Нет пути назад

Нервы были напряжены до предела. Ночь оказывала какое-то благоприятное воздействие на них. Кросс сбежал, а он потерял его след. Отчаяние от того, что все провалилось, обжигало, как огнем. Ему следовало успокоиться. И сделать это он смог только сейчас. Только здесь. У воды. Два дня он потратил на поиски Кросса. Тщетно. И в итоге сдался. Бастиан взвалил на плечо гичку и спустился к воде. Осторожно опустил лодку в воду, сел, взял весла, и сердце перестало так бешено биться. Дыхание становилось ровным и спокойным. Наконец-то… Он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, и ветер взъерошил его темные волосы. Хотя приближалось утро, темнота еще не отступила, так что он не боялся, что его заметят, и поэтому Бастиана не сильно заботило, как он выглядел. Явно паршиво. В несколько взмахов веслами он достиг середины реки. Все тело оплетали темные полосы, и, хотя плетениям Эбби не удалось разорвать парня на части, они все же порядком его потрепали.

Бастиан посмотрел на свою руку. На пальцах и запястье кровь еще не до конца засохла, а кровавые пятна на рубашке отчетливо виднелись даже в темноте. Без кольца, защищавшего его, плетения Эбигейл обладали слишком большой силой. Он не хотел умереть таким же жестоким образом, как и его отец, это вынуждало его держаться от Эбби подальше. Он с силой налег на весла, глядя сквозь туман на отражающиеся в серой глади Темзы огни города. Стояло раннее утро, но, как известно, Лондон никогда не спит. Даже сквозь туман, который, как одеяло, стелился над улицами близ Темзы, он мог различить огни машин и матовые полукруги вокруг уличных фонарей. Дальше, в воде, ниже Тауэрского моста, растворялся в тумане светлый корпус корабля. Бастиан внимательно следил за течением реки. Чуть ускорился. Гичка понеслась быстрее. Капли воды, которые случайно попадали на него, ощущались подобно лекарству. Он скользнул в ближайшую тень. Бастиан невероятно устал, но возвращаться домой был пока не готов. Только не без кольца. Он вернется. Чуть позже. Когда окончательно успокоит разум – гребля как раз отлично этому способствует. Когда ярость даст ему хоть немного передохнуть – а укротить ее помогут прыжки через тени.

Бастиан вздохнул. Будучи хранителем кольца, он столько лет управлял этими силами, которым сейчас не мог противостоять. Без кольца, без этого маленького кусочка металла под названием «виталинариум» он оказался абсолютно беспомощен перед ними. Хранитель!.. Слабак… Он понимал, что все эти проблемы именно от его чувств к Эбби, потому что эмоции ослабляют хранителей. Этот урок он усвоил еще раньше и все равно совершил ту же самую ошибку, влюбившись во второй раз.

– Черт возьми, Эбби, – прорычал он, направляя гичку в ближайшую лунную тень. – Почему же я никак не могу справиться с твоими плетениями?

Он с первого момента почувствовал, что Эбби не обычная девушка. Плетения других людей окрашивались в разные цвета – от красного до синего и черного. Да кто ему уже только не попадался!.. А вот плетения Эбби были цвета оникса. Всего один цвет. Пока он не поцеловал ее, он даже не замечал красные плетения ее сердца и голубоватые нити плетений ее памяти. Они едва различались, почти не проявлялись. Вся ее сущность – темные плетения души, где не существовало ничего, кроме боли. И как только она держалась до сих пор! Даже как-то не по себе становилось от этой мысли.

Она обладала невероятной внутренней силой. Бастиан восхищался ей, и с тех пор, как он частично от отчаяния, частично из мести поглотил душу своей мачехи Маргарет-Мод, он уже знал, откуда взялась эта необычная сила Эбби. Ее отец Джек работал кузнецом. И не каким-то обычным кузнецом. Он являлся прямым потомком человека, много поколений назад выковавшего из амулета жизни три кольца, одним из которых было то, которое охранял Бастиан. Тут он глухо и раздраженно рыкнул. До недавнего времени, конечно же.

Предок Эбби создал три кольца из таинственного виталинариума, позволяющего открыть ворота в мир мертвых. Кольцо души, которое находилось у Бастиана, кольцо сердца и кольцо памяти. Но с расщеплением металла проснулся и голод. Металл питался человеческими плетениями, и сила колец заставляла хранителей поглощать плетения – души, сердца, воспоминаний – и нейтрализовывать их в тени.

