Глава 10

Перед глазами ходили люди – человеческие мужчины и женщины. В руках они держали инструменты – кто измеритель, кто шпатель, кто дрель. Люди практически не разговаривали, только изредка произносили фразы, способные напугать своей лаконичностью: «Займись вторым этажом», «Покрась», «Подай валик». И, конечно, продолжали работать, усердно, с высокой эффективностью, придавая дому обновленный облик.

Взгляд Александра прошелся по тусклым окнам, голым стенам и ретро-мебели в составе тумбочки, кресла и книжного шкафа, – такие незначительные в границах огромного зала.

Его дом. Его пристанище. Его неприкосновенная личная территория, которую он оставил тридцать лет назад – запущенная, пыльная, покинутая. Александр что-то ощущал, что-то связанное с этим местом, что-то родное, но давно забытое, однако облачить в слова испытываемое не мог. Может, ностальгия?

Нет, «ностальгия» – слишком примитивное определение того, что он сейчас испытывал. То, что в нем зародилось, было глубже, значимее и болезненней.

Стены из кирпичной кладки, широкие окна почти до пола, балки и трубы, тянущиеся по потолку, крашеные черным, грубые, металлические…

Этот дом, который в действительности был не домом, а заброшенным промышленным строением, он приобрел не одно десятилетие назад. Огромное трехэтажное здание отвечало всем его притязательным требованиям: просторное, вместительное, замысловатое, с высокими потолками, не стесненное перегородками – степное раздолье, хоть летай. И находилось за пределами города. Изоляция и территориальный простор испокон веков ценились ferus, потому они и селились в отдалении от жилых местностей, благо раньше девственных участков в распоряжении было много. На окраинах сел, вблизи лесов, у горных хребтов, на равнинах и в пещерах они могли расслабиться и быть уверены, что не будут потревожены людьми, и в то же время получат раздолье, в котором так нуждались.

Его жилище являлось олицетворением этой истины.

Однако, несмотря на все свои преимущества, здание долго пустовало: Александр все не решался в него заселиться. Новый дом всегда ассоциировался с новой жизнью, а он к этой самой новой жизни готов не был – перебираться из ночлежки в другую Александру нравилось больше. До поры до времени. Пока не наступило ожидаемое время брать на себя ответственность не только за собственную жизнь, но и за жизнь целой расы. Ему пора было остепениться. Вот и трансформировал здание фабрики в лофт.

Александр снова обратил внимание на тихих, мирных людей, беспрекословно выполняющих его указания. По-другому быть не могло: Александр контролировал их слабые сознания, не позволяя отвлекаться на пустые беседы. Нельзя было их задерживать в доме, как и затягивать с обременительным ремонтом. Люди и без того слонялись здесь неделю – долгую, напряженную неделю, с восьми до восьми, без выходных. Александр не стал бы нисколько возражать, трудись они здесь целые сутки, но только завершили бы работу скорее, однако не мог быть настолько беспечным. Игры с мозгом – весьма опасны, нейроны чувствительны к электрическим импульсам, он мог травмировать хрупкие разумы. Хуже этого были только проблемы, которые Александру пришлось бы решать с многочисленными недовольными родственниками, которые, несомненно, станут возмущаться зверским графиком и пропажей родных. Это для Александра не существовало Трудового кодекса, тогда как для людей…

А потому он продумал все: люди приходят, делают, что должно, а затем расходятся по своим домам и рассказывают родным и близким очаровательную историю о том, как они проводили отделочные работы в загородном доме банкира, для его прекрасной и дружной семьи.

Состояние рабочих было в норме: Александр ходил по первому этажу, наблюдал за отделкой далекого потолка и, в ожидании завершения трудового дня, приглядывался к людям. Работы проделали много, вплоть до замены устаревших смесителей, которые благодаря наложенному на дом заклинанию в замене не нуждались. Но ничего: новизна восприятия никогда не помешает.

Спустя полчаса Александр остался один: пятнадцать «нанятых» им рабочих одновременно собрались и покинули дом. Однако одиночество продлилось недолго.

Появился Ролан, сменив столь ценимые собой камуфляжные штаны на обычные джинсы. Он вошел в парадную дверь, которая выглядела далеко не парадной, неторопливо прошел вглубь дома, не выказывая явного интереса к его жилищу, и, словно почуяв, где «горячо», подошел к деревянной тумбе.

– Что это? – спросил его ferus, поднимая старинный металлический диск с выгравированным орнаментом.

Александр нахмурился.

– Коллекционная чакра моего отца. – Говорить большего не хотелось. Например, того, что за несколько дней до собственной гибели он отдал ее Александру как сыну.

