Елка по имени Аполлон

Какой должна быть идеальная елка? Все елки идеальны.

ЧАРЛЬЗ Н. БЕРНАРД

В 1980 году я жила в Сан-Франциско, в районе Сансет. Там на гаражной распродаже я купила двухметровое одиннадцатилетнее дерево авокадо в большом глиняном горшке. Я заплатила за него двадцать долларов, включая чаевые для двух продавцов, которые помогли мне затащить горшок по узкой и извилистой лестнице в мою квартиру на втором этаже. Это было рискованное мероприятие, сопровождавшееся потом, стонами и чертыханьями сквозь зубы. Но цель была достигнута – авокадо поселилось в моей гостиной, не потеряв ни листочка при переезде.

Брэд и Даг, мои сыновья‐подростки, пришли в восторг при виде живого дерева в нашей гостиной. Да и я тоже – ведь прежде я думала, что иметь в доме растение выше человеческого роста – удел богачей, а не таких матерей‐одиночек, как я.

Мы поставили авокадо у большого окна, где оно могло купаться в лучах вечернего солнца. Мы сидели, скрестив ноги, на полу, благоговейно глядя на большие плоские листья в форме капель. От середины к краям каждого темно‐зеленого листа бежали светло‐зеленые прожилки, похожие на проселочные дороги по бокам от шоссе. Ствол дерева был серовато‐коричневым и шершавым, а тонкие гладкие ветки – ярко‐зелеными, цвета древесной лягушки. Я сделала глубокий удовлетворенный вдох и выдохнула углекислый газ в сторону дерева, так, что его нижние листья всколыхнулись. Я почти почувствовала, как в ответ они отдают мне драгоценный кислород.

Я назвала дерево Аполлоном в честь бога Солнца.

– Круто! – оценили мой выбор сыновья.

Конфликт начался в декабре, когда я предложила нарядить Аполлона вместо покупной елки.

– У нас в доме уже есть дерево. Зачем срубать еще одно на пару коротких недель, чтобы потом выбросить?

Мое предложение привело сыновей в ужас. Мало им было того, что я развелась, переехала вместе с ними через всю страну, начала встречаться с другим мужчиной и вернула себе девичью фамилию. Они настаивали, что авокадо вместо ели – это чересчур!

Брэд покачал головой, будто не веря собственным ушам.

– У нас всегда была елка на Рождество, – справедливо заметил он, а его брат закивал в поддержку. – Это семейная традиция. Можешь спросить у бабушки.

Да что спрашивать? Все действительно было именно так. Ёлку ставили на подставку у окна гостиной, обматывали ее ветки разноцветными гирляндами, а верхушку украшали серебристой звездой. Мы с мамой развешивали на ней хрупкие круглые и грушевидные стеклянные шарики и леденцовые тросточки в красно‐белую полоску. А еще вешали на ветки четырех блестящих птичек. Их крылья покачивались в воздухе и искрились на свету. Наконец, мы добавляли на елку открытки с поздравлениями. Результат был потрясающим даже до того, как загоралась гирлянда.

Выйдя замуж и став мамой, я не спорила с рождественскими традициями. Потом я развелась и переехала с детьми в Сан-Франциско, но все равно каждый год покупала, тащила домой и наряжала елку. Впервые мне пришло в голову сделать что‐то другое. Но мне не хотелось огорчать детей и спорить со своей матерью, поэтому я сдалась.

Пушистую полутораметровую елку выбрал Даг. Брэд установил ее на подставку у камина – как можно дальше от Аполлона. Потом мы развесили гирлянды, украшения, мишуру и леденцы. Брэд надел на верхушку звезду и включил огоньки. Елка выглядела замечательно, но мы все поглядывали в другой конец комнаты, где стоял Аполлон, наш член семьи – одинокий и ничем не украшенный.

Через неделю после Рождества мы сняли с елки украшения, вынесли ее на улицу и бросили в канаву, откуда ее должны были утащить дворники.

– Может быть, в следующем году украсим Аполлона? – предложила я, глядя на поверженное дерево.

Возражений не последовало.

На следующее Рождество мы украсили Аполлона серебристыми гирляндами и стеклянными шариками, леденцами и мишурой. Брэд аккуратно поместил сверкающую звезду на верхнюю ветку дерева. Даг подвесил двух блестящих птичек – мама поделила между нами тот старый набор. Подарки в праздничных упаковках мы поместили вокруг горшка. Нашлось место и для поздравительных открыток – я прикрепила их к широким листьям.

