Глава 10
Оля

Этот мальчишка когда-нибудь сведет меня с ума. Ему всего двадцать два, почему прицепился ко мне? Я ведь специально намеков не даю и взаимностью никак не отвечаю, только чтобы он отстал от меня, но он как суперклеем приклеился, оторвать невозможно.

Нависает надо мной постоянно, и я девочкой себя маленькой чувствую с его ростом и широченными плечами. Хоккеист, спортсмен! Огромный, как скала, особенно со мной рядом. Я ни ростом, ни комплекцией не уродилась, фигуру только благодаря спорту сделала, с грудью разве что от природы повезло, хоть где-то. И стоит этот огромный мужик рядом, а я его ребенком называю, хотя язык с трудом поворачивается, и голова в слова эти не верит почти. Ну потому что какой он ребенок? Взгляд осознанный, за слова и действия свои отвечает, ухаживает, несмотря на то что отказываю раз за разом… А я не могу иначе. Букет за диван поставила, чтобы не увидел и не обрадовался, что не выбросила, а выкинуть совести не хватило, красивый… И Ковалев красивый. И сам это знает, умело пользуется, глазки строит, зубы сжимает так, что очертания челюсти острой под кожей проступают, порезаться можно.

«Ты просто со мной еще не трахалась», – полчаса эти слова из головы не выходят, по рукам и затылку мурашки посылая. Сумасшедший мальчишка… Смотрит как тигр перед нападением, но… не нападает. Не знаю, радует меня этот факт или расстраивает больше, но в любом случае это правильно. Нам совсем не по пути, ему другая нужна, не с тонной скелетов в шкафу, как у меня, и ровесница желательно.

Хотя я совсем не ощущаю, что он младше. И пусть мы не общались тесно, все равно видно, что в свои двадцать два Антон настоящий мужчина. Ягодами накормил, стекло оплатил, сам об установке договорился. Я очень хотела вернуть ему деньги, чтобы не чувствовать себя должной, но не взял! Он хорошо воспитан, хоть и наглый до чертиков, хотя совру, если скажу, что мне не нравится это…

Откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза руками. Вот же влипла… Зачем вообще пришла в эту команду тренером? Знала же, что с толпой взрослых парней непросто будет, и, хотя работать оказалось очень комфортно, сложности нашлись в другом месте. Не первый раз я со взрослыми детьми работаю, не первый раз ко мне подкатывают, но, черт возьми, впервые в жизни меня не раздражают подкаты, а льстят, и сердечко от его флирта и горячих взглядов в меду плавает, постепенно ему сдаваясь.

Я пытаюсь себя одергивать, чтобы не поплыть окончательно. Это ни мне, ни ему не нужно, у нас разные дороги, тут ничего другого не придумать. Ему направо, где девушка будет хорошая, которая ухаживания по достоинству оценит и целовать его будет столько, сколько его широкая душа того заслуживает. А мне налево. Туда, где темные тучи прошлого обзор закрывают, где будущее по минутам расписано и где настоящее такое сложное, что пускать в него такого хорошего парня – кощунство.

Неправильно все, что происходит между нами, а что-то точно происходит, потому что мурашки от одного взгляда и чуть хрипловатого голоса – уже что-то. Жую ягоды, которые Антон принес и велел есть как один из пунктов оплаты за окно. Витамины, говорит, полезно… А кто обо мне последний раз, кроме мамы, заботился? О витаминах думал, о том, что мне нужно. Никто. Много лет уже заботы этой не ощущала, и поэтому душа тоже к Ковалеву тянется, с трудом на месте ее удерживаю, все усилия прилагая.

Мне тяжело делать безразличный вид, отказывая ему, тяжело видеть его улыбку болезненную и тяжелый взгляд, когда понимает, что стена в очередной раз не пробита. А она… А она вся в трещинах давно уже, в толстых, еще пару раз кулаком стукни – к чертям развалится. Но я заставлю себя холодеть и его отталкивать, потому что, поддайся я ему из-за симпатии – влюблюсь окончательно. А этого между нами произойти не должно.

Как я в мужчинах не разочаровалась до сих пор – не знаю. Но то, что Антон все мои льды топит, – факт. Он делает это так быстро, что я едва успеваю натягивать маску безразличия на себя, потому что он как ураган сметает все на своем пути, не давая и шанса не влюбиться. Как у него так выходит? Говорит какие-то пошлости, а у меня жар по всему телу, словно я подросток с бурлящими гормонами. Будь я помладше, будь обстоятельства моей жизни другими – не отпустила бы никогда его. Сама бы на шее повисла и разомлела бы от его взгляда в первые двадцать минут, но… Нельзя. Не тот случай.

