– Что? – я с недоверием уставилась на нее. – Ты знала, что он может спрыгнуть, и не предупредила меня? Господи, ну это же ненормально! Я ведь не робот безэмоциональный! – вскрикнула, с непониманием глядя на подругу. Это у них тут развлечения такие? Доводить до обморока туристов! Жесть, блин!

– Ладно, извини! – Эля снова взяла меня за руку, и виновато заглянула в глаза. – Просто ты первая, кто так буйно отреагировал.

– А остальные что? Просто спокойно ждали, пока приедет скорая и увезет тело? – съязвила я, до сих пор не понимая, как в такой ситуации можно оставаться спокойным.

– Нет. Кто–то просто смотрел, куда он упал, другие ржали.

– Ржали?! – возмутилась я. – Ржали, видя, что парень с высоченной стены летит вниз?

– Ну да… – Эля развела руками, не понимая моего негодования. – Я же говорю, ты слишком бурно реагируешь.

Я в шоке качнула головой и пошла за Элей к выходу. Нет, все же я, наверное, чего–то не понимаю. Странные они, эти пуэрториканцы! Летит со стены парень – ну и пусть себе летит. Кто-нибудь найдет и поднимет. Как мусор прям, честное слово.

Пабло еще долго меня подкалывал, описывая выражение моего лица, в момент, когда я перегнулась через стену. Говорит, оно было перекошенно–прекрасно–выпученноглазасто–обворожительное. Не знаю, хотел ли он этим меня покорить или подколоть, но ни того, ни другого не вышло. Я лишь в отместку дернула его за хвостик, в который были собраны его вьющиеся волосы. А он еще больше заржал.

– Улыбнись мне, mi amor! Я уже успел забыть, как выглядит твоя улыбка за этой насупившейся миной! – я показала ему язык, а он в ответ поиграл бровями и промычал какой–то звук, который, как мне кажется, должен был быть сексуальным. Не выдержав, я все–таки улыбнулась, от чего тот торжественно вознес руки к верху.

– А приходите вечером в La Factoria. Сегодня моя смена, оторвемся! – предложил Пабло, а мы и не подумали отказаться. Почему бы и нет?

Хотя ноги гудели от долгой прогулки, и хотелось залечь хотя бы на час в горячую ванну, чтобы расслабиться. Но, во–первых, ванны мне не видать еще, как минимум, месяц, а во–вторых, я приехала отрываться. Поэтому бар был именно тем, что нужно в первый вечер каникул. Папа звонил сегодня действительно чуть ли не каждые полчаса, и знать ему о походе в бар совершенно не нужно. Не то, чтобы я часто врала родителям, но есть такая ложь – во спасение называется. Во спасение их нервов! Дети вырастают и по–любому ходят на разного рода тусовки, а когда родители об этом знают, то вместо того, чтобы спокойно спать, сидят и ногти грызут, ожидая, когда их чадо окажется в безопасной постельке под одеялом. А я люблю своих родителей, поэтому для их же спокойствия лучше сказать, что мы дико устали, что было, по сути, правдой, и пожелать им спокойной ночи. Именно так я и поступила. А потом, облачившись в платье серебристого цвета до середины бедра и с не очень глубоким декольте, поделившись с подругой косметикой, и найдя в ее шкафу платье черного цвета среди купы шорт, мы покинули ее скромный дом и отправились в бар. С бабушкой мне до сих пор познакомиться не удалось, но Эля сказала, что сегодня у бабули вечер игры в покер с подругами, и она вернется примерно в то же время, что и мы. В покер! Ну надо же! А потом еще и оказалось, что на реальные деньги! Пусть ставки маленькие, но монеты тоже принимаются! Азартная бабуля, однако!

До бара мы решили поехать на такси, которое, опять же, ждало нас у входа в La Perla, и до которого нам пришлось идти пешком на высоченных каблуках. А дороги здесь такие, как в российской глубинке, правильнее будет сказать, что их почти нет, а те, что есть, до такой степени разбиты, что каблуки то и дело застревали в щелях. Пока мы шли, я думала только об одном, чтобы снова у входа не встретить тех троих ублюдков. Но они были там. Как вышибалы на входе в клуб, никогда не покидая своего поста. Правда, на этот раз хотя бы футболки надели! Только сигарета осталась неизменной. Проходя мимо, мы услышали их свист в наш адрес. Я сжалась, готовая если что бежать, или хотя бы снять туфли и запустить ими в них, но Эля повернувшись к ним лицом, ткнула им фак и что–то выкрикнула на испанском. Они ответили. Потом снова она. Господи, что же она творит? На таких отморозков нарываться нельзя. Я дернула ее за руку, утаскивая за собой подальше к выходу, но, к моему удивлению, троица примирительно вскинула руки и снова заржала.