– Ну, совсем как бабушка, – довольно сказал Даг, а Брэд закивал, соглашаясь с братом.

Некоторые традиции мне все‐таки нравятся.

Линн Сандэй

Самое яркое деревце

Некоторые елочные украшения не просто блестят и светятся. Они представляют собой дар любви, преподнесенный давным‐давно.

ТОМ БЕЙКЕР

Был канун Рождества. Но в этот пасмурный вечер я совсем не чувствовала приближения праздника. Мне было грустно, и я уже не сдерживала слез. Наш крошечный съемный пляжный дом в Массачусетсе был холодным, некрасивым и совершенно не украшенным.

Мы переехали сюда осенью, и зарплаты на временных работах нам едва хватало на аренду. Я пыталась держаться. Но пока ветер взбивал волны в серую пену за окном кухни и меня одолевало одиночество – я скучала по своей семье в Теннесси.

Джейсон взял меня за руки и сказал:

– Может, тебе прогуляться с собаками? Вдруг станет получше.

Я решила, что муж прав, оделась, прикрепила поводки к ошейникам и вышла на пустынный берег.

Но даже через час мне по‐прежнему не хотелось праздновать в тесном мрачном доме. Я открыла дверь и тут же снова заплакала. На кухонном столе меня дожидалась крошечная елка, украшенная дешевыми пластиковыми игрушками. Джейсон стоял рядом и выглядел очень довольным собой.

– Я еле успел в магазин, пока он не закрылся! Это была их последняя елка. Не переживай из‐за денег, ее продавали за полцены.

На следующий день к нам в гости приехал его брат, учившийся на повара. Устроившись вдвоем на кухне, мужчины болтали и готовили небольшую индейку и булочки с кремом на десерт. Я тем временем накинула пальто и снова повела нетерпеливых собак на прогулку. Солнце садилось, и на пляже было практически пусто. Волны накатывали на берег и возвращались в море, и мое несчастье словно потихоньку смывало. В конце тропы, где река Мерримак вливалась в Атлантический океан, я увидела семью из троих человек, которые собирали моллюсков с камней и складывали их в ведра. При виде меня они приветливо улыбнулись и сказали:

– С Рождеством!

Я улыбнулась и ответила:

– С праздником! – и пошла к дому.

Когда я открыла входную дверь, меня встретил сладкий запах выпечки и звонкий смех двух братьев. Я поняла, сколько в моей жизни хорошего: крыша над головой, вкусная еда, прекрасный вид из окна и любящий человек, который готов сделать меня счастливой. Впервые в жизни я почувствовала спокойствие, которое все должны чувствовать в Рождество. Маленькое деревце на столе теперь показалось мне выше и ярче, чем вчера.

Регина Веласкес

Папина елка

То, что мы любим в детстве, остается в сердце навсегда.

МЭРИ ДЖО ПАТНИ

– Что? – ахнула я. – Как же без елки?!

Я посмотрела на папу в недоумении. Разве он не собирается покупать елку?

Мне было шесть лет. Мои родители разошлись, и впервые в жизни я готовилась отмечать сразу два Рождества: сначала в доме у мамы, а потом – у папы.

С деньгами у отца было совсем плохо, и елка никак не значилась в списке его приоритетов. Но, увидев всю степень разочарования на моем лице, он поехал в ближайший торговый центр и купил невзрачное метровое деревце, гирлянду, немного бус и коробочку с украшениями. Еще несколько игрушек я пообещала сделать сама.

К ночи гостиная преобразилась. Мы с папой обнявшись сидели на диване и глаз не могли отвести от такой красоты. Папа признался, что покупка елки была самой лучшей идеей за последнее время: за окном было совсем темно, но в комнате стояла елка, светились огни гирлянды, и все было как прежде. Не помню, о чем думала в тот вечер я, но папа, по его словам, испытывал грусть и одновременно благодарность – за меня и за вернувшееся в его дом Рождество.

С тех пор прошло тридцать пять лет. Маленькая старая елка все это время оставалась неизменной. В каникулы мы приезжали навестить отца, и моя дочь Сара играла под ее редкими пластиковыми ветками. Потом папа умер, а елка переехала на наш чердак. Нам больше не надо было никуда ехать, чтобы увидеть ее. Но я на чердак почти никогда не поднималась.