– Чакра заржавела и потемнела, – заметил Ролан. – И на ней наши символы.

Да: филигранная ковка, Символы Предков. И ржавчина. Чакра всегда была такой.

– Убери ее, думаю, это память. – Ролан внимательно посмотрел на Александра и положил оружие обратно.

Да, возможно, и память, но вот ценна ли она. Отношения с отцом у Александра складывались сложно. Видимо, поэтом он отыскал эту чакру там, где отыскал: в одной из пыльных кладовок.

– А ты неплохо жил! – Александр оглянулся: ему навстречу шел Океан, разглядывая окружающие себя метры площади. – Обалдеть. Я тоже так хочу.

Океан и сам жил прекрасно, Александр был в этом убежден. Да и частную жизнь свою охранял не хуже любого ferus. Однако сегодня, невзирая на холодок между ними, а, напротив, в стремлении этот холодок растопить, Александр пригласил друзей к себе, в свою любовно охраняемую обитель. Конечно, временами ferus захаживали друг к другу, и Александр принимал гостей, и не единожды. Только делалось это в порядке исключения: ferus были чужды сверхблизкие контакты.

Но теперь ситуация изменилась, она довлела над ними, приспосабливая их независимый образ жизни под себя. С чего-то нужно было начинать сближаться. И пускай он чувствовал себя сейчас незащищенным, словно в доме топталась толпа китайских туристов, Александр начал с себя.

– Сложно поверить, что все это добро сохранилось. Даже если мебель еще не сгнила, то должна бы заметно подпортиться. – Океан дотронулся до заляпанного краской стула. – Да и мародерство никто не отменял.

– Перед тем как покинуть дом окончательно, я обновил все наложенные на него заклинания и вычертил защиту на долголетие…

Он едва успел договорить, как оглушительный грохот двери о стену возвестил о прибытии еще одного ferus. Ferus, который прорычал:

– Сколько еще эти паршивцы будут действовать нам на нервы? Чего они добиваются? – Дей пнул стальное ведро, которому не посчастливилось попасться под ноги. – Зачем было заманивать нас в Радлес, если они ничего не предпринимают? Давайте уже признаем: нас имеют! И очень жестко! Догмары намеренно выводят нас из себя! Знаете, мне начинает казаться, что то была наша инициатива посетить Радлес, что это нам захотелось свидеться с догмарами, будто мы напросились к паршивцам в гости. И теперь, словно попрошайки, дожидаемся внимания занятого хозяина. Мы скачем подле их персон, словно жалкие, озабоченные кабели! Тогда как эти наглые, подлые трусы отсиживают где-то свои догмарские задницы! – Дей юлой развернулся на пятках и повалился на мягкое кресло, с некоторых пор накрытое прозрачным полиэтиленом.

Рано или поздно это должно было случиться – Дей должен был потерять терпение. Вопрос: двадцать восемь дней – это рано? или это поздно?

Именно столько времени прошло с тех пор, как ferus собрались в Радлесе – двадцать восемь дней. Но догмары так и не появились. Ferus уже в открытую себя демонстрировали: прогуливались по городу, ели, пили – светились всевозможными способами, только врагам было все равно.

Куда они могли подеваться? Куда могли запрятаться? Ferus побывали во всех уголках Радлеса, но не в южной половине города, не в северной догмар не обнаружили.

Дей уставился на Александра, будто это он координировал догмар и давал им дельные советы относительно того, как нужно поступать.

– Догмары мне не подчиняются, – решил внести ясность Александр.

– Тогда кому же, чертовы черти!

– Вряд ли они захотят, чтобы мы снова исчезли, – заметил Океан, проходя на кухню, что была неотделима от зала-гостиной. – Значит, скоро появятся. А если мы все же исчезнем, появятся определенно. Да не может быть! – воскликнул вдруг ferus, открыв один из кухонных шкафов. – Здесь до сих пор хранятся банки кукурузы!

– Затевается что-то действительно масштабное, раз дело приняло такой невнятный оборот, – проговорил Ролан. – Они разрабатывают сумасшедший план для нашего выманивания, заранее исчезают из города. Очевидно, не просто так. Не для того, чтобы, как только узнают о нашем возвращении, моментально раскрыть свои карты. Догмары отлично знают, что им делать, и делают это с большим успехом.

– В отличие от нас, – буркнул Дей. – К тому же друзья наши ferus не желают нам помогать. Где носит остальных?

Александр задумчиво тронулся с места. Конечно же, догмары что-то замышляли, по-другому быть не могло. Вопрос заключался в другом: каким образом они дадут о затеянном знать?