– Что ты им сказала? – удивилась я, все еще не веря, что отпала необходимость делать ноги.

– Послала в задницу и сказала, что, если они еще раз будут так таращить на тебя свои зеньки, оторву им члены и приделаю на спину главарю. Дикобразом станет, козел.

Я рассмеялась, но сомневалась, что их реально испугали ее угрозы. Вероятно, тот факт, что она местная, не давал им разрешения прикасаться ко мне. Во всяком случае, пока. Но я была этому рада. Главное, не оказаться возле них одной! Буду везде ходить с Элей, и все будет в порядке!

Пока мы ехали в такси, я успела поглазеть на вечерний город. Он был не менее прекрасен, чем в дневное время. Казалось, веселье к вечеру не утихало, а наоборот, начинало набирать обороты. Одни устраивают уличное фаер-шоу, собрав вокруг себя толпу восхищенных зрителей, другие показывают трюки на велосипедах. Отовсюду звучит музыка, но не клубная, а местная. Это играют уличные музыканты на гармошках, конга, и других инструментах. А пожилые, да и молодые, жители окружили их, и танцуют со счастливыми улыбками на лицах. Испанские мотивы, доносящиеся до нас, и меня заставили захотеть вырваться из автомобиля и присоединиться к танцующим. Правда, движений сальсы я не знала, но ведь можно выучить, если очень захотеть! Какая же она, все–таки, заразительная, эта невероятная атмосфера всепоглощающего веселья.

Подъехав к бару, я расплатилась с таксистом, и мы вошли внутрь сквозь кисею с бусами. Нас тут же оглушила зажигательная латиноамериканская музыка, и я обрадовалась, что теперь–то мне удастся под нее подвигаться. Именно здесь, в Сан–Хуане, хотелось жить их коренной атмосферой, впитывать эти мотивы, а не дергаться под привычный «клубняк». Сальса – вот что мне сейчас действительно нужно! Девушки без стеснения двигали своими, надо сказать, достаточно крупными пятыми точками на танцполе, в то время, как парни, так же без стеснения, обхватывали их кто сзади, кто спереди, выполняя свои собственные движения в такт. Тем самым создавался эффект, что они вот–вот начнут заниматься сексом прямо здесь. Но нет, на самом деле, это просто столько драйва и секса в самом танце. В этих резких движениях сначала вперед, потом назад. Вот девушка забрасывает ногу на бедро парню, и он, обхватив ее сзади за шею, плавно прижимает к себе, в миллиметре от своих губ, чтобы через секунду развернуть к себе спиной и провести рукой вверх по ее бедру. Ее волосы разлетаются и падают на лицо, губы приоткрыты, а тонкая ладонь накрывает мужскую, чтобы сильнее вдавить ее в кожу… Вау! Горячо! А ведь это только танец!

Добравшись до барной стойки, мы уселись на высокие деревянные стулья и я, наконец, смогла осмотреться. Нельзя сказать, что бар дышит современностью. Скорее, совершенно наоборот. На стенах какие–то картины, которые сложно рассмотреть в мерцающем свете. Над дверным проемом и еще в некоторых местах полки с… книгами! Да, с настоящими книгами! И это в баре! Неужели их кто–то читает? Или люди устают двигать бедрами, и вместо того, чтобы напиваться, берут книжечку и сидят себе читают, переводя дыхание и готовясь к следующему забегу бедрами на танцполе? Но нет, не читают.

Перед нами явился сногсшибательный Пабло, и широко улыбнулся.

Да, это место его преображало. Днем он был обычным милым испанцем, пусть и с накачанным прессом, а сейчас… Сейчас он был Бармен, которому строили глазки как минимум три девушки, оккупировавшие барную стойку. На нем был барный белый жакет, волосы аккуратно собраны в короткий хвост. А что он творил с бутылками для коктейлей! Моя челюсть была, наверное, на столешнице, после того, как он устроил целое представление по смешиванию алкогольных напитков. Бутылки летали и вверх, и вокруг его талии, и на лету наполняли стаканы, так, что я даже не заметила, когда мой собственный коктейль был готов. С наигранным поклоном и хитрющим взглядом, он подвинул его ко мне и сказал:

– Пей, mi amor!

