, я с волнительным предвкушением отправилась на стажировку в его ресторан, надеясь хоть на мизерное общение с биг-боссом.

Да только Артем растоптал мои глупые девичьи мечты, сделав вид, что меня не помнит. Разумеется, я пыталась сохранить остатки достоинства, однако совсем игнорировать его получалось с большим трудом…

Потому что мой босс был не только преступно красив, неприлично богат и идеально сложен, но и обладал настолько дымящейся густой мужской энергетикой, что в одном помещении с ним дышать-то выходило через раз… А вы говорите – игнор.

Я аккуратно подтерла ластиком словосочетание «полный игнор», заменив его игнором частичным, разрешая себе хотя бы смотреть.

Но в день моего совершеннолетия все установки слетели до заводских настроек.

После поздравления от коллектива с тортиком и чаем я попросила официанток Ингу и Оксану задержаться в подсобке, чтобы отметить мой праздник по-взрослому… бутылочкой игристого. Того самого коллекционного, которое я умыкнула у «надзирателя» несколькими часами ранее. Повезло, что девчонки оказались авантюристками под стать мне, и мы в два счета «разыграли» просекко. Да только полтора бокала на голодный желудок сыграли со мной злую шутку.

Я вернулась в зал и заметила Артема в компании очередной расфуфыренной бабенки. Судя по переглядкам, они в ближайшее время собиралась отчалить к берегам любви.

Меня такой острой волной обиды накрыло…

Он ведь знал, что у меня день рождения.

И единственный из всего коллектива не поздравил.

Босс, называется.

Увы, призрачная надежда на мою гордость не оправдалась, и я, насытив легкие кислородом, уверенной походкой направилась к их столу. Ну а дальше… совершила один из самых безрассудных поступков в своей жизни.

– Артем Александрович, можно вас на минутку? У нас ЧП!

– ЧП? – его низкий обволакивающий баритон переливался тихим хрипом, пока карие глаза беззастенчиво скользили по моему телу.

– Ну да… – Я нервно перебирала края фартука.

– Кого-то замочили? – осведомился он сухо.

– Почти… – Еле живая от волнения, я бесстрашно выдерживала его глубокий задумчивый взгляд. – Но вы должны сами увидеть.