– Я понятия не имею, где остальные, – спокойно проговорил Александр, – но я знаю, что меня смущает: кто за всем этим стоит? – Александр посмотрел на каждого. – И я не про пешек, выполняющих грязную работу. Я про идейных вдохновителей.

Кто обдумывал все ходы догмар? А значит, кто теперь являлся их главой?

Гостиная погрузилась в тишину. При последнем столкновении с врагами, потерю понесли не только ferus, но и догмары. Они лишились своего действующего лидера, потеряли главу и опору Деона, которого со смаком убил Александр: вырвал почерневшее сердце, а затем и горло ему перерезал. И с большим удовлетворением наблюдал, как убийственный яд животной расы ferus медленно уничтожает ублюдка.

Вот она, основная причина ненависти к ним врагов: ferus могли уничтожить догмар. Они и никто другой.

День смерти Деона мог стать днем великой победы, если бы не утраты ferus. Но если бы не эти утраты, Александр не вышел бы за грани дозволенного, и не потерял над собой контроль: тогда он мало что понимал. И, возможно, не лишил бы догмар сокровенного – их главы.

Однако сейчас назрел вполне справедливый вопрос: кто был новым главой догмар?

И почему они не подумали об этом раньше?

Словно прочитав его мысли, Ролан проговорил:

– А ведь после бойни мы решили, что догмары еще не скоро придут в себя. Нет того, кто повел бы их вперед, давал команды, управлял их действиями. А значит, нет идей и планов для дальнейшего воплощения. Мы же, в свою очередь, понимали, что рано или поздно они перегруппируются и мобилизуют силы. И давайте начистоту: вряд ли мы предполагали, что на это им потребуется тридцать лет. Три десятилетия на переизбрание главы – это очень много, вам не кажется? В Радлесе мы должны были оказаться куда как раньше. – Ролан посмотрел на Александра.

– И вот нашелся смельчак, возродивший боевой дух парней, – усмехнулся Дей. – Наверняка там стояла смута. Насколько мне известно, у Деона не было очевидного приемника.

– Догмарский Спартак? – улыбнулся Океан.

– Новая голова… – Александр задумался. – А новая голова, как известно, это новые мысли и планы, а также пути достижения цели, чему, как я понимаю, мы все и являемся свидетелями. Деон не был столь затейливым.

В следующее мгновение входные двери распахнулись снова, и на пороге появился Кас. С газетой?

– Вы читали сегодняшнюю газету? – Он стремительно направлялся к ним.

– Чего? – недопонял Океан.

– Газета, – ответил Кас, – это есть периодическое издание, чаще всего ежедневное, выходящее листами и содержащее информацию о текущих событиях в городе, в стране, а также в мире. Может содержать политические, критические и научно-популярные статьи.

– Смешной ты, – сказал Океан. – Я лишь хотел заметить – их еще читают? И скажи, для чего мне нужны человеческие новости: кто кого убил, любил, побил?

– Для общего развития. Оставаться в курсе того, что тебя окружает, не помешает. Если ты позабыл, совсем недавно в этих новостях мелькали мы. Ты не на Майорке, где светит солнце, и все друг друга любят. Хочешь ты того или нет, ты существуешь в человеческом мире. И потом, даже среди подобных новостей можно обнаружить что-то полезное. Вот как сейчас, к примеру.

– Что там? – вмешался Ролан.

– Прочитай, – ответил Кас и протянул Ролану газету. – Вслух.

Ролан взял газету, взглянул на открытую страницу…

– «В Радлесе появилась сектантская группировка?» – Он поднял взгляд на Каса.

– Читай дальше, – велел Кас, проходя к одному из широких окон. Взору ferus, как знал Александр, открылся вид на умиротворяющую лесную местность.

Александр подошел к Ролану и, заглянув ему через плечо, посмотрел на статью.

– «В полдень прошлого дня в отделение правоохранительных органов города Радлес поступил анонимный звонок с сообщением, что на окраине города, в районе Городских складов совершено убийство. Однако прибывшие на место оперативники трупа не обнаружили. Как считают эксперты, было найдено место встреч тайных оккультных группировок. Причиной для подобных выводов послужили стены указанного склада, которые оказались расписанными неизвестными символами, а также записями на латинском языке. Ожидается повторная оценка профессионалов данной области…».

Ролан прекратил чтение и посмотрел на остальных.

– И что такого? – пожал плечами Дей. – Может, в городе действительно появилась секта фанатиков?

– Ты думаешь? – спросил Александр и, забрав газету у Ролана, протянул ее Дею. – Взгляни.

Дей так и сделал.

– А вот это дерьмово, – ответил Дей, не прошло и пары секунд.