Я послушалась.

Спустя еще пару стаканов, мы с Элей пустились в такую долгожданную сальсу! Движений я пока не знала, поэтому двигала бедрами, как умела и как считала уместным, хотя алкоголь начинал затуманивать понятие «уместно», и делал меня более расслабленной и желающей оторваться на полную катушку. К Эльвире уже пристроился какой–то смуглый молодой человек с черными аккуратными усиками, пока я зажигала одна одинешенька, наслаждаясь музыкой и тайком поглядывая на танцующих девушек, пытаясь запомнить правильные движения реггетона.

Зазвучала какая–то бодрая латиноамериканская песня, и тут–то все и началось. Все девушки словно сошли с ума, начиная неистово крутить бедрами, причем в направлении не назад, а вперед. В такт бедрам двигалась и их грудь, что–то на подобии нашей «цыганочки», только по кругу. Девушки визжали, а парни улюлюкали и свистели, пожирая тех глазами, и сами не могли устоять на месте, подтанцовывая, как могли. Я рассмеялась, находясь в эпицентре этого испанского вулкана эмоций, и отбросив стеснение, попыталась так же, как и все, начать двигать бедрами.

– Давай, амига! – прокричала на ухо Эльвира, и я, развернувшись, увидела, как и она, не смущаясь, слегка приседает, чтобы крутнуть головой и резко забросить волосы за спину. Немного притопнула ногами, и опять круговое движение вперед бедрами и грудью. – Сиськи вперед и в отрыыыв!

А мне не надо повторять дважды! Я уже была достаточно пьяной, чтобы потерять рассудительность и подумать о том, насколько призывно этот танец смотрится со стороны. Мне просто нравился Сан–Хуан, нравилась атмосфера всеобщей расслабленности, громкая музыка и алкоголь в моей крови. Все это создало бурную смесь из желания стать частью этого мира хотя бы ненадолго. Не раздумывая, я начала вытворять все то же, что и окружающие меня девушки, растворяясь в музыке, и позволяя ей подхватить меня своими звонкими волнами, чтобы унести в отрыв. Я выделывала такое бедрами и грудью, что порой казалось, мое платье не выдержит этого эксперимента, или груди захочется выскочить на более свободное пространство, и подышать свежим воздухом, которого в клубе не было. Но нет, по–моему, у меня выходило неплохо, раз парочка парней оказалась передо мной, и, широко улыбаясь, показывали мне большими пальцами «класс», тем самым еще сильнее раззадоривая. Девушки уже встали в круг и танцевали теперь уже не для парней, а для самих себя. Это будто был только наш танец, и в зрителях мы уже не нуждались. Знаете, так бывает, когда находишь кого–то, кто разделяет твои собственные интересы. Тебе с ним по кайфу и большего не надо. Вот и нам так сейчас. Мы двигались в такт, смотря друг на друга и звонко смеясь, пока музыка, наконец, не завершилась одним сочным аккордом. Мы все дружно снова засмеялись и начали давать друг другу «пять», будто давно были знакомы и теперь стали еще ближе, хотя на самом деле никто никого не знал по имени. Эля, смеясь, забросила на меня свою ручищу и неожиданно шлепнула по заднице.

– Молодец, амига! Я знала, что ты та еще тигрица! А с виду сама скромняга! – я сначала смутилась этому ее жесту, но потом вспомнила, что это ведь Эля, и ничего криминального под этим ее шлепком точно уж не было, поэтому расслабилась и шлепнула ее в ответ. Она, видимо, не ожидала этого от меня, потому что уморительно округлила глаза от удивления, а потом прищурилась и томно добавила:

– Вау! Да ты меня хочешь, детка!

– Дуреха! – она засмеялась, а я скривилась, отворачиваясь от нее, и тут же замерла, наткнувшись на сосредоточенный взгляд карих глаз.

Я узнала его сразу. Это был испанец, на котором я сегодня повисла, как на спасательном круге. Он сидел за одним из столиков, держа в руке стакан со светло–коричневой жидкостью, и смотрел прямо на меня. Снова ни одной эмоции на лице. Красивом лице. Рубашка сверху расстегнута, оголяя часть груди, рукава закатаны до локтей, демонстрируя мