Глава 6

Нащупав в кармане юбки номерок, крепко сжала его в кулаке. Я записалась на узи и уже завтра смогу узнать хотя бы самую малость о себе.

Но сейчас – полигон. Специально отведённая и подготовленная территория, предназначенная для подготовки студентов. Эта площадка для испытаний различных видов находилась за зданием академии. Не знаю, какой протяженности был полигон, но его размеры потрясали.

«Вот это раздолье!» – думала я, осматриваясь по сторонам и бережно сжимая колбу. Перевела взгляд на вспыхивающую в стеклянном хранилище молнию, которая плавно передвигалась из одного конца в другой. Небольшие сомнения закрались в душу и теперь противно копошились в глубине подсознания. Вдруг не справлюсь?

Подняла голову и посмотрела на сокурсников. Точно такая же растерянность читалась в их восхищенных лицах, от чего стало немного легче. Я упрямо двинулась вперед.

Мистер Скампс, засучив рукава, обнажил свои тонкие руки. Совсем сухонькие… а ведь когда-то, должно быть, он был широким и мощным дубом! Такие мысли встряхнули меня лучше взволнованных студентов, и все переживания исчезли. Надо жить здесь и сейчас.

– Надеть защитные печатки! – скомандовал преподаватель, как только мы выстроились в длинную шеренгу.

Вытащив из кармана специальные диэлектрические перчатки, я неловко их натянула, поставив перед этим колбу с молнией на землю.

– Снимите защитные колбы с ваших подопечных!

Как только задание преподавателя было выполнено, все замерли и затаили дыхание. Я наблюдала за своей молнией. Она мягко шевельнулась и начала растягиваться, будто проснулась ото сна и разминала затёкшие мышцы.

– Берём живность за хвост! – очередной инструктаж мистера Скампса раздался так громко, что я удивленно подняла глаза.

Преподаватель стоял на одной из насыпей и держал в руках рупор. Я изловчилась и схватила молнию за переливающийся фиолетовыми всполохами хвост. Молния начала двигаться активнее, тычась острым концом в ладонь. Это была не агрессивная атака, а защитная реакция на контакт.

Как только я зафиксировала молнию между большим и указательным пальцами, она замерла, вытянувшись на всю длину. Ощутив, как адреналин насыщает мою кровь, резко подала локоть назад и рывком толкнула молнию вперед. Мгновение – и сверкающий, извивающийся в небе зигзаг разорвал небо надвое. Переливающаяся, бесконечно мигающая сеточка раскинулась в разные стороны и исчезла.

Я восхищённо выдохнула, посмотрев на сокурсников. Они замерли, раскрыв рты, но тут же начали перешёптываться. Спустя ещё секунду – зажужжали, как пчелиный рой, и только потом начали запускать свои молнии. Но ни один не смог повторить той же красоты, какая получилось у меня. Максимум, что смогли сотворить студенты – это запустить молнию, которая на мгновение зависала в небе и тут же растворялась, словно её и не было.

– Видели? У Люции получилось с первого раза, – долетали до меня раздосадованные голоса. – А как переливалась?! Я тоже так хочу! Может, у меня бракованная молния?

Я обернулась, думая о том, что некрасиво шушукаться за спиной. Вот только… мои брови сами поползли вверх. Я стояла очень далеко. Уф! Слух тоже обострился.

– Выскочка! – может, и зря обострился, теперь ещё слушать трёп завистников.

Раздражение взыграло с новой силой. Кожа на ладонях начала пощипывать, появились странные щекочущие ощущения, будто легкие разряды тока. Инстинктивно потёрла рука об руку. Красно-синие искры стали вырываться прямо из ладоней. Я попыталась их стряхнуть, но они посыпали ещё сильнее, словно фейерверк.

Это заметил мистер Скампс, который поспешил в мою сторону.

