Хотелось как можно чаще выходить из дома вместо того, чтобы сидеть весь день с ноутбуком. Хотелось превращать блеклые воспоминания в яркие слайды. А еще, конечно, очень хотелось проверить, правду ли говорят про некоторые места на карте… будто там столько магии, что готовь большую ложку, если ты ведьма! Ну, или беги прочь со всех ног, если сила окажется тебе враждебной.

Именно с такими мыслями я пришла в Семимостье. Место, где на перила вешают замочки, загадывают желания и фотографируются. Я остановилась на точке, откуда лучше всего были видны все семь мостов, вытащила из кармана смартфон и крутанулась на месте, снимая панораму. Классный пост для Инстаграма получится! Быстро залила видео в сторис, даже не прогоняя через фильтры, и замерла, не донеся телефон до кармана.

Это было удивительное ощущение, как будто на тебя смотрят десятки глаз, со всех сторон. Как будто ты муха, застывшая в янтаре. Бабочка, пришпиленная к центру города тончайшими хрустальными иглами. Как будто я вдруг попала в центр гигантского кристалла, туда, куда сходятся все лучики света, преломляясь и дробясь о его грани. Город смотрел на меня со своих мостов, со своих каналов и крыш, со своих антенн и фасадов. Я даже на секунду почувствовала – так ясно, что по шее поползла ледяная капля пота, – как сфинксы над Невой приподнимаются на постаментах и оборачиваются. Чтобы все как один посмотреть на меня. Мышцы перекатываются под каменной кожей, провалы гранитных пастей сочатся чернотой, в глазах загораются огоньки.

Тут у меня закружилась голова. Оказывается, я забыла, как дышать, и воздуха уже просто не хватало. Я всхлипнула и закашлялась, согнулась, хлопнула себя по коленям… Вытерла слезы – просто уж очень ветрено и пыльно на мосту! – распрямилась и улыбнулась во весь рот. Раскрыла объятия Петербургу и прошептала: «Привет! Я вернулась, по-настоящему вернулась! Ты рад?»

В ответ прямиком мне на нос спланировал маленький цветочек… Я схватила его и стала рассматривать. Вот это да! Сирень! Семилепестковая, суперсчастливая.

– Ты откуда прилетел? – спросила я и погладила крошечные фиолетовые лепестки с белой каймой. – Из ботанического сада? С Елагина острова?

Но цветочек не отзывался. Просто лежал себе и всем своим видом манил, как Алису: съешь меня! Срочно съешь меня! Счастливые цветы едят, а потом сбываются желания!

– Спасибо, – прошептала я городу, сунула цветок за щеку и отправилась дальше. Даже не успела толком загадать желание. Только подумала: вот бы завтра все удалось…

Но не успела толком обдумать эту мысль, как звякнул телефон.

Сообщение в Инстаграме.

«Жень! Ты тут, что ли?» И подпись: Zinchik

Дааа! А вот и отличное продолжение дня.

«Тут! Ты где-чего? Пересечемся?»

«Я как раз в центре! Приди же ко мне в объятия!»

«Уже бегу! Куда?»

«В «Север» на Адмиралтейской».

«Буду через полчаса».

«Йесссс».

Зинчик – мой гид в мир волшебного. В детстве мы вместе уходили в индейцы с одеялом, двумя бутербродами и зажигалкой. В школе вместе мазали доску парафином, и мне даже доставалось за это чуть меньше, потому что я была в третьем классе, а она уже в пятом. А когда она почуяла, что я ведьма, то достала из сумочки свой первый амулет, подкинула его на ладони и сказала: «Ничего другого я не ожидала! Снова будем угорать вместе!»

И мы угорали.

И люто, люто получили тогда по ушам. Тоже вместе.

Через полчаса мы встретились, расцеловались и чинно, как приличные леди, уселись за столиком в кафе. Взяли фирменные пирожные в бисквитно-ореховой обсыпке, корзиночки и по огромной кружке капучино… Взамен, правда, пришлось оставить на прилавке совесть, потому что иначе при взгляде на жирный масляный крем в голове автоматически начинал зашкаливать счетчик калорий и загоралось «код красный!» Опасность, опасность, можно потолстеть! Ибо все эти анекдоты про худых и прекрасных ведьм, пожирающих торты один за другим и не набирающих при этом вес, к действительности отношения не имеют. А жаль!

Зинчик оказалась все такая же, как несколько лет назад. С длинными руками и ногами, острыми коленками, огромными глазищами и тоненькой косичкой на одну сторону она ужасно напоминала стрекозу. Так что в комплекте с именем «Зина» участь ее была предопределена сразу. Зинчик-зинчик, сядь на мизинчик! Кстати, любителей повторять шутку больше одного раза она очень быстро перевоспитывала. Просто с размаху прыгала на них. Куда-то в район мизинчика. В результате иногда получались ушибы и сломанные пальцы, но зато шутить жертвы сразу переставали.

