36

Сон был сладостным и чересчур реальным.

Подушечкой пальца он водил по моим раскрытым половым губам, тяжело дыша. Гладил пальцем вверх и вниз, вперед и назад. Ноги покрылись гусиной кожей. Я возбуждалась. Представила, что это Миша пробрался ко мне в спальню и устроился между ног, пока я сплю.

Дернулась, когда незнакомец из сна стал нежно покрывать нижние губки поцелуями, ласкать их языком. Слегка покусывал. Посасывал.

Ножки мои задрожали. Я изогнулась в спине, тихонько ойкнув, когда он стал проникать вглубь. Сначала не сильно. Раззадоривая. Опаляя кожу нетерпеливым дыханием. А потом… Все быстрее.

– С-с… – судорожно выдохнула, скомкав простыни в ладонях.

Он так старательно вылизывал мою промежность. Была уже на грани двух миров: наслаждения и сна. Впервые эротический сон ощущался настолько реальным.

Я чувствовала желание каждой клеточкой, каждой прожилкой. На трепещущих ресницах застыл образ Миши. Его задумчивые зеленые глаза с коричневыми крапинками. Я столько раз фантазировала о том, как он целует меня. Там…

Хотя бы во сне могла не врать себе. А он все водил языком и водил. Посасывал губки. Лизал. Втягивал в рот клитор. Обводил языком…

Внезапно внутри меня словно окатило мощной волной кипятка. Он буквально обварил мои внутренности, растекся по бедрам, животу, ногам. Конечности наполнились влагой и дрожью. Запрокинув голову, я промычала что-то нечленораздельное. А потом открыла глаза…

И… чуть не лишилась сознания.

Потому что сон оказался самой жуткой в мире реальностью…

Миша с искаженным от боли лицом застыл около раскрытой двери, а Лев, самодовольно посмеиваясь, сидел у меня в ногах, поглаживая мою промежность.

Я так опешила, что не могла связать и двух слов. Просто открывала и закрывала рот в попытке выдавить из себя хоть что-то. Сладостная нега рассеялась, на смену ей пришло гадкое послевкусие обмана.

Зачем? Зачем он так со мной?

Уходя, Миша долбанул массивной дверью с такой силой, что она чуть не слетела с петель, оставив нас со Львом наедине. Довольно улыбаясь, мой бывший парень вытер рот тыльной стороной ладони.

– Охуеть, как люблю тебе лизать. Иди сюда. Я так соскучился, – он потянулся к ширинке на джинсах.

Наконец, отмерев, я отползла к противоположному краю кровати, отчаянно мотая головой.

– Ты… ты с ума сошел? Все кончено, Лев! Разве ты не понял? Все кончено! – схватила подушку, выставив ее перед собой.

– Вика. Прекрати. – Царев поморщился, будто выслушивает лепет неразумного ребенка. – Я принял все твои претензии к сведению. Скоро Шаха поймают и все вернется на круги своя. Обещаю. Больше никаких ночных отлучек. Я буду весь твой. Слышишь?

Он попытался сократить расстояние, но я закричала, отползая от него, как от прокаженного.

– Хватит! Ничего уже не вернется на круги своя… Все изменилось, Лев! Да как ты не понимаешь?! – мне было так больно, сердце будто выжгли напалмом.

– Это потому, что ночью ты шептала имя моего братца? – поинтересовался внезапно.

В комнате повисла могильная тишина. Я закрыла пылающие щеки ладонями, ощутив под подушечками пальцев кривые дорожки слез. Господи, как же все это сложно… Я так запуталась. И зачем только согласилась на переезд в Москву?

Эти братья методично, шаг за шагом уничтожали мою нервную систему… Вдребезги. В клочья. В пепел. В труху. Хотелось сбежать на край света, но, по иронии судьбы, я и так находилась бог знает где. С ними.

– Ну, успокоилась? – вздрогнула, ощутив, как кровать прогнулась под весом Льва.