Помню свой первый год без папы. На День благодарения Сара, которая к тому времени уже училась в колледже, приехала домой погостить. В перерыве между жареной индейкой и картофельным салатом она спросила, не найдется ли у нас чего‐нибудь, чем она сможет украсить на Рождество свою комнату в общежитии. И тогда мы вспомнили про старую елку и спустили ее вниз.

Вид у елки был печальный. Лапы совсем истрепались, подставка оказалась сломанной – наверное, мы повредили ее во время переезда.

– Это не страшно, – сказал мой младший сын Дэниел. – Я сделаю новую подставку, куда лучше прежней.

Он раздобыл чертеж, инструменты и принялся за дело с неожиданным воодушевлением. Сара думала, что Дэниел делает это ради моего папы, чтобы его елка снова засияла. Мне казалось, что он делает это для Сары, потому что скучает по ней и хочет порадовать. Так или иначе, все это было очень в духе Рождества.

После Дня благодарения мы отвезли Сару обратно в колледж. Елка ехала с нами в багажнике, рядом с ее вещами. В общежитии мы установили деревце на новую подставку. Потом все вместе взялись украшать ее. Развешивая гирлянды, я вдруг почувствовала себя шестилетней девочкой, которая впервые наряжает папину елку. Мне было грустно и одновременно я испытывала благодарность – к Дэниелу, Саре, старой елке и – к отцу. Папа как будто был рядом. Я обняла Сару, а она сказала, что это была одна из лучших ее идей – снова поставить невзрачную маленькую елку.

Джесси Нив

Ленточка ярко‐красного цвета

Лучшие рождественские елки очень близки к тому, чтобы превзойти природу.

ЭНДИ РУНИ

Когда наши дети были еще маленькими, мы придумали новую рождественскую традицию. Мы одевались потеплее и отправлялись на местную елочную ферму, где сами срубали себе елку. А когда мы привозили ее домой и ждали, пока она отогреется, угощались печеньем и горячим шоколадом с зефирками.

И хотя мы всегда считали нашу елку идеальной, знали, что по‐настоящему идеальная елка всегда остается в лесу.

Елочной фермой владели Боб и Лоис, которые также были хозяевами продуктового магазина недалеко от нашего дома. Каждый год перед праздниками Лоис осматривала весь свой лес в поисках идеальной елки. Найдя ее, она помечала дерево красной ленточкой, чтобы его никто больше не срубил. Деревья, которые можно было рубить, помечались оранжевой лентой. Каждый год, разговаривая с Лоис, мы подшучивали, что чуть не срубили ее елку, и каждый год она угрожала нам тяжелыми последствиями.

В один особенно тяжелый год перед Рождеством мы даже не думали о покупке елки. Тем летом у меня случился выкидыш. Затем в ноябре мне пришлось удалить все четыре зуба мудрости. А за неделю до операции у меня сильно опухла правая сторона шеи. Я боялась, что из‐за зубов у меня начался абсцесс, но оказалось, что это была свинка!

В канун Дня благодарения я внезапно почувствовала усталость и странную головную боль. Потом у меня заболело все, поднялась температура и сильно отекла шея. Мой муж вернулся домой со второй работы и отправился спать, а проснувшись утром, понял, что что‐то не в порядке. Он вызвал врача, меня отправили в больницу и поставили диагноз – вирусный менингит.

После недели в больнице меня выписали домой и велели побольше отдыхать. После этого выяснилось, что я беременна нашим четвертым ребенком. К счастью, беременность прошла без осложнений, но все время я была в ужасе, что свинка могла нанести вред плоду.

Среди всех этих ужасов и болезней мы как‐то забыли о том, что на носу рождественский сезон. Мы успели купить детям немного подарков, но не смогли найти время на нашу традиционную поездку за елкой. Дети были очень разочарованы.

После болезни я все еще очень быстро уставала, поэтому мой муж сам ходил за продуктами в магазин Боба. Они с Лоис очень переживали за нашу семью в тот злосчастный год и расстраивались, что я не смогу поехать к ним за елкой. Однажды, когда муж возвращался с очередной вылазки в продуктовый, дети увидели его в окно. Они тут же прибежали ко мне со словами:

– Папа несет елку! Папа несет елку!

Муж занес в дом совершенно мокрую елку – на улице как раз шел сильный дождь.

– Принесите побольше газет и застелите весь пол вокруг нее! – скомандовал муж. – И тащите подставку!