– Что такое, девочка?! – он опасливо посмотрел на мои ладони. – Должно быть, перчатки плохого качества, – наклонился и подобрал скомканную ткань, от которой я избавилась, как только выпустила молнию. – Надо бы всю партию проверить. Ты в порядке, Люция? – пожилой преподаватель внимательно осмотрел мои ладони.

Я поспешила спрятать их за спину.

– Да-да! Всё хорошо! – натянула на лицо беззаботную улыбку, холодея внутри себя. Молния тут явно ни при чём. Это то же самое, что было тогда… с оборотнем.

Мистер Скампс прищурился, вглядываясь вдаль, и поднял рупор:

– Студентики! Снимаем перчатки и складываем их в одну кучку, – видя то, как ученики ворчат, но всё же исполняют поручение, он, покачивая головой, добавил: – Освобождаю от пар!

Что-то бурча про некачественные товары, преподаватель направился в сторону скинутых ребятами перчаток.

Упс, кажется, я сорвала урок… Наверное, это судьба. Сжала в кармане белый талончик на узи.

Быстро шагая по тротуару и оглядываясь по сторонам, надеялась не встретить никого из знакомых. Вокруг торопились на обед разношёрстные сущности. Но стоило мне вздохнуть с облегчением, как я увидела Даниэля.

Парень стоял за широким фигурным кустом, словно прячась или шпионя за кем-то. Брюки несуразно болтались на его тощих бёдрах, рубашка надувалась, словно огромный парашют от ветра, а галстук, как воздушный змей, парил в воздухе, совершено не желая лежать на груди парня.

Даниэль то и дело нервно проводил ладонью по своим светлым волосам, которые от постоянных прикосновений стояли торчком. Сбившись с шага, я с любопытством посмотрела, куда же направлен его взгляд. С губ сорвалось гневное восклицание.

Моя младшая сестренка Адоэль и мажор Кайл стояли напротив каменной кондитерской лавки. Девушка, что-то щебеча, кокетничала и накручивала локон на изящный длинный палец. Ей очень шёл наряд: голубой сарафан, как небо, и аккуратные туфли на каблуках…

Выглядела она безумно красиво, но меня осенило: прогуливает пары! Как ещё объяснить то, что на ней надето… Да и в это время она должна быть на паре, а не на центральной улице Анжелос-сити! Уму непостижимо.

Не желая, чтобы Адоэль увидела меня, шмыгнула в кусты, оказавшись возле Даниэля. Парень-ангел вздрогнул, и его хорошо очерченные губы беззвучно сложились в форме буквы «о».

– Привет! – бросила отрывисто, щурясь и пытаясь разглядеть объект слежки.

Пальцами растянула уголки глаз, пытаясь навести резкость.

– У меня есть бинокль, – как-то несмело проронил парень.

Я, не отрываясь от воркующей парочки, протянула в сторону Даниэля руку, настойчивым жестом показывая, чтобы в неё вложили упомянутый предмет.

Ещё секунда – и моя ладонь коснулась гладкого прохладного инструмента для дальнего видения. Без слов приставила бинокль к глазам и с удивлением отметила, что Адоэль и Кайл стали ещё дальше. Как такое возможно?!

Я обернулась и, возмущённо округлив глаза, брякнула:

– Он не работает.

Даниэль вспыхнул, щёки стали покрываться малиновыми пятнами. Парень потянул за галстук и сдавлено проговорил:

– Ты его не той стороной держала.

Хлопнув себя по лбу, перевернула чёрный лакированный бинокль и вновь устремила свой взор на парочку, которая возмутила меня и рядом стоящего ангела.

– Они уже неделю гуляют.

Голос Даниэля был подавленным. Странные нотки в его тоне заставили меня опустить бинокль и повернуться к парню. Щеки пылают, кулаки сжаты. Парень явно мучается от ревности.

Вздохнула, прекрасно понимая его состояние. Я до сих пор чувствовала горечь во рту от воспоминаний о том тексте, который пришёл демону на телефон.

