Читать книгу «Дело № 113» онлайн полностью📖 — Эмиля Габорио — MyBook.
image

Посреди большой комнаты, довольно странно меблированной, представлявшей собою не то студию ученого, не то уборную актера, сидел за письменным столом тот самый господин в золотых очках, который в кулуарах судебного следствия сказал Просперу Бертоми: «Бодритесь».

Это и был знаменитый сыщик Лекок.

При входе почтительно приближавшегося к нему Фанферло он быстро поднял голову, положил перо и сказал:

– Наконец-то! Небось дело Бертоми не двигается вперед?

– Как? – прошептал Фанферло. – Вам известно…

– Мне известно только то, что ты мастер запутывать дела так, что и сам-то в них после не разберешься.

– Позвольте… Ведь я же…

– Молчи. Ты должен был знать, что в тот самый день, когда тебя пригласил полицейский комиссар исследовать кражу, ты должен был установить, чьим именно ключом, банкира или кассира, была отперта касса.

– Как же это было сделать?

– Ты желаешь объяснений? Изволь. Вспомни-ка о той царапине, которая так привлекла твое внимание на дверце кассы! Она поразила тебя так, что ты не мог удержаться при виде ее от восклицания. Ты тщательно рассматривал ее в лупу и убедился, что эта царапина – свежая, недавняя. Ты признал, и не без основания, что она сделана в момент кражи. Но чем она была сделана? Несомненно, ключом. Поэтому необходимо было тогда же тщательно исследовать оба ключа. На одном из них непременно должны были бы оказаться следы той зеленой краски, в которую выкрашена касса.

Фанферло выслушивал это объяснение, широко разинув рот. При последних словах он звонко ударил себя по лбу и воскликнул:

– Ах я дурак!

– Да, ты дурак! – продолжал Лекок. – Эта же улика сама бросалась тебе в глаза, и ты пренебрег ей и не вывел из нее никакого заключения! А это – самая верная и единственная отправная точка во всем этом деле. И если я найду виновного, то только благодаря именно этой царапине, и я его найду, я хочу этого!

– Значит, вы тоже ведете это дело, патрон? – спросил его Фанферло.

– Может быть. Сядь и расскажи мне все!

С Лекоком нечего было хитрить, и никакие экивоки не привели бы ни к чему. И Фанферло чистосердечно рассказал ему всю правду, что с ним очень редко случалось. Однако в конце рассказа он из суетности покривил душой и умолчал о том, как накануне его провели Жипси и высокий господин.

– Кажется, ты кое-что позабыл, – обратился к нему Лекок. – До каких пор ты следовал за пустой каретой?

Несмотря на свой апломб, Фанферло покраснел до ушей и, как школьник, опустил глаза.

– Как? – прошептал он. – Вам и это известно? Как же вы могли?…

Но вдруг внезапная идея осветила его мозг, он остановился, вскочил со стула и закричал:

– Понимаю!.. Этот высокий рыжий господин – это были вы?

От удивления лицо Фанферло приняло такое странное выражение, что Лекок засмеялся.

– Да, это были вы! – повторил пораженный сыщик. – Вы были этим высоким господином, который мозолил мне глаза и в котором я все-таки вас проморгал! Ах, какой вы удивительный актер, если бы вы знали! А я… я только клоун, и больше ничего!

– А знаешь ли ты, что нужно делать, чтобы тебя никто не узнал? Ты думаешь, что главное – это широкая борода и блуза? Как бы не так! А твои глаза, несчастный! Прежде всего изменяй выражение твоих глаз. В этом весь секрет.

Так вот почему Лекок, у которого глаза были быстрее, чем у рыси, всегда появлялся в официальных местах не иначе, как в золотых очках!

– В таком случае, – обратился к нему Фанферло, – вам, вероятно, известно и то, почему именно Жипси покидает номера «Архистратига», почему она не желает больше свидания с Кламераном и зачем именно ей понадобились костюмы?

– Она поступает так по моему совету.

– В таком случае мне остается только одно удовольствие – это признать себя дураком.

– Нет, нет, – возразил мягким тоном Лекок, – ты не совсем еще дурак. Ты только виноват в том, что взялся за дело, которое тебе не по силам. Ну, подвинул ли ты следствие вперед хоть на один шаг? Нет! А все это оттого, что у тебя не хватает хладнокровия. Прими же от меня в подарок один афоризм, запомни его, и пусть он послужит тебе на пользу: «Кто желает быть первым, пусть будет последним».

– Значит, вам известен уже и виновный?

