Лина действовала на автомате, она практически не задумывалась ни о чем. В ее голове появились знания, которые она когда-то учила наизусть, – «Первая помощь пострадавшим от пулевых ранений». Нет, пулю она пока не надеялась вытащить, но все же попробует это сделать. Если та, конечно, не застряла где-нибудь в жизненно важных органах. Но Лина постаралась пока об этом не думать. Паниковать раньше времени – это гиблое дело для любого медика. Беспокоиться она будет позже, а сейчас соберет задницу в горсть и сделает все возможное, выжмет из своих мозгов все, что помнила, хоть никогда в жизни и не имела дела с пулевыми ранениями. Один год в меде и несколько лет практики простой медсестрой не в счет.

Взяв сумку, она пошла в комнату. Стараясь не торопиться и как можно осторожнее, чтобы не причинить боли, она начала снимать с Германа верхнюю одежду: ботинки и куртку. Он слегка напрягся, приоткрыл глаза, но, увидев Лину, тут же расслабился и закрыл глаза вновь.

«Значит, он еще в сознании, – поняла Лина, – просто очень слаб».

– Герман, если ты меня слышишь, моргни, пожалуйста, два раза, – попросила она его и увидела, как веки мужчины опускаются и поднимаются два раза. – Хорошо, – вымученно улыбнулась она, – ты мне нужен в сознании, я ведь не знаю, где тебя ранили.

Герман опять два раза моргнул и, подняв руку, накрыл ладонью свой левый бок выше тазовой кости примерно сантиметров на пять, но, видимо не рассчитав силы, надавил сильнее, чем нужно, и тут же его лицо искривилось от боли.

– Потерпи чуть-чуть, я посмотрю, а потом обезболю, – сказала Лина, осторожно убирая ладонь мужчины от раны.

Не дожидаясь какого-либо ответа, она тут же начала поднимать его свитер, благо тот не был заправлен в брюки мужчины.

На боку была плотная повязка, которая вся уже пропиталась кровью.

Лина нахмурилась. Это плохо, что рана на боку: неизвестно, какие органы могли быть задеты. Сбегав и помыв руки, она надела перчатки и, осторожно отлепив повязку, осмотрела рану. Лина мысленно выдохнула: судя по расположению, задета была мышца живота. Пуля прошла почти по касательной, но выходного отверстия не было, значит, застряла где-то внутри. Взяв шприц и набрав в него обезболивающее из ампулы, она закатала рукав свитера Германа и сделала ему укол в мышцу. Конечно, лучше бы его усыпить полностью, но Лина не была уверена, что сможет это сделать правильно.

Через пятнадцать минут она, вновь помыв как следует руки в ванной и подготовив для себя все инструменты и медикаменты, надела уже новые перчатки и, опрыскав кожу вокруг раны и саму рану ледокаином, начала действовать.

Отринув любые эмоции, она вспоминала теорию.

– Кровь… главное – контролировать кровопотерю, – пробормотала она перед тем, как взять в руки длинный хирургический пинцет.

Приложив кровоостанавливающую губку к ране, она осторожно пинцетом начала искать пулю. Слава богу, она нашлась очень быстро, и никаких опасных последствий визуально Лина не обнаружила. Лишь разорваны внутренние ткани мышц, отсюда и крови так много. Однако, конечно же, полной уверенности у нее не было. Разорвав на мелкие кусочки коллагеновую саморассасывающуюся губку, она вложила ее прямо внутрь раны, надеясь, что она уже доделает всю остальную работу: и остановит внутреннее кровотечение, и поможет с регенерацией тканей. Лишь бы аллергической реакции не случилось.

– Надо бы в больницу к нормальному хирургу, я ведь могу чего-нибудь не заметить или неправильно сделать, – сказала она, увидев, что глаза Германа приоткрыты.

Но мужчина, сделав над собой усилие, покачал головой и тут же закрыл глаза.

– Понятно, – выдохнула она и, убрав лишнюю кровь и обработав рану антисептиками, принялась ее зашивать.

После пары стежков Лина наложила новую губку и закрепила ее повязкой.

Убрав все медикаменты обратно в сумку и выкинув лишнее в мусор, она опять ушла в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Стоило Лине помыться, как она вдруг поняла, что чувствует себя так, будто марафон пробежала в несколько километров. Все же тяжелая рабочая неделя плюс то, что ночью она так и не выспалась, переживая за Германа, давали о себе знать. Эмоциональная и физическая усталость так резко навалились на нее, что она, не выдержав, только и успела добрести до той же большой кровати, на которой лежал уже уснувший Герман, и осторожно прилегла с краю.

«Только чуть-чуть подремлю», – подумала она и тут же провалилась в глубокий сон, будто её кто-то по голове ударил и выключил сознание.

Очнулась Лина от грохота. Резко сев на постели, она увидела, как в комнату забегают несколько мужчин, и все с оружием.

