Сентябрь играет бликами теней,
и осень прячет наготу в тумане,
бросая вызов памяти тех дней,
когда погибли школьники в Беслане.
Взорвется тишина надрывным эхом
от крика битых горем матерей,
отцов, сестер и братьев…
Детским смехом звенеть не будут —
голосом смертей
лишь отзовутся горы от проклятий,
срывающих плоды живых соцветий,
прощаясь навсегда с теплом объятий
от скорби обезумевшей Осетии.
За что?!
За что?!!
В чем души виноваты загубленных детишек —
где ответ?
Да не простит Земля тем боль утраты,
кто потушил в глазах невинных свет!
Пройдут года, сотрутся строки эти,
но кровоточить будет вечно рана —
и в памяти – расстрелянные дети,
бегущие по радуге Беслана…
Берегите, люди, душу, берегите —
Сохраните в ней любви рассвет.
Ревностно следите, стерегите,
Не впускайте тень ушедших лет.
Не скупитесь, люди, не скупитесь
На благие чувства, на слова.
В искренности, люди, растворитесь —
Чтоб горел костёр, нужны дрова.
Избегайте, люди, гнева, избегайте —
Бумерангом он вернётся к Вам.
Подлостью на зло не отвечайте,
Пейте из души святой бальзам.
Будьте честными с собою, будьте,
Излучайте для других тепло и свет.
Берегите, люди, душу, не забудьте:
За периметром души просвета нет!
Глумятся надо мною небеса…
Ломая стены, надрывая жилы,
иду вперёд, бегу на свет,
срываясь в крик:
«Дай, Господи, мне счастье!»
Но в ответ
лишь слышу дикий жуткий смех,
и шепчут свыше злые голоса:
«Не всё то золото, что блещет,
а успех —
не всё то счастье!»
И, как приговор:
– НЕ ЗАСЛУЖИЛА!
Пусть люди знают – духом я сильна,
и верят, что сломить меня непросто.
Была. И есть. И буду! – Пусть одна —
как в океане слёз забытый остров!
Но только слабым это не понять —
они не знают, что такое сила воли —
когда твой дух пытаются сломать,
а сердце плачет и кричит от боли!
У каждого есть право сдаться! Нет!
Есть шанс не затянуть петлю на шее:
гоните сумрак из души, впустите свет,
который вас и сделает сильнее!
Помнишь, ты рассказывала, мама,
О судьбе, о женской непростой.
Я тогда не верила, упрямо
Возмущалась: «Это бред пустой!»
А отца, ты помнишь, хоронили:
Гроб, гвоздики, много лиц, венков.
Тяжело… И выбор: или – или…
Вот он – самый первый из «звонков».
Года три. Замужество и дети.
Слёзы счастья – как смахнуть рукой.
И в сердцах кричала всем на свете,
Возмущаясь: «Нет, он не такой!»
Но потом предательство, утрата.
По наклонной вниз. Тонула. Дно.
Значит, всё же в чём-то виновата.
Плюс и минус – то не есть равно!
А недавно сон приснился, мама,
Не за здравие – за упокой:
Горизонт. Босая. Тени. Яма.
И огни мерцают за рекой.
Раздвигаю небо. Вой утробный.
Звук неясный – скрип ли то полов?
На плите могилы, на надгробной:
«Поэтесса». Всё. Без лишних слов.
Что не есть правдиво – вероятно.
Тьма в душе не ярче слепоты.
Возмутилось небо: «Стоп! Обратно!»,
Выплюнув меня из пустоты.
А на утро весть дурная, мама:
Тот, кого люблю, погиб в бою.
Что ни всплеск – то есть сплошная драма.
Что ни шанс – то нож в судьбу мою.
Раскололась, бита память горем.
Поздно начинать уже с нуля.
Жизнь на карте расплескалась морем,
И в душе потрескалась земля.
Ни ухода я боюсь – нет, мама.
Мне успеть бы пазлы все сложить.
Жизнь не купишь, не измеришь в граммах.
Я боюсь, что не успею «жить»!
Сегодня снег поссорился с дождём —
Наверное, не поделили осень.
Мы непогоду эту переждём
Под громкий стон качающихся сосен.
Срывает ветер поцелуй костра
Игриво, и сентябрь разносит листья
По ящикам почтовым, до утра
Пакует в холст поломанные кисти…
Последний штрих наносит на панель,
Покрыв асфальт холодным ржавым цветом.
Роняет в воздух «парфюмер» «Шанель».
Ну вот и всё… Пора прощаться с летом!
Октябрь. Редкие снежинки
Под фонарём нашли приют,
Меняя осени картинки…
Роддом. Врачи. Меня здесь ждут!
Внимая образно и ясно,
Моя душа стремится ввысь;
Всё было донельзя прекрасно,
Пока не шикнул кто-то: «Брысь!»
И вот он – свет. И крик. И лица.
И резкий запах бытия —
Мне это позже будет сниться…
А кто есть я?! И где есть я?!
По умолчанию, стирая
Бесценный опыт прошлых лет,
Иду за кем, того не зная,
За тем, чего и в мыслях нет…
Октябрь. Снежинки. Крик и лица.
И тот же свет (и всё – точь в точь),
Фонарь под окнами больницы —
Но то уже не я, а дочь…
И жизнь стремительной походкой
Опережает ход проблем,
Двоих раскачивает в лодке,
Бросая в море дат и схем…
Октябрь истёк. Исчезли лица.
И тишина… И седина…
Мне это долго будет сниться
Там, где я буду не одна!
Звонок в приёмную.
– Да. «Склиф». Везёте?
Все заняты врачи. Тревожит вид?
Роман Сергеич, женщину возьмёте?
Не знаю. Вскрыла вены. Суицид.
Доставили. В крови. Но сердце бьётся.
– Вы муж?
– Да, муж.
– Смотрели-то куда?
– Душа как тряпка, доктор, в клочья рвётся.
Сначала сын. Теперь жена. Беда…
Беда пришла, которую не ждали. —
Мужчина всхлипнул, – сын погиб у нас.
Всего пять лет. Его Артёмкой звали.
Машина. ДТП. Год – словно час.
Я справился, а вот жена Маришка
Утрату не смогла перенести.
Ей каждой ночью снился наш сынишка,
Звал маму и просил его спасти.
Рассвет скользнул лучами по палате,
Застыл на миг и скрылся из окна.
Мужчина наклонился у кровати:
«Мариш, не уходи! Ты мне нужна…
Уйдёшь, возьми меня с собой, дороже
Тебя с Артёмкой…»
Вдруг открылась дверь.
– У вас ребёнок будет. Шесть недель. Так всё же
Жить стОит ради этого, поверь!
Страница перевёрнута? Едва ли…
Врач произнёс: «Недельку… и домой…»
Неслышно губы женщины шептали:
«Вернулся…
Мой сыночек…
Мальчик мой!»
Сердитый месяц строит козни,
Хранит интригу старый дом,
В кармане спрятав вечер поздний.
Несуществующие розни
Скрывают ставни. За углом
На изгороди пляшет крынка,
Ворчит на ветер за бардак.
А где-то в сердце плачет льдинка,
И жалобно поёт волынка,
И спит над окнами чердак.
Уйду. Слова вольются в грохот.
Молитву (ту, что бережёт)
Опротестует горький опыт,
Услышав неба нервный шепот,
Который мне о смерти лжет,
Что о тебе лишь думать смела.
В нутро вползая как змея,
Она забрать тебя успела,
У всех тебя отнять сумела.
ОНА успела, а не я…
Расстелилось небо серым полотном,
Пьяным облакам стало тесно, где-то
Песнь звучит рассвета, вспыхнув за окном…
Выбегаю в дождь, чтобы встретить лето.