Выдыхаю шумно, потираю веки пальцами. Я устала. Так сильно устала, что хочется плакать, громко и горько. Я редко сдаюсь, потому что сильная, учусь такой быть, но иногда накатывает груз всех проблем, и меня прорывает порыдать на полу кухни с бокалом в руках и грустной песней на телефоне.

Через час игра, нужно привести себя в порядок и пойти поддержать мальчиков. «Птенчики», как называет их Савельев, играют за попадание на верхние строки таблицы. Пока мы третьи, и сегодняшний матч очень важен для них. Нужно поддержать. Я же тренер. Пусть не на льду, но тоже ощущаю себя частью команды.

Чуть поправляю макияж, скрывая следы усталости, съедаю еще немного ягод для бодрости и иду на трибуны, прихватив с собой шарф с эмблемой команды. Болельщик я, пожалуй, не самый лучший, но посмотреть на птенчиков в деле очень хочется. Хотя бы присутствием поддержать, раз кричалками и громкими воплями не смогу.

Перед игрой танцуют девчонки, все красотки. Думаю, что Антону надо бы в ту сторону повернуться, но сердце изнутри тут же тонкой иглой ревности колет. Серьезно, Крохалева? Ревновать его вздумала?

Трясу головой и отгоняю дурные мысли, осматриваю болельщиков. Полные трибуны! Гордость берет, что команду так в городе любят. Замечаю девчонку, которая с Антоном обнималась, девушка Савы, кажется. Это мило, что они дружат, и очень ценно, что она Артема поддерживать приходит. Рядом с ней блондинка, долго думать, чья девушка, не приходится, на ней футболка с надписью «Колосова». Такие милые они… Болеют, радуются, на видео все снимают. Вот так правильно. Чтобы ровесницы и без лишних проблем, я в эту команду ни по каким критериям не впишусь.

Перевожу взгляд на лед. Выезжают, все красавцы, как на подбор. И Антон… Ищет глазами меня, чувствую и какого-то черта взгляд не отвожу, а в упор смотрю, задачу ему облегчая. И он находит. Сначала удивляется, а потом чуть заметно мне подмигивает с улыбкой, засранец, наглец! Понятие субординации все-таки у парня напрочь отсутствует, ему все равно, тренер я или хоть директор клуба, он просто идет напролом, при этом не действуя силой. Это тоже подкупает. Он давно мог зажать меня в углу, силой взять, в конце концов, чтобы желание утолить, но… Нет. Он спрашивает. Нагло, в своем стиле, но спрашивает, добивается, не дает чувствовать себя нелепо или некомфортно. Ну и как ему отказывать каждый раз? Я ломаюсь, это невыносимо! Ради него стараться должна, только ради него…

Наши выигрывают, и к середине матча я ловлю себя на том, что от волнения кусаю губы и смотрю на происходящее с дичайшим интересом. На забитые шайбы реагирую бурно, управляемая эмоциями: своими и окружающей меня толпы. Но мне нравится. Это дает дикое расслабление, мне так хорошо становится, как давно не было.

Решающую шайбу забивает Антон, и я восторженно кричу во все горло, радуясь и гордясь нашими мальчиками, и… И Антоном. Он был хорош. Сильный, быстрый, точно хищник. Со мной он мягче, чем в своей стихии. Ломать соперников не стесняется, сталкивается на льду, рычит, силой вырывает победу, словно показывая мне, что не всегда он зайчик пушистый, как сам говорил, и, если и дальше сопротивляться буду, он не выдержит…

По затылку мурашки от одной мысли, и я иду в свой кабинет после окончания игры, чтобы забрать вещи и улизнуть домой незамеченной.

Хватаю сумку, забираю ягоды, ну потому что очень люблю, а под сериал это просто лучшее лакомство, но, только хватаюсь за ручку двери – звонит телефон. Да кто так вовремя?..

Ярослав. Кровь в жилах стынет от одного этого имени, видеть не хочу и знать тоже, но выхода нет, обстоятельства заставляют общаться.

Выталкиваю воздух из легких, затем снова жадно глотаю кислород, и беру трубку. Хотя не хочу… Последние несколько недель он не дает мне жизни, а все встречи с Ярославом заканчиваются для меня слишком уж дорого.