Бастиан осознавал возложенную на него ответственность. Он действительно вбирал в себя частички душ, но только тех детей, которые не знали ничего, кроме боли. Также он забирал души тех, кто позднее мог совершить серьезное преступление. Это он вычислял заранее. Таким образом он защищал детей, спасал их от самих себя.

Бастиан отдавал кольцу все, что оно требовало, и при этом помогал людям, пока не встретил Эбигейл Вудс.

Он поднял весла, и гичка сама поплыла по течению. Он тяжело дышал от напряжения, и пот стекал у него по спине. Его раны болели, но давление внутри немного ослабло.

Ему не следовало целовать Эбби. Нет, не следовало. Но он понятия не имел, что она – потомок того самого кузнеца. Не знал, что под влиянием виталинариума гены кузнеца изменились подобному тому, как кольцо передало свою силу всей семье Бастиана. Поэтому и Тристану приходилось поглощать частички душевных плетений, и ходить сквозь тени он тоже умел. Но, в отличие от хранителя колец, ему не удавалось преодолевать определенные барьеры, и он не мог проникать в души людей так же глубоко, как Бастиан сделал это с Эбби.

– Я тебя не прощу! Никогда тебя не прощу! – ее голос все еще звучал в его голове. Голос Эбби. Хотя, когда он забирал ее плетения, она молчала, потому что в этот момент Бастиан целовал ее. Тем не менее он слышал этот голос, слышал именно эти слова, потому что и она побывала у него в голове. Ее ярость и презрение взорвались внутри него, как бомба. Что ты со мной сделал? И за что? За что? И сейчас он чувствовал себя совершенно разбитым, потому что сожалел о случившемся. Раскаивался – и в то же время нет. Потому что Бастиан понимал: у него не было другого выбора.

Он бросил взгляд на школу Даркенхолл. Она осталась там. Ждала ли она его? Что бы сказала, если бы они встретились? Подошла бы к нему? Накричала бы? Сможет ли она когда-нибудь снова довериться ему до такой степени, чтобы снова поцеловать его?

Бастиан вздохнул. Думать сейчас о поцелуях с Эбби совсем уж неуместно.

Он же хранитель кольца. У него есть определенные цели и обязательства. Медлить нельзя. Особенно сейчас, когда он, проникнув в душу мачехи, выяснил планы Константина Кросса и группы его сообщников на кольцо души. Он не мог так просто отделаться от чувств и стремлений, но сейчас в первую очередь он поразмыслит над тем, как остановить Кросса.

К лодочному сараю он шел пешком, не перепрыгивая из тени в тень, и все его мышцы горели, когда он наконец выбрался на берег, вытащил гичку из воды и отнес ее на место. Рубашка вся промокла от пота. С тоской посмотрев в сторону общежития школы, где наверняка находилась Эбби, он скользнул через тень в свою комнату. Снял с себя потную окровавленную майку, при этом случайно задев шрам под сердцем. Он снова будто вспыхнул и начал кровоточить.

Пути назад не было. Все, что произошло, случилось не зря. Он открыл кран и посмотрел в зеркало. Темная паутина на его коже поблекла, и тот, кто увидел бы его сейчас, ни за что не догадался бы, кто он такой. Никто не понял бы, что он только что вернулся с миссии по спасению мира от Константина Кросса.

И еще Бастиан знал, с чего лучше всего начинать.

Светоносец

В темноте мраморные статуи ангелов, стоящих у входа в мавзолей, больше походили на демонов. Внутри у Кросса все горело, а кольцо на пальце больно обжигало кожу. Кладбище уже полностью погрузилось во мрак, и туман клубился между рядами могил. Было холодно и душно, и все же на лбу у него выступил пот.

Скорчившись от боли, Константин еле добрался до мавзолея. Его хрипы звучали неестественно громко. Последние несколько дней он ходил по лезвию и сейчас чувствовал себя совершенно вымотанным. Ныло все тело. Гравий под его нетвердыми шагами хрустнул, и он остановился, чтобы осмотреться. Деревья покачивались на ветру, зловеще шелестя листьями.

– Оторвался! – со стоном проговорил он и поспешил под изящный свод мавзолея.