Усаживаясь рядом, он накрыл мою ладонь своей. Я пожала плечами. Из головы никак не шел образ Миши с перекошенным от боли лицом. Господи, как мне теперь смотреть ему в глаза?

– Примирительный секс? М? – прошептал Лев у самого уха. – Просто отключи голову. Позволь мне сделать так, чтобы ты обо всем забыла…

* * *

POV Миша

В утреннем воздухе пахло росой. Покинув дом, я упал на крыльцо и уставился на муравейник. Трудолюбивые насекомые копошились, даже не догадываясь, что подошва моего кроссовка в один миг способна стереть часы их кропотливой работы с лица земли. Я с трудом сдерживался… Самоконтроль, наработанный годами, трещал по всем швам.

– Понравилось? – насмешливый голос Льва застиг врасплох.

Он уселся рядом, похабно проведя тыльной стороной ладони по губам.

– Ты о чем? – похрустел костяшками стиснутого кулака.

В башке двадцать пятым кадром крутился образ Вики с запрокинутой в предоргазменных судорогах головой, стонавшей от ласк Льва.

– Подсматривать. Мих, тебе понравилось подсматривать? М? – в его глазах сквозила насмешка.

Бля…

– Ты ошибаешься.

– Да ну на хуй?! – Лев смотрел на меня в упор.

Спустя несколько секунд он добавил:

– Хочешь, как раньше?

– В смысле? – просевшим голосом.

– Ну, поменяться на всю ночь. Как думаешь, Вика отличит подмену?

Пару раз во время коротких интрижек мы с братом менялись местами. Чаще всего девочки ничего не замечали… Однако от подобного вопроса в отношении Вики у меня в мозгах закоротило. Впервые в жизни захотелось превратить рожу брата в плохо прожаренную отбивную. Я заскрежетал зубами.

– Ты готов подложить ее под меня?

– Я этого не говорил. Всего лишь задал вопрос: ответь, брат, ты бы хотел заняться любовью с моей девушкой?

Его девушкой.

Значит, они все-таки помирились. В койке.

Запрокинув голову, я прикрыл слезящиеся глаза.

Да, блять, я желал этого с первой нашей встречи…

В тот день, когда она нас перепутала, я должен был сразу признаться. Но не смог, сука, не смог… Жаждал понять, что в ней такого особенного, что даже похабного циника Лёву пробрало?

Я столько раз прокручивал в башке ту сцену… Маленькие ладошки забрались мне под футболку, цепляясь острыми коготками за поросль волос на животе: осторожно, ласково… но вместе с тем настойчиво. И вроде меня уже ничем не удивишь, но живот напрягся. Тело моментально откликнулось. В пах ударила струя горячей крови.

Девочка только вышла из душа… Влажная. Готов был побиться об заклад – везде влажная. Так и подмывало, не позволяя опомниться, разложить её на гранитной столешнице. Однако я продолжал стоять, как каменное изваяние – член в прямом смысле окаменел, пока она шептала нечто бессвязное, уткнувшись мне в шею губами, поглаживая вздувшиеся внизу живота вены.

Я подвис.

Где пять серебряников, Иуда?

В этот миг я отчетливо понял, что предал своего близнеца. И даже не тогда, когда его девушка отчаянно пробиралась под резинку моих боксеров, а гораздо раньше, когда написал за него первое любовное письмо…

Поморщившись, я мысленно перенесся на несколько месяцев назад…

В тот день Лев вернулся с Роза-Хутор и сообщил, что не может выкинуть девушку из головы.

А теперь еще раз: ЛЕВ НЕ МОГ ВЫКИНУТЬ ДЕВУШКУ ИЗ ГОЛОВЫ.

Сперва я даже не придал значения его словам просто потому, что Лев по определению не мог влюбиться. Кто угодно, но только не Лев. Он обожал эксперименты, оргии, секс без обязательств…

И, надо же, влюбился?