– Столько же, сколько и тебе, даже меньше: ты уже составил себе хоть какое-нибудь убеждение, а я до сих пор не имею никакого. Ты утверждаешь, что виновен не кассир, а сам банкир, а я даже не берусь сказать тебе, прав ты или не прав. Я взялся за дело уже после тебя и сделал в нем только первые шаги. Я уверен, что самое главное в нем – это одна только царапина на дверце кассы. Вот и все мое убеждение!

Лекок взял со стола сверток, развернул его и разложил перед собою массу рисунков. На одном из них была сфотографирована дверца кассы. Все мельчайшие подробности ее были воспроизведены с громадной точностью. Сразу можно было узнать пять подвижных кнопок с выгравированными на них буквами и узкую замочную скважину, выступавшую бугорком на дверце. Царапина была воспроизведена с замечательной чистотой отделки.

– Вот наша царапина, – указал Лекок. – Она идет сверху вниз, от самой скважины, по диагонали, и – заметь это – слева направо, то есть, другими словами, со стороны двери, ведущей к потайной лестнице из апартаментов банкира.

– Это совершенно верно, – отвечал Фанферло.

– Конечно, ты думаешь, что эту царапину сделал автор кражи? Посмотрим, прав ли ты. У меня есть маленькая железная касса, выкрашенная так же, как и у Фовеля, в зеленую краску. Вот она. Возьми ключ и попытайся-ка ее исцарапать.

Сыщик немедленно повиновался приказанию и с силою стал проводить по краске ключом.

– Черт возьми! – воскликнул он после двух или трех раз. – Краска-то не поддается!

– Совершенно верно. Следовательно, та царапина была сделана не дрожавшею рукою вора, который не попадал, как ты думаешь, в скважину ключом, а кем-то другим.

– Вот так история! – воскликнул пораженный Фанферло. – А мне это даже и в голову не приходило, что кем-то другим.

– Чего тебе! Я и то ломал голову над этим целых три дня и только вчера лишь догадался! Теперь давай вместе исследуем, правильны ли мои предположения, чтобы считать их отправной точкой в моих исследованиях.

И, оставив фотографию, он подошел к двери, которая вела из его кабинета в спальню, достал ключ и сжал его в пальцах.

– Подойди сюда, – обратился он к Фанферло. – Стань здесь, сбоку от меня… так. Предположим теперь, что я желаю отпереть эту кассу, а ты хочешь, чтобы я ее не отпирал. Когда я коснусь ключом скважины, что ты сделаешь первым делом инстинктивно?

– Я схвачусь обеими руками за вашу руку и быстро потащу ее к себе, чтобы вы не попали в замок ключом.

– Совершенно верно. Давай-ка сделаем репетицию!

Фанферло повиновался и ключ который Лекок уже держал у скважины, отдернутый в сторону, скользнул по дверце и провел по ней черту точь-в-точь такую же, как и на кассе Фовеля, сверху вниз и по диагонали справа налево, в том самом виде, как это было указано на фотографии.

– Так, так… – удивился Фанферло.

– Теперь ты понимаешь?

– Понял! Теперь уж поймет и грудной младенец. Ах, какой вы удивительный человек! Точно вы там были сами! Итак – один воровал, а другой удерживал его от этого воровства. У кассы было двое лиц, это так ясно, так очевидно, что теперь уж я и сам убежден…

– Ну а как ты думаешь, какие могут быть последствия от этого предположения?

– Мое чутье не обмануло меня: кассир невиновен.

– Почему?

– Потому что кто ему может помешать открывать кассу, когда ему вздумается? Станет он приглашать свидетеля присутствовать при краже! Как же!

– Совершенно справедливо. Но в таком случае невиновен и банкир! Сообрази-ка хорошенько!

Фанферло подумал, и все его одушевление исчезло.

– Это верно, – сказал он тоном горького разочарования. – Это верно. Но что же теперь нам делать?

– Искать третьего воришку, который теперь расхаживает на свободе.

– Но ведь это же невозможно, невозможно! Ведь только Фовель и его кассир имели ключ, да и то с ним не расставались никогда.

– Извини, пожалуйста, но накануне кражи ключ банкира лежал у него в письменном столе.

– Одного ключа мало, надо было еще знать слово.

– А какое это было слово?

– Жипси.

– Да ведь это имя любовницы кассира! Пожалуйста, подумай получше! В тот день, когда ты найдешь человека, достаточно расположившего к себе Проспера, чтобы выведать от него это слово, и настолько принятого в семье Фовеля, чтобы проникнуть к нему в спальню, – в тот самый день преступник будет у тебя в руках и загадка будет решена.

Эгоист, как и все великие артисты, Лекок не любил ни у кого учиться и не нуждался ни в чьих услугах. Он работал на свой страх, не выносил сотрудников и не желал делиться с ними ни радостями триумфов, ни горестями поражений.