Мельком взглянул на часы, а затем, стараясь не обращать внимания на боль, вытащил расческу из кармана рубашки: во время побега от Бастиана Тремблэя волосы совсем растрепались. Хотя в последнее время его почти не интересовало, как он выглядит со стороны, но казаться слабым и жалким ему совсем не хотелось, особенно учитывая, с кем ему сейчас предстоит говорить. Он сплюнул себе на ладони, а затем пригладил кончики волос и снова провел по ним расческой. Коснулся глаза – тот сильно распух. Тут плевок бы не помог. Остался бы шрам. Он скривил лицо и застонал, продолжая приводить себя в порядок. Вид у него сейчас, должно быть, как после схватки с диким медведем. Частички плетений Эбигейл Вудс все еще пытались вырваться из его тела, из подмышек, из пупка… К тому же эта фурия ткнула его карандашом в бок. Не слишком серьезная рана по сравнению с остальными. Ткань брюк прилипала к ногам, и, когда он поднял руку, боль до сих пор не отступила, хотя кровь уже успела свернуться. Казалось, все его тело сейчас состояло только из боли, которая и не думала утихать: поглощенные плетения все пытались сломать ему кости. Он провел кольцом по шее, по груди… Удивительно, но это сработало. По крайней мере, на некоторое время ему стало немного легче.

Измученный и обессиленный, Кросс прислонился к мраморной колонне у могилы ребенка. Его тень сливалась с тенью от статуи ангела, и ему стоило только протянуть руку, чтобы пройти сквозь нее и чуть ослабить бушевавшую внутри боль, но он этого не хотел. Потому что, хоть боль его и мучила – могла даже раздавить и уничтожить его, не будь на нем сейчас кольца души, – он чувствовал себя таким могущественным, как никогда.

Он обладал волшебным кольцом. Вобрал плетения другого человека, и окружающие его тени теперь казались ему книгой, которую он уже сотни раз видел на полке, но теперь наконец-то смог разобрать шрифт. Этот день, его прыжки сквозь тени… Пожалуй, это стало самым волнующим, что он когда-либо испытывал. Он словно заново родился.

Кросс счастливо рассмеялся, но тут же схватился за ребра. Снова боль. И все же, несмотря на нее, он все равно чувствовал себя богом.

Он был светоносцем!

Задыхаясь от восторга, мужчина воздел руки к небу. Силы снова вернулись. Теперь он мог бы вернуть то, чего так долго жаждал. Нет, больше ничто и никто не сможет его остановить!

Скрип шин по щебню вернул его в реальность, и он опустил руки. Расправил плечи и ждал, по-прежнему стоя неподалеку от спасительных теней.

Машина приближалась. Потом появилась еще одна. Прожекторы прорезали туманные сумерки, и окружающие надгробия приобрели едва заметные очертания. Прямо перед мавзолеем остановился черный лимузин. Из другой машины вышли двое мускулистых охранников. Послышался характерный треск рации, и, хотя свет фар бил прямо в глаза, Кросс догадался, что эти парни вооружены. Они внимательно осмотрели окрестности. Только тогда из лимузина вылез человек, с которым Константин собирался здесь встретиться.

Он инстинктивно сжал кулаки и глубоко вдохнул, чтобы выглядеть более расслабленно, чем был на самом деле. Шагнул навстречу Заку Морану, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, тот рявкнул на него:

– Черт побери, Кросс! Вы хоть знаете, сколько сейчас времени?

Кросс почувствовал себя застигнутым врасплох. Его напряженные плечи слегка подались вперед, и ему пришлось зажмуриться, чтобы придать своему голосу необходимую решимость.

– Только не говорите, что до этого никогда не срывались посреди ночи ради важного дела.

Моран фыркнул.

– И насколько же это важно?

Константин сглотнул. Презрение в голосе Морана порядком его разозлило. Не пытаясь скрыть раздражение, он похлопал ладонью по мраморному саркофагу.

– Зависит от того, насколько важен для вас ваш ребенок, – сердито отозвался он. – Вы хотите ее вернуть или?..

Он злорадно хмыкнул, заметив, как Моран побледнел.

– Руки прочь, Кросс, – пригрозил он и подошел к Константину. – И не смейте сюда больше приходить! Могила моей дочери не то место, где я веду переговоры!

Константин кивнул и невозмутимо вытер пот со лба. Все шло немного не по плану. Даже совсем не «немного».

– Они ищут меня! – Кросс постарался оправдать выбор места встречи. – Я не могу вернуться домой. Вы же не думаете, что Тремблэи решили просто подарить мне кольцо души?

Лицо Морана чуть смягчилось, и он утвердительно кивнул.

– Следовало ожидать, что это произойдет. А вы что же, не приняли никаких мер предосторожности? У вас нет надежного укрытия? – он посмотрел на Константина, словно пытаясь понять, в здравом ли он сейчас уме. – Что вы будете делать дальше? Вы об этом подумали? Как вы собирались защищать кольцо души? Добывать кольцо сердца и кольцо памяти?