Зашуршал по листьям, тут же растоптал
Ароматы трав, смыл следы от глины.
Солнца луч игриво брызнул и упал
На постройки, их крашенные спины.
Расцвела природа, влагой дышит лес,
Смелый воробей чистит перья в луже.
Принимаю вызов и ловлю с небес
Тёплый летний дождь.
Он мне был так нужен…
Мне нравится, порой, побыть одной,
Смотреть в окно и просто любоваться
Убранством леса, неба синевой,
Что не способен в жизнь мою ворваться
Никто другой… Ему не повезло —
Он не со мной – он просто не со мною!
Могло ли быть иначе? – Не могло!
Сломала – собрала…
И строю!
Вы помните, какой сегодня день?
Вы слышите мелодию рассвета?!
И зацвела в душе моей сирень,
и расплескало небо краски лета!
Всё, как обычно?
Да, но не совсем,
не для меня —
я это точно знаю!
Мир дышит ароматом хризантем,
и от моей любви снежинки тают.
А дело было так:
Я в магазине…
В руках пакеты,
но (у двери прямо)
остановилась,
вспомнила о сыне
(когда её открыл он перед мамой).
И по-хозяйски взяв из рук пакеты,
он по-мужски так:
«Не могла сказать,
что в магазин?
И я не знаю – где ты!»
– Спасибо, что нашел старушку-мать.
Гляжу, —
задумался,
сверкнул глазами,
остановился,
подошел ко мне,
обнял:
«Не говори так больше,
ладно, мама?!»
Так мало слов,
а, вроде, всё сказал.
И закружилось время произвольно,
и мир вдруг перестал существовать,
и людям было невдомек и больно
смотреть,
как на ветру (невольно)
стоят, обнявшись, двое:
сын и мать!
Хуже всего, если дети болеют…
Замерло время, и в жизни – пробел.
Утро не радует, солнце не греет, —
В доме несчастье – сынок заболел!
Как так случилось? – Недосмотрела,
Камнем на сердце тревога лежит.
Жар не спадает, лицо цвета мела,
Кашель надсадный, и голос дрожит.
Невыносимо смотреть, как страдает,
Стонет в бреду, простыню теребя…
Не узнаёт – на глазах, словно тает —
Если б я боль взять могла на себя!
Хворь безымянная, немощь нежданная —
Струйкой речной да к чужим берегам!
Змейкой гремучей да тварью ползучей
В ночь убирайтесь прочь! Не отдам!
…
Спит моя радость, сопит на подушке.
На табуретке лекарства, игрушки.
Глазки открыл, чубчик сбился упрямо.
– Кто я, сынок, узнаёшь?
Шепчет: «Да… моя мама!»
Сегодня утро началось с тебя,
С твоей улыбки и с твоих объятий.
Безумно и до трепета любя,
Целую (будто больше нет занятий)
Ладошки, носик, щечки, глазки…
Весь мир резвится в сердце сына.
Моя любовь, мой свет и сказка,
Мой главный и единственный мужчина!
Давно горю желанием
найти отца для сына.
Чтоб уделял внимание
и вырастил мужчину.
Чтоб помогал ему во всём,
отчасти был примером.
И на рыбалку чтоб вдвоём…
И штабик из фанеры…
Зимой на лыжах чтобы в лес,
потом с горы на санках.
И похвалил, когда тот влез
в его с гвоздями банку.
Чтоб вместе наперегонки
бежали мне навстречу.
Чтоб постоянные звонки
в надежде, что отвечу.
А сын за ним (не в силах ждать),
ходил всегда и всюду.
Ну, что вы… я? – чтоб ревновать?
Да ни за что, не буду!
Спросить вот только у кого,
где есть такой мужчина?
Нет, личного здесь – ничего!
Отца ищу для сына!
О проекте
О подписке
Другие проекты