И в этом весь Зинчик. Стремительная, безбашенная и очень быстро переходящая от слов к делу. Я в сравнении с ней – образец спокойствия и благоразумия. Даже подумала на мгновение, что можно в воспитательных целях зазвать Зинчика в гости. Чтобы Сигизмунд наглядно убедился в том, что я на самом деле просто подарок и воплощенная адекватность.

– Ну и как оно в целом? – спросила Зинчик, облизывая пену с ложечки.

– Местами весело, – я пожала плечами. – Изображаю бурную деятельность. Коллекционирую людей. Отрываюсь, когда все остальное достанет. Потом по новой.

– Продолжаешь торчать там, куда тебя запихнули родители?

– Ну.

– До диплома собираешься терпеть?

– Пока я там учусь, они не лезут в остальные дела.

– Думаешь, полезут, если решишь переводиться?

– Как ты себе это видишь? Мама, папа, я хочу быть этнографом, психология – унылая дрянь?

– Например.

– Я не пересдам нужные экзамены. Да и не хочу волновать предков. Если что, потом изучу на практике.

– Тебе не жалко… времени? – Зинчик специально выделила последнее слово. Потому что знала, какие у меня болевые точки, угу.

Каждая ведьма имеет плюс-минус одну и ту же базу. Видит магию, немного манипулирует вниманием людей, чует необычные растения и предметы, умеет из их сочетаний получать амулеты. А вот дальше уже начинаются различия, у кого к чему душа лежит.

Моя душа лежит как раз ко времени. Я умею заглядывать в будущее. Иногда чуть дальше, иногда поближе… Как с той кошкой под колесами автомобиля. Я настолько четко вижу грядущие события, что могу замирать в потоке секунд или даже возвращаться на пару шагов назад. Ну или это все время сдвигается обратно вокруг меня… Толком не знаю. И честно говоря, не хочу знать. Потому что любая ведьма как бы сороконожка. Та самая сороконожка, которая отлично бегает, пока не задумывается о порядке движения ног, а как только ее спросили об этом, тут же запуталась и упала.

Когда я ни о чем не задумываюсь и безоговорочно верю интуиции, все идеально складывается.

А вот когда размышляю о теории происходящего и подбираю основания для поступков – что своих, что чужих, – ничего нормально не выходит.

Поэтому я ответила:

– Иногда жалко. Иногда – совсем нет.

И поспешила перевести разговор в другое русло:

– А ты сама как?

– Не поверишь. – Зинчик пригладила выбивающиеся из прически волоски. Пальцы у нее дрожали… Или мне показалось?

– И чем же ты меня таким хочешь поразить?

– Я подумала, что в одиночку… сложно. И теперь я в ковене.

Дааа. Я даже отставила в сторону кружку с кофе, чтобы не поперхнуться от удивления.

– Ты? В ковене?

– Скажи, неожиданно?

– Кто ты такая и что сделала с Зинчиком?

– Вот. Именно этой реакции я и ждала.

– Тебя заставили? Шантажировали? Если ты не можешь говорить, то просто моргни два раза! И я буду думать, как тебя спасти!

У меня было ощущение, что привычный мир пошатнулся. Солнце заходит на западе, предметы падают вниз, Зинчик никогда не слушает взрослых. Эй, что случилось-то, а?

– И если ты надолго, – она нагнулась ко мне через стол и ухватила за руку горячими ладонями, – то давай я тебя познакомлю со Стеллой. С нашей главной. Лишним не будет…

– И ты туда же! – Я не выдержала и вскочила из-за стола. – Ладно коты меня жизни учат… Но ты!

Зинчик усмехнулась:

– Может, я просто хочу тебя спасти?

– Знаешь что… я как-нибудь сама разберусь, надо ли меня спасать. И если надо, то от чего, – твердо сказала я.

– Или от кого.

– Именно.

– Хорошо. – Зинчик пожала плечами и закинула косичку за спину. – Тогда я молчу об этом.

– Ок!

Некоторые люди жить не могут, пока перед ними не извинились или не сказали, например, «ой-ой, я больше не буду». Ходят и дуются. А мне, честно говоря, все равно, кто там что сказал. если это не подкрепляется фактами. Зато если подкрепляется… Если вместо красивых слов и расшаркиваний Зинчик просто перестанет компостировать мне мозги – то и ладно.

И следующий час мы провели за волнующей беседой: о странных встречах и находках и о новых зельях – особенно интересно было похвастаться теми, которые получились не так, как надо. Живая вода, случайно получившаяся вместо мертвой, неизменно бодрит. Впрочем, обратная ситуация бодрит еще сильнее.

Мы ржали, перебивали друг друга, взяли еще по пирожному – теперь буше, – в лицах изобразили свои последние удачные и неудачные свидания, обсудили мужчин – ну, куда без этого! – и окончательно убедились в том, что время прошло, а наши шестереночки души все еще отлично цепляются друг за друга.

Тут в окне медленно прошли люди в белых балахонах.

Я аж кофе поперхнулась.

– Это что, ритуальная процессия прямо вот посреди города, не скрываясь?