– Ярослав, – в голос вкладываю весь имеющийся в душе холод, а к этому мужчине его вперемешку с ненавистью достаточно. Мне не хочется, чтобы он звонил, и отвечать ему тоже не хочется. Ярослав плохой человек, и мне не посчастливилось однажды попасть в его сети.

– Оль, нам нужно встретиться и поговорить.

Заученная фраза, одно и то же каждый чертов раз. Нам не нужно, нужно только ему, и я не понимаю зачем. Чтобы потом опять передумать? Он не спрашивает, что нужно мне, делает только то, что самому хочется. И я невольно сравниваю его с Антоном, который хоть и прет как танк, но о чувствах моих заботится.

– Нам не о чем разговаривать, Давыдов. И встречаться я с тобой тоже не буду.

Отрезаю и бросаю трубку. Номер в черный список кидать смысла нет – он из-под земли достанет. Ярослав влиятельный человек, он, если надо, и ментов ко мне пришлет, чтобы выкрали и как десерт к ужину подали. Я даже удивлена, почему до сих пор этого не произошло. Видимо, пытается добиться моего расположения более адекватным путем, чтобы потешить самолюбие.

Выключаю звук и иду в холл, огромная толпа чуть не сбивает с ног, а я и так не могу нормально ходить на этом жутком кафеле. Стоит громкий гул, много кто толпится у выхода, не спеша выходить. Перевожу взгляд на панорамное окно – ливень. Снова льет стеной, точно как пару дней назад, когда Антон меня подвозил до дома. Черт… За руль бы сейчас и домой с комфортом, но машину продать пришлось несколько месяцев назад, поэтому хожу пешком.

– Подбросить? – звучит на ухо, и я дергаюсь, подпрыгивая и снова чуть не падая на скользком полу. Молодец, Крохалева, ушла незамеченной, пятерка тебе!

Антон снова ловит меня, прижимает к себе, улыбчивый и искренний, в такие моменты точно мальчишка! Сдержанно улыбаюсь и убираю руки с талии.

– Не стоит, мне недалеко тут.

– Я помню, где ты живешь, Кроха, и под таким дождем очень быстро промокнешь. Заболеть хочешь? Нельзя болеть, мы без тебя не сможем тренироваться. Поэтому давай я буду твоим дождливым водителем и сделаем вид, что ты согласилась сразу, окей?

У него ожидаемо хорошее настроение от победы, ему дико идет улыбка, гораздо больше грустного взгляда в мою сторону! Сегодня Антон не спрашивает, просто берет за руку и тянет к машине, быстро перебирая ногами под ливнем. Но я не сопротивляюсь, разомлевшая от его улыбки, победы команды, сладких ягод и расстроенная звонком бывшего. И даже ничего не говорю про это дурацкое прозвище. Покорно сажусь в машину и так же покорно сижу всю дорогу до дома. Антон не заводит разговор, негромко включает радио и постукивает пальцами по рулю в такт играющих песен. Он просто… просто везет меня домой, чтобы я не заболела, и от этой взрослой заботы вдруг разреветься хочется. Но держусь. Не при нем это делать точно. При нем нужно быть отстраненной стервой, но кто бы знал, как мне тяжело…

– Поздравляю с победой, – решаю заговорить, когда мы сворачиваем в мой двор. Еще секунд десять, и мы расстанемся. – Вы круто играли.

– Спасибо, что пришла.

Антон поворачивается ко мне, смотрит пристально и пронзительно, а у меня тело ватным становится от взгляда этого. Пространства машины кажется невероятно мало, нужно срочно куда-нибудь отодвинуться, но некуда. Двигатель он не глушит, автоматически двери не открываются, и, когда я отворачиваюсь, чтобы сделать хоть что-то, чтобы выбраться отсюда, шею внезапно обжигает жар крепкой ладони.

Антон сегодня не спрашивает разрешений. Он нагло разворачивает меня к себе и впечатывается в губы поцелуем. Не лезет с языком, не кусается грубо, он просто… Прижимается, чмокая, и держит так пару секунд, не давая отстраниться, хотя я понять не успеваю, что происходит, и даже не пытаюсь его тормозить.

Пульс стучит ошалело, в животе ураган из бабочек, и я, слыша, как открываются замки на дверях, немедленно сбегаю, скрываясь в своем подъезде.

Вот и оттолкнула мальчишку…