– Что там такое? – заинтересовался Океан.

– Того, что я вижу, не может быть, не правда ли? Никто не может этого знать? Никто, кроме ferus, – поправился Дей.

– Да что там такое? – рассердился Океан и уже собрался вырвать газету, но услышал Ролана.

– Там фотографии с места происшествия.

– И в чем соль?

– На них изображены Символы Предков.

– Стоп, стоп, стоп, – «затормозил» Океан. – Под Символами Предков ты подразумеваешь те самые Символы Предков, которые подразумеваю я?

– Те самые, которые подразумеваешь ты. Наши сакры, родные и близкие.

– Вот дерьмище, – протянул Океан и все же подошел, забрал газету. – Мы в нем потонем, – сказал, посмотрев.

– Верно.

Sacra или сакры появились на свет вместе с первыми «дикими» и являлись сакральным даром ferus, который они могли использовать по своему усмотрению. К сожалению, ими невозможно было уничтожить догмар – в этом отношении возможности сакр были ограничены. Однако именно посредством древних знаков ferus могли генерировать и воспроизводить собственную силу.

– Тогда люди не при чем, – сказал Океан.

– Лично я на людей не думал.

– Ты же не считаешь, что это сделал кто-то из ferus? Остальные неизвестно где, но точно не в городе, ведь так? – Дей перевел взгляд от Ролана к Александру.

– Так. – Александр чувствовал ferus острее остальных, и в данный момент мог с уверенностью утверждать, что никого из ferus, за исключением их самих, в Радлесе не было. – Остается одно – догмары. Только я не понимаю, как им удалось изучить наши сакры и изобразить их в таком количестве.

Особенность сакр заключалась в том, что через определенный промежуток времени они исчезали с любого носителя – бумаги, земли, песка, казалось, растворяясь в частицах пространства – подобным образом они себя защищали. И эти, изображенные на стенах, к слову, тоже в скором времени пропадут. Даже если догмарам в свое время удалось их где-то сфотографировать, то на пленках они не задержались, а если удалось их где-то подглядеть, то вряд ли они их запомнили в том большом количестве, что демонстрировала газета. Многие сакры были более чем сложны для воспроизводства – запомнить два-три знака для догмар предел. Если только у них не феноменальная фотографическая память. Но где они могли проявить эту феноменальную память? Правильно – нигде, так как сакры на дороге не валялись, то есть нигде просто так не изображались, а там, где изображались… догмарам до этих источников не добраться.

– Мне одному кажется, что это наживка? – Кас с интересом посмотрел на Александра.

– Нет, не одному. Я, как и ты, склонен полагать, что догмары начали реализовывать свой план, в чем бы он не заключался. Но наживка это или нет, мы не можем оставить все, как есть: нам необходимо побывать на месте самим и уничтожить все следы, каким-либо образом указывающие на нас. Сакры, конечно, исчезнут, но, кто знает, что там еще.

– Что будем делать, если это все же ловушка? – Ролан бросил вернувшуюся к нему газету на кресло – оно теперь пустовало.

– Будем стараться в нее не попасться, – в голосе Дея звучала воинственность. – Если догмары решили заявить о себе подобным образом, что ж, так тому и быть. Мы не можем просиживать задницы еще один месяц, а то и несколько, пока они не соизволят заявить о себе повторно.

Это был аргумент и весьма весомый, а потому, не прошло минуты, как Александр с компанией оказались на улице в окружении зеленой лесной растительности.

Дей сразу же направился к мотоциклу, что был припаркован в стороне от парадного входа: двухколесые друзья ценились им выше машин. Остальные расселись в автомобиль, предложенный Александром. И уже спустя четверть вечернего часа находились в районе Городских складов.

Мужчины стояли в начале стройного ряда уходящих вдаль контейнеров и уже приметили необходимый им. Полиция его опечатала, желая уберечь следы и улики от любопытных, нечистоплотных зевак.

Посторонних поблизости не было: Александр ментально просканировал округу, как только покинул салон автомобиля. Район складов жилым не являлся, потому неудивительно, что окружала их тишина.

Они направились к примечательному контейнеру, который располагался ближе к центру ряда. Когда дошли, Дей подсуетился – достал из кармана нож и перерезал полицейские ленты.

– Что будем делать? – спросил, не оборачиваясь, и указывал на стальную дверь, которая открывалась вводом пароля.

Времени на раздумья не было. Александр приблизился, схватился за ручку – прохладную, горизонтально-удлиненную, – и резко дернул в сторону. Послышался скрежет металла, дверные конструкции вырвались из петель, и дверь неторопливо поехала в сторону.