– Не-е-е-ет, что ты, – Зинчик презрительно скривилась. – Это экскурсия «Мистический Петербург» или что-то вроде того. Чуваки считают, что если на туриста надеть балахон, то половина дела сделана. И можно не заморачиваться действительно интересным маршрутом, достоверными фактами и прочей «ерундой».

– Хм, – сказала я, прищурившись.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила Зинчик невинным тоном. Если бы ее слышали те, кто уже когда-либо успел пострадать от ее игривого настроения, то они бежали бы сейчас, позабыв обо всем и сверкая пятками, до самой канадской границы.

– Не люблю, когда людям впаривают фуфло, – кивнула я. – Даже если эти люди – туристы.

Их я тоже не люблю, но ненависть к фуфлу побеждает.

Потом мы синхронно встали, покинули кафе с независимым выражением на лицах и отправились следом за экскурсией.

Я даже протолкалась поближе к гиду, чтобы удостовериться в том, что он несет бред. Нет, это был не бред. Это была развесистая, жирненькая такая, сочная, мясистая клюква, ориентированная на публику, которая пришла на экскурсию не за новыми знаниями, а просто убить время. Мужчина сыпал датами и фактами, довольно слабо связанными между собой. Часть их была реальной, часть – взята из литературных произведений, а еще часть слухов и фантазий он явно откопал на каком-нибудь пикабу. Не было в его словах ни системы, ни энтузиазма, ни правды.

– Ой, мамочки! – шепнула Зинчик. – Они идут в ротонду.

– О! – только и смогла ответить я. И плотоядно улыбнулась: – Оооо!

Ротонда – реально одно из самых странных мест в городе. Даже если ты не ведьма, все равно почувствуешь там, что мир чуть-чуть сдвигается. Немного, на какую-то долю градуса отклоняется от нормальности, но этого хватает, чтобы засосало под ложечкой. Любопытные звуковые эффекты, классная геометрия помещения и флер таинственности, который витает над Ротондой, только добавляют огня.

А уж если ты ведьма… Меня даже передернуло, когда я представила, что там будет внутри.

И предвкушение меня не обмануло.

Внутри была линза. Линза, собирающая свет и силу в одну точку, заставляющая пространство и время ворочаться и двигаться туда-обратно, пытаясь убежать от огонька концентрированной мощи, блуждающего по всему зданию. А экскурсовод – вместо того чтобы просто помолчать и дать своим подопечным почувствовать прелесть места – все бубнил, и бубнил, и бубнил.

Зинчик хрустнула пальцами и надела на лицо милую улыбку.

Я на всякий случай отодвинулась подальше.

После этого половина группы просто пропала на лестнице, забредя в другой пространственный изгиб. Потом у экскурсовода исчез голос. То есть сам себя он слышал… а вот все другие – уже нет. Вместо него они слышали Зинчика, которая нежным голоском рассказывала настоящую историю этого места.

Как в фундамент замешивали толченое муранское стекло и амальгаму от кривых зеркал. Как не прекращали строительство ни днем ни ночью, причем днем стены возводили по часовой стрелке, а ночью – наоборот. Как в уже готовую ротонду привезли немого мастера-стеклодува из Венеции, чтобы он вживил крохотные капельки искажающего стекла в стыки стен и потолка. Как глухие каменщики укрощали звук, гоняя его по кругу и запечатывая в глиняные горшки.

А когда она устала говорить, в дело вступила я.

– Посмотрите направо! Видите, во-он там, черная тень полощется? Это не тень, а призрак.

– А теперь глаза вверх. Выше-выше, не бойтесь. Теперь на краю зрения слева вы можете увидеть радужный блик. Если ухитритесь не моргать достаточно долго, то получится рассмотреть его в подробностях. Это живой солнечный блик, который не может выбраться наружу уже много лет.

– Теперь закройте глаза и прислушайтесь. Тсс. Слышите ветер? Так вот, это не ветер, а дыхание дома. Давайте попробуем поймать ритм?..

А потом пришел хранитель ротонды и начал возмущаться, что отведенные полчаса уже давно истекли, и спрашивать, чем это экскурсовод вообще думает, не соблюдая оговоренные сроки. Тот, кстати, ничем не думал, а просто обалдевал. Щипал себя за запястье, видимо, решив, что это сон и нужно срочно вставать по будильнику. Зато туристы были в восторге, особенно те, которые высыпались один за другим из-за изгиба пространства. Кто знает, что они там видели!

И тут у меня зазвонил телефон. Отражаясь от стен ротонды, звук получился такой, будто меня желали слышать с того света.

Поэтому я вытащила телефон из кармана только через пару минут, выйдя на улицу. Надо сказать, все это время он упорно продолжал звонить.

Незнакомый номер.

– Наверное, клининг, – сказала я Зинчику. – Завтра с утра должны приехать, Инна говорила, что они заранее согласуют временной интервал.

Поднесла телефон к уху:

– Алло?

– Евгения, добрый вечер, – сказали мне. – Это «Любовь на вылет». Поздравляю, вы удачно прошли кастинг. Сможете подъехать завтра, подписать документы и познакомиться со съемочной группой?