Стоп! Неделю?! Адоэль прогуливает неделю!?

– Они прогуливают неделю? – произнесла вслух мучающий меня вопрос.

Я, конечно, знала, что моя сестра ещё та вертихвостка и взбалмошная девица, но это перебор!

– Да, Кайл совсем не думает о её будущем! Как она этого не видит, – откликнулся с пылом Даниэль, опускаясь на корточки рядом со мной и отодвигая зелёную листву чуть в сторону.

– Кайл ей совсем не подходит! Он эгоист, он…– парень судорожно вздохнул и повалился назад. На его лице мелькнул шок и ужас.

А ведь было из-за чего так реагировать. Ничего не подозревающая парочка слилась в поцелуе, игнорируя всех вокруг.

– Ему же плевать, кого целовать! – на Даниэле не было лица, бледный осушившийся… – Кайл бабник, он её обидит!

Кивнула, соглашаясь с его словами. Парень и впрямь влюблён в Адоэль. Даже сейчас, съедаемый ревностью, он думает о глупышке-ангеле, что свернула не на ту дорожку.

Я сощурила глаза. Эти прогулы ей просто так не пройдут. Пора уже нести ответственность за свои поступки! Будет артачиться – пригрожу рассказать родителям. Поднявшись на ноги, не скрываясь, уверенным шагом направилась в сторону незадачливой парочки.

Глава 7

Кайл, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, облокотившись рукой о стену кондитерской, пустил в работу все своё мастерство соблазнения. Он то и дело касался ключиц Адоэль в легкой ленивой ласке, а та наивная душа млела под его откровенным взглядом.

«Дура!» – проворчала я про себя.

В это мгновение Адоэль повернулась так, что ей стало меня видно. Прелестное личико вытянулось сначала от удивления, а потом от расстройства. Её шашням помешали!

Видя, как я приближаюсь всё ближе, девушка перекинула на одно плечо волосы и начала нервно крутить их в спираль. Чувствует себя виноватой, ещё бы. Поравнявшись с ними, сходу отчитала сестру:

– Адоэль! Почему ты не на парах?

Белокурая красавица, нервно улыбнулась и захлопала ресницами. Серьезно?! Неужели не понимает, что с сестрой этот номер не пройдёт?

– Не строй из себя невинную овечку! Я тебя знаю! – добавила для пущей убедительности.

Незадачливый ухажёр нагло усмехнулся и подмигнул мне.

– Ладно, девочки! Пора и честь знать. Мне надо на футбол успеть – сегодня тренировка.

Лениво подцепив свой рюкзак, что лежал у ног, двинулся прочь, насвистывая незатейливый мотив.

«Какая честь?! Что ты вообще про это знаешь!?» – возмутилось моё внутренне я. Клоун!

– Подумаешь, пропустила разок занятия. Люция, не будь занудой! – заканючила сестра.

Должно быть, мои глаза стали размером с блюдце, настолько поразил обман Адоэль.

– Не смей лгать! Я знаю, что ты уже неделю не ходишь на занятия!

Сестра вздрогнула, вся спесь слетела с хорошенького кукольного личика. Она прижала ладонь ко рту и тут же убрала.

– Только не говори родителям! – сложила блондинка ладони в умоляющем жесте.

Подперев бока кулаками, я поджала губы.

– Не знаю даже… ты скрыла от меня про свои встречи с Кайлом, да ещё и это всё… – я махнула от досады рукой.

Адоэль выглядела такой расстроенной, что мне стало её жаль. Чертовы сестринские чувства. Тяжело вздохнув, потянула руки к ней.

– Обещай, что больше так поступать не будешь! Ты знаешь, чего родителям стоит наше обучение в престижной академии?

Белокурая красотка покраснела, должно быть, совесть наконец-то взыграла.