Однако прошла неделя. Две. Три.

А он говорил только о Вике: об их случайном знакомстве в горах, свидании в шале, где из-за опасности схода лавины они оказались заперты на несколько дней, о робких первых поцелуях… и горячем сексе. Он стал у нее первым! Не знаю почему, но эта информация меня разозлила. Хотя у меня были девственницы, однако я старался с ними не связываться – уж слишком много возни…

Месяца не прошло, как брат вновь сорвался к ней в Сочи. А после возвращения выглядел еще более окрыленным… Тошнотворная улыбочка не сходила с его лица. Брат признался, что хочет забрать ее в Москву, попробовать жить вместе, а девчонка упирается.

Я все еще был уверен, что это очередная интрижка, и вскоре Левка угомонится. Ни хера. Его будто приворожили.

Он попросил меня придумать способ уговорить Вику переехать в Москву. Поправка: что-то такое, что заставит ее сердечко трепетать, потому что охапки цветов и дорогостоящие подарки не возымели нужного эффекта. Снежная королева оставалась неприступной. Вот прямо так и сказал: «Сердечко трепетать». Ну все, суши краны. Тогда я понял, что брат влип по самое «не хочу».

В разгар какой-то вечеринки, когда вместо того, чтобы утешиться в объятиях разгоряченной модели, Лев снова страдал на моем плече после очередного Викиного отказа, я в шутку предложил написать ей любовное послание. Письмо. От руки. Со всякими дурацкими марками на конверте.

Неожиданно… брат эту идею поддержал. Через пару дней он попросил меня проверить текст на ошибки – ему с детства туго давался русский язык. Правда, прочитав его косноязычный корявый текст, я самую малость подправил не только грамматику, но и стилистику.

Если бы придурок ограничился одним письмом… Их было гораздо больше. Я писал их от руки, а Лев отправлял своей благоверной. А когда она начала отвечать… Вот тогда и начался пиздец.

Потому что Вика все сильнее и сильнее открывалась. Она стала охотнее рассказывать о своей жизни в Сочи, увлечениях, работе, каждый раз прикладывая новые снимки. Охуенные, кстати. У нее явно талант, какое-то особенное видение кадра.

Но главное: ее письма, адресованные Льву, были наполнены такой подкупающей искренностью. Она не набивала себе цену, разыгрывая стерву, а действительно была не уверена в их совместном будущем. А еще, походу, вообще не понимала, кто такие братья Царевы.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что с нетерпением вскрываю каждое новое письмо, вдруг позабыв, что делаю это для Левки, а не для себя… Но тогда я даже не догадывался, как сильно меня накроет, когда мы встретимся лицом к лицу.

– Ты не ответил, Мих?

Помассировав пульсирующие виски, я вновь посмотрел на брата.

– Не понимаю вопрос, – прикинулся дебилом.

– Я думал, мы всегда были честны друг с другом…

Ни хуя.

– Чего ты от меня хочешь, Лев? – тяжело сглотнул.

– Я могу поделиться. Выпустите пар. Ты же знаешь, для тебя я не жадный. Тем более Вика явно на тебя запала.

Не жадный он. Ага. Я тоже когда-то не был жадным. Потому что было плевать. Вообще похую.

– Лёв, ты гонишь. Она сыта по горло от этой грязи, – сделал глубокий вдох. – Вы снова вместе?

– Скажем так, она взяла время подумать. Я не стал давить.

Я поморщился, вспомнив за каким занятием застал их несколько минут назад. И даже после этого я хотел ее до ебучего сердечного приступа. Не тело. Не только его. Всю ее. Мне хотелось, чтобы она всецело принадлежала мне. Без полутонов. Границ. Рамок. Безоглядно. Бесповоротно.

– Просто знай: если она выберет меня, я не буду делиться. Ни с тобой. Ни с кем-то другим. Уяснил?

Вместо ответа Лев лишь тошнотворно улыбнулся.