Герман тоже попытался встать, но зарычал, так и не сумев подняться. Он был еще слишком слаб.

– Герман, не кипятись, не надо оружия, мы пришли с миром, – сказал один из мужчин, и Лина, наконец-то стряхнув сонную негу, узнала в нем Михаила Юрьевича.

Она автоматически посмотрела на Германа и увидела в его руке пистолет.

– Ты же понимаешь, что всех не уложишь, а рискуешь просто погибнуть. Уйти ты тоже не в состоянии, так что давай опускай оружие, я не собираюсь хоть как-то навредить тебе, – продолжил свою речь мужчина и, кивнув всем остальным, громко отдал приказ: – Всем спрятать оружие! Не стрелять!

Все тут же послушались приказа Михаила и стали убирать оружие, с опаской косясь на пистолет Германа.

– Зачем пришел? – хриплым голосом спросил Герман, а Лина увидела испарину у него над губой и на лбу. Он придавил пистолет рукой к кровати, но палец со спускового крючка так и не убрал.

Лина плохо разбиралась в оружии, единственное, что она поняла, так это то, что к стволу пистолета был прикреплен глушитель.

– Я за тобой, глупый мальчишка, тебе в больницу надо.

– Лина зашила мне рану, – ответил Герман.

– Конечно, – кивнул Михаил, медленно подходя к креслу, что стояло напротив кровати, – но она медсестра, а тебе нужны хирург и нормальный уход. – Он обернулся и посмотрел на нескольких мужчин, что, словно хищники, ждущие сигнала вожака, окружили кровать. – Всем выйти.

Один из них попытался что-то сказать, но Михаил даже голову не повернул в его сторону, и мужчины медленно по одному, не спуская глаз с кровати, покинули комнату.

– Герман, – начал Михаил, дождавшись, когда дверь закроется за последним, – когда-то давно, перед смертью дяди Гены, твоего отца, я поклялся жизнью, что если найду его сына, то из кожи вон вылезу, но защищу его интересы, как и интересы Влада. Вы для меня одинаковы: что ты, что он. Я буду обоих вас защищать до самой смерти, если надо, то и ценой собственной жизни. И я здесь и сейчас клянусь тебе, что не допущу, чтобы Влад вздумал от тебя избавиться, как, впрочем, и не дам тебе избавиться от Влада.

Закончив свою речь, Михаил замолчал. А Герман тем временем сверлил его взглядом, пытаясь понять, врет сейчас он или просто хочет обойтись малой кровью. Продавать свою шкуру задешево Герман не хотел, если уж будут убивать, то он хотел бы на тот свет утащить за собой как можно больше народу. Единственный человек, о возможной смерти которого он сожалел, так это была Лина. Она здесь совершенно ни при чем, это он впутал ее, попросив о помощи.

С другой стороны, Герман понимал, что если бы хотели убить, то убили бы сразу, как только вошли, не разговаривая.

Но ведь и Михаил тот еще перестраховщик. Возможно, у него есть какой-нибудь многоходовый план в загашнике. И убить Германа он всегда успеет, использовав в своих играх. По крайней мере, сам Герман на его месте так бы и сделал. А если припечет, то потом по-тихому все же завалить. Как там сказал Влад – «устроить маленький несчастный случай».

– Я знаю, ты не хочешь мне доверять, – опять заговорил Михаил, видя скепсис во взгляде двоюродного брата. – Да и не заслужил я твоего доверия за эти годы, но поверь, парень, если бы я знал, кто ты такой, я бы с самого начала уже занимался твоей защитой, а не подковёрной игрой. Не спорю, я давно мечтал убрать тебя подальше от Влада, еще когда вы были сопливыми пацанами и только-только встретились. И я пытался много раз это сделать, но Влад всегда упирался, так как ты не раз доказывал ему свою верность, и отвергал любые мои попытки. Но теперь, когда я узнал, кто ты такой, считай, что я полностью на твоей стороне.

Герман не шевелился и продолжал молча смотреть на Михаила.

– Послушай, парень, ты не представляешь, что значит для меня семья. Ты и Влад – у меня больше никого не осталось, ты ведь знаешь о том, что все погибли тогда, еще при том старом покушении, когда Влад был ребенком. Я тогда многое пережил, сам чудом остался в живых и всех своих потерял. Когда я вернулся и решил защищать твоего отца и Влада, я же тогда думал, что у меня больше никого нет, кроме этих двоих. А теперь вот есть ты… Давай, Герман, не дури, убирай оружие, и я отдам приказ, чтобы тебя отправили в больницу. И если хочешь, сам лично буду сторожить, чтобы Влад не вздумал натворить глупостей.

Лина все это время так же, как Герман, старалась не двигаться. Она прекрасно понимала, что ничем не сможет ему помочь, разве что навредить.