И Фанферло казалось странным, что Лекок, которого он знал так хорошо, обращается к нему не с приказаниями, а с советом.

– Можно подумать, – сказал он, – что в этом деле замешан ваш личный интерес.

Лекок нервно вздрогнул.

– Что это за тон! – строго спросил он. – Кажется, господин Фанферло сует свой нос дальше, чем следует?

Фанферло стал подыскивать извинения.

– Ладно, ладно! – перебил его Лекок. – Я буду головой, а ты руками. Один, с твоими предвзятыми идеями, ты никогда не отыщешь вора. Будем работать вместе, и мы его найдем, – пусть буду я не Лекок!

– Да уж стоит только вам приняться за дело!

– Я уже принялся за него, и вот уже четвертые сутки, как я кое-что узнал. Только помни: у меня есть свои соображения на то, чтобы не выступать в этом деле открыто. Что бы ни случилось, я запрещаю тебе упоминать мое имя. Если мы поймаем вора, успех этот будет принадлежать только тебе. Кроме того, не суйся ты с носом, куда тебя не спрашивают, и довольствуйся только одними моими указаниями.

– Я буду скромен…

– Рассчитываю на это. Для начала же возьми вот эту фотографию кассы и снеси ее к судебному следователю. Ты ему объясни все, точно от себя лично, повтори перед ним в лицах всю ту комедию, которую мы сейчас с тобой разыграли, и – я убежден – он отпустит кассира на волю. Чрезвычайно важно, чтобы Проспер находился на свободе, так как с него-то я и начну свои операции.

Сияя от радости, Фанферло свернул фотографию, взял шляпу и приготовился уже уходить, как Лекок жестом остановил его.

– Я еще не кончил, – сказал он. – Умеешь ты править и ходить за лошадьми?

– Что вы спрашиваете? Да ведь я же раньше служил в цирке Бутора!

– Ну, вот и отлично! Как только отпустит тебя судебный следователь, так ты со всех ног беги домой, переоденься в костюм хорошего слуги и загримируйся и вот с этим письмом отправляйся в контору для найма прислуги, что на углу улицы Делорм… Там тебе дадут место у Кламерана, который ищет себе человека. У него там кто-то получил расчет…

– Виноват, осмелюсь доложить, что вы отступаете от вашего плана. Кламеран, по-видимому, не имеет с этим делом ровно никакой связи, он не друг кассира…

– Делай, что тебе приказывают. Кламеран – не друг Проспера, это верно; но он друг и покровитель Рауля Лагора. А откуда эта дружба? Откуда взялась эта интимность отношений между такими двумя людьми, как эти юноша и почти старик? Это-то и надо разузнать. Надо узнать также и то, почему именно этот владелец коней околачивается здесь в Париже, а не торчит там у себя на заводах? Через тебя я все это узнаю. Он держит лошадей, ты будешь у него кучером, и тем не менее ты должен узнать все про его отношения и о малейших подробностях мне доносить. Еще одно слово. Кламеран – человек очень доступный, но и страшно подозрительный. Ты явишься к нему под именем Жозефа Дюбуа. Он потребует от тебя рекомендаций. Вот три, в которых говорится, что ты служил сперва у маркиза, потом у графа, а затем у барона. Скажешь, что с последнего места ты ушел только потому, что барон уехал в Германию.

– А куда я должен являться с донесениями?

– Я буду сам каждый день приходить к тебе. Впредь до новых моих распоряжений и носа не показывай сюда: он может следить за тобой. Если случится что-нибудь непредвиденное, то телеграфируй жене, а она даст мне знать. Ну, иди… и будь умник!

Как только Фанферло вышел за дверь, Лекок тотчас же бросился к себе в спальню. В мгновение ока он сбросил с себя широкий галстук, золотые очки и, дав свободу своим черным волосам, стал совсем не тем, кем был в официальных отношениях с сослуживцами. Официальный Лекок превратился в Лекока настоящего, которого не знала еще ни одна живая душа на свете: красивый быстроглазый малый с умным, энергичным лицом.

Но он недолго оставался таким. Усевшись за туалетным столом, уставленным разными пастами, эссенциями, румянами и накладками, не хуже, чем у современной барышни, он принялся за приготовление из себя совсем нового лица. И когда он окончил, то это был уже не Лекок, это был тот самый высокий господин с рыжими бакенами, которого не узнал Фанферло.

А Фанферло тем временем не тратил времени попусту. От радости он не бежал, а летел. Наконец-то он мог доказать судебному следователю свою высшую проницательность! И он не обманулся в своих надеждах. Если следователь и не был в нем вполне убежден, то, во всяком случае, он оценил его находчивость в объяснении царапины.

1
...