Константин пригладил растрепавшиеся волосы.

– Ну, я…

– Как хорошо, что я и сам знаю, что делать дальше.

– У меня тоже есть план, я…

Моран махнул рукой.

– Братья уже знают, что мы задумали. Бастиан выкачал душу из Маргарет-Мод, – тут он покачал головой. – Ох, бедняжка Маргарет… Обидно за нее, она ведь так нам помогала… А теперь просто жалкое создание!

Константин с трудом подавил тревогу. Ведь Маргарет-Мод действительно поддерживала его, делала все, чтобы он смог заполучить кольцо души. Много, много лет… Его верная напарница даже вышла замуж за тогдашнего хранителя. А сам он каждый день забирал малую частицу ее души, чтобы кто-нибудь случайно не раскрыл их план. Сейчас же дело приняло новый поворот. С Тремблэями шутки плохи. И теперь они шли за ним по пятам.

Он поднял глаза и посмотрел на миллиардера. Он ненавидел его надменный вид, его презрение ко всему, что он, Кросс, делал. И все же в данный момент без его помощи было не обойтись.

– Бастиан Тремблэй потерял контроль. Без своего кольца он продержится максимум две недели. Думаю, он и сам осознает все риски и потому приложит все усилия, чтобы вернуть то, что принадлежит ему.

– Я мог бы хранить кольцо в надежном месте, – предложил Моран. Константин только хмыкнул.

– Вы же не думаете, что я его сниму?! – весело воскликнул он и поднял кулак, чтобы украшение сверкнуло в свете прожектора. – Мне нужна защита и немного времени, чтобы оправиться после всех пережитых волнений, но кольцо останется у меня.

Моран мрачно посмотрел на него, однако не проронил ни слова.

Константин чувствовал себя неуютно под этим взглядом и поэтому продолжал говорить.

– Эта девушка, Эбигейл… Она, должно быть, знала, что ее отец жив, иначе не появилась бы в Уэймуте. Джек Вудс устроил там кузницу. Вряд ли это случайность.

Моран кивнул и нежно погладил мраморную крышку гроба, под которой покоилась его дочь.

– А она знает, где он сейчас?

Кросс пожал плечами.

– Возможно. Кажется, она хорошая актриса. Я ведь и сам сначала поверил, что она не в курсе, что ее отец выжил в той аварии. Она так убедительно разыграла негодование, когда я сказал ей, что он, возможно, еще жив. И Тремблэями она очень умело манипулировала, чтобы украсть кольцо. Ее плетения чернее ночи. Вина, боль и агония переплетены в ней так плотно, что трудно определить, когда она лжет. Эбигейл вполне может знать, где скрывается ее отец.

– Значит, надо спросить ее, – Моран стряхнул пылинки со своего пиджака. – В конце концов, она нам все расскажет.

Константин кивнул. Его первостепенной задачей было найти кольца. Затем ему понадобилась бы помощь единственного кузнеца Англии, способного расплавить их. И чем быстрее они его найдут, тем лучше. Медлить никак нельзя. Он нуждался в виталинариуме, только это могло облегчить боль его единомышленников. Он был светоносцем!

– А что, если она не захочет говорить? – спросил Кросс, потому что цель казалась ему такой близкой – и в то же время такой недостижимой.

Моран поджал губы и холодно посмотрел на него.

– Маргарет-Мод тоже не хотела говорить. Тем не менее Бастиан нашел способ сломать ее. Вы поглотили часть души Эбигейл, значит, теперь можете тщательно ее изучить. Рано или поздно правда выйдет наружу. Лучше, конечно, чтобы это случилось пораньше.

Кросс поежился. Теоретически он действительно осмелился бы сделать это, но за это пришлось бы заплатить ужасную цену. Уже сейчас плетения девушки могли в любой момент разорвать его на части. Рука машинально потянулась к синяку под глазом. Исследовать душу Эбби так, как это представлял себе Моран, Константин считал настоящим самоубийством. Но перед Заком он не хотел казаться слабым, поэтому лишь молча кивнул.

Миллиардер и не ожидал ничего другого.

– Итак, Эбигейл Вудс. Где мои люди могут найти ее?

– Что вы задумали?

– Хочу побеседовать с ней. Но для этого хорошо бы заранее выбрать место встречи, не так ли?

– Вы хотите ее похитить?

Моран усмехнулся.

– О чем это вы, Константин? Я