– Я больше так не буду, – спустя мгновение её ладони оказались в моих руках. – Но и ты будь со мной откровенна…

Она многозначительно посмотрела мне в глаза. Я задумчиво кивнула.

– Хорошо, откровенность за откровенность, сестрёнка!

Моя рука нырнула в карман – я достала талончик.

– Поддержишь меня?

Голубые глаза уверенно встретились с моими.

– Да, чтобы ни сказали!

Умничка! Сразу поняла, что собираюсь сделать.

Белый кабинет, неприятный запах медикаментов, яркий свет. Я брезгливо сморщила нос: ненавижу всё, что связанно с больницей. Сколько себя помню, одна мысль о лечебнице вызывала панику, истерику и слёзы. Родители думали, это возрастное, само пройдёт. По крайней мере, так утверждал отец, когда у испуганной мамы сдавали нервы и она поворачивала домой, так и не дойдя со мной до нужного врачебного кабинета.

Время прошло, но ничего не изменилось. Да, я стала сильнее, но хранила свою фобию где-то внутри. Меня выдавал учащённый пульс.

– Вот и всё.

Я вздрогнула от неожиданности, когда врач провёл салфеткой по моим лопаткам, убирая излишки прохладного геля.

– Одевайтесь, пока вобью все данные в компьютер и распечатаю изображение.

Неторопливо накинула блузку на плечи и принялась застёгивать длинный ряд пуговиц. Очень волнительно.

Доктор, средних лет ангел с лучистыми зелёными глазами, быстро порхал пальцами по клавиатуре. Его светлые с сединой волосы переливались от яркого света лампы.

– Так, готово!

Врач повернутся ко мне лицом, крутанувшись в кожаном кресле на колёсиках. Лицо его было крайне сосредоточено.

– Да, случай, конечно, уникальный. Вы долгие годы находились в спящем режиме.

Он вновь уткнулся в бумаги, что-то бормоча себе под нос.

– Процесс запустился… Но как пройдёт, с уверенностью сказать не могу. Обычно это происходит ещё в детстве, – опустив очки на переносицу, продолжил, – не удивительно, что вам так больно. Проявление сущности происходит быстрыми темпами. Никогда такого не видел…

Врач поднялся со своего места и, сложив руки за спину, произнёс:

– Но меня смущает больше форма, – он очертил в воздухе руками непонятный узор, – форма не характерна… Но с учетом того, что зачатки были в спящем режиме, вполне закономерно, что произошло искажение!

Врач приблизился ко мне и задумчиво проговорил:

– Как вы относитесь к тому, что я проведу коллоквиум?

Подскочила со своего места и чуть ли не заикаясь ответила:

– Против! Очень отрицательно отношусь!

Мужчина вскинул брови, явно не ожидая такой бурной реакции, примирительно выставил руки ладонями вперёд:

– Хорошо, не переживайте, о вашем деликатном случае никто не узнает! Это законное право.

Он отдал мне снимки узи:

– На обратной стороне я написал общие рекомендации и названия лекарств, которые помогут снять боль.

Поблагодарив доктора, вылетела из кабинета, на ходу пообещав обязательно прийти через неделю. На мраморном крыльце здания меня поджидала Адоэль. Она что-то увлечённо печатала в телефоне, но, будто почувствовав меня, отвлеклась от своего дела и бросилась навстречу.

– Ну? Что тебе сказали?

По её взволнованному лицу я поняла, что сестра относится ко всему происходящему намного серьёзнее, чем мне казалось. Это приятно грело душу.

– Что сказали… – я расстроено протянула ей снимок узи. – Ничего конкретного.

На тёмном снимке были хорошо видны белые зачатки крыльев. Адоэль быстро заморгала, прогоняя прочь слёзы и кинулась ко мне в объятия.

– Они у тебя есть! Крылья! Люция, у тебя будут крылья!

 Глава 8

Мерное звяканье столовых приборов о посуду и тихая музыка – должно быть, это самые лучше звуки, которые могут быть за семейным столом.

– Питер, тебя больше не беспокоит Рон? – мама выжидательно посмотрела на моего младшего брата.

Маленький ангел Питер был очень спокойный, его открытое доброе сердце восхищало всех вокруг. Неудивительно, ведь он – ангел милосердия. Для таких, как он, специальное место в Раю.  Они – наше будущее. Светлое будущее.

Питер накалывал на каждый зубчик вилки по зелёной горошине, которые аккуратной горкой лежали у него на тарелке. Пусть ему всего пять лет, но о перфекционизме он знает не понаслышке. Его овощи на тарелке лежали в таком порядке, что образовывали плавный переход цветов, а в итоге получался градиент из светло-оранжевой моркови и помидоров.

Питер и внешне являл собой идеальный образчик ангельской внешности. Белые волосы красивыми локонами обрамляли его овальное лицо, чудесные голубые глаза были широко открыты и излучали невинность и доброту. Херувимчик с настенных фресок.

– Нет, мамочка! Мы поговорили и пришли к общему консенсусу.

Питер – уникум, у него самый высокий айкью среди сверстников. Я уже привыкла к его витиеватым фразам, поэтому лишь слегка улыбнулась розовощёкому брату.

Мама благосклонно кивнула и обратила своё внимание на Адоэль.

– А ты, моя дорогая? Как дела? Все хорошо с учёбой?

Я видела, как Адоэль вздрогнула, у неё даже хватило совести бросить на меня тайком взгляд. Но безразлично продолжила водить вилкой по тарелке. Все эти яркие сочные овощи в последнее время не вызывали аппетита. Мясо… много мяса… вот чего мне хотелось. Словно прочитав мои мысли, отец положил на мою тарелку котлету.

Мой отец – самый настоящий глава семьи. И не только… Он – апостол, присутствует на всех переговорах между мирами. Сдержанный, справедливый, истинный дипломат от кончиков ногтей до светло-русых волос.

Рассеянно слушала, как мама общается с Адоэль. Как же они похожи! Те же идеальные черты лица, волосы, фигуры… Сглотнула, думая о том, что я – чёрная ворона среди белоснежных голубей. Нет, не считаю себя уродиной. Достаточно красива. Но я совсем другая, не такая… И с каждым днём это всё больше на меня давит, будто грозя обернуться мощнейшим взрывном. Огонь загнали под толщу льда, и сейчас он, почувствовав слабину со стороны баррикады, нащупывает наиболее тонкую границу, чтобы прорваться, сметая все на своём пути.

– Матфий*, как дела на работе?

Внимательная мама заметила тонкую продольную морщинку на лбу отца. Папа, промокнув губы салфеткой, тут же поменял выражение лица. Взгляд смягчился, когда он обратился к своей жене:

– Тяжелые времена, душа моя, – он прочистил горло и продолжил. – Непорядки на границе вызывают беспокойство у всего Совета.

Мама обеспокоенно смяла кухонное полотенце:

– Что-то серьёзное?

Отложив вилку, отец сделал глоток воды прежде, чем продолжить:

– Обострились и участились случаи несанкционированного проникновения через Райские врата. И не только через них…

Мама охнула и прижала ладонь с длинными музыкальными пальцами к пухлым губам.

–Не волнуйся. Неужели ты думаешь, что Совет из двенадцати апостолов не помешает незаконным эмигрантам?

Он махнул рукой, будто желая успокоить. Не знаю, подействовало ли это на маму, но меня не обмануть… С отцом у нас особая связь. Он всегда меня понимал, никогда не упрекал, что не нахожу своё место. Только поддерживал и внушал, что я индивидуальна, умна и красива. Отец считал, что мне не нужно прятать зелёные глаза под голубыми линзами, высветлять и так светлые волосы. Все это прививало уверенность, веру в себя.