Мужчины оба молчали несколько минут, напряженно смотря друг другу в глаза. Казалось, что в комнате даже воздух застыл от этой звенящей тишины.

Но первым отмер Герман, он кивнул Михаилу:

– Хорошо, я согласен.

После этих слов Лина выдохнула и, нашарив ладонь Германа на постели, тихонечко сжала ее. Перехватив руку девушки и даже не смотря в ее сторону, Герман стиснул ее в ответ. И эта тихая поддержка друг друга отдалась в их душах чем-то теплым, будто перышком мягким изнутри кто-то погладил.

– Ну и хорошо, – улыбнулся дядя Миша своей кривой улыбкой и, хлопнув себя ладонями по бедрам, резво поднялся с кресла. – Сейчас позову ребят с носилками, и тебя заберут.

В комнату зашли трое мужчин. Лина узнала одного из них, это был хирург из больницы Лисовского – Константин Дмитриевич. Встав с кровати, она сразу же рассказала врачу все, что знала о ране Германа.

Лина вышла первой из комнаты и в коридоре быстро накинула свою верхнюю одежду. Она собиралась ехать на скорой вместе с Германом, чтобы в больнице убедиться, что ему ничего не грозит.

Германа уже вынесли на носилках в коридор, и Лина даже не заметила, как к ней приблизился Михаил и громко сказал:

– Вот спасибо тебе, девочка, хорошо, что позвонила.

Он резко нырнул в карман ее куртки и вытащил оттуда старый телефон, о котором она давно и думать забыла.

Лина была настолько сосредоточена на Германе и его ранении, пытаясь вспомнить, все ли она сказала хирургу, что даже не сразу поняла, о чем говорит Михаил, а тот уже начал вытаскивать пачку денег из своего кармана.

От громкого голоса новоявленного родственника Герман резко открыл глаза и посмотрел на Михаила, а точнее, на то, как он вытаскивал из куртки Лины телефон, а затем перевел взгляд на нее.

– Держи, заработала, – протянул деньги Михаил растерянной девушке и вложил прямо в ее руки. Лина от неожиданности сжала пальцы.

Вот только Герман со стороны увидел совсем другую картину, и Лина поняла это только лишь тогда, когда повернула голову и посмотрела в его глаза.

– Сучка, – рыкнул он, с ненавистью смотря Лине в глаза. Он попытался встать с носилок, но сил не хватило, и Герман повалился назад, еще громче зарычав от безысходности и злости. А затем тихо добавил с трудом соображающей Лине: – Лучше уноси ноги из города.

Лина выронила деньги и хотела уже подойти к Герману, чтобы попытаться объяснить, но Михаил удержал ее за локоть, а мужчины, с неодобрением косясь на нее, быстро понесли носилки в уже открытую входную дверь.

– Отпустите меня! – попыталась крикнуть Лина, но голос от волнения как специально не послушался ее, и получился лишь невразумительный писк.

А Михаил резко прижал девушку к себе и еле слышно прошептал ей на ухо:

– Надо было послушаться меня и сделать, как я просил.

Лина хотела дернуться, но Михаил ее тут же выпустил, и она от неожиданности запуталась в собственных ногах и повалилась на четвереньки. Пока она поднималась, Германа на носилках уже вынесли в коридор, а дверь закрыли.

Михаил наклонился и, подняв пачку стодолларовых купюр с пола, опять попытался вручить их Лине. Но та шарахнулась от него и побежала за Германом.

Вот только из квартиры ее не выпустили, в проеме встал еще один мужчина, не давая ей пройти.

Лина хотела закричать, но стоило ей набрать воздух в легкие, как Михаил закрыл ей рот ладонью.

Лина царапалась, брыкалась, пыталась вырваться из рук мужчины, но, на ее удивление, он оказался невероятно сильным и удерживал ее без проблем.

Услышав, как отъехала скорая, Михаил отпустил уже плачущую девушку.

– Зачем! – обернувшись, закричала она на Михаила. Лина поняла, что уже не успеет догнать машину. – Зачем вы это сделали?! Он же теперь думает, что я его предала!

– Держи деньги, глупая, – холодно усмехнулся Михаил, – и поехали, я отвезу тебя домой.

Лина взглянула на мужчину с брезгливостью.

– Не нужны мне ваши деньги, – тихо сказала она и посмотрела на дверь, – и довозить до дома меня не надо, я как-нибудь сама доберусь.

– Не глупи, они тебе нужны.

Михаил попытался засунуть пачку в карман девушки, но та начала яростно сопротивляться.

– Ладно, замолкни! – рявкнул он на нее и, схватив за локоть, повел на выход.

Лина опять попыталась закричать, но Михаил вновь закрыл ей рот ладонью и надавил на сонную артерию. Девушка сразу же отключилась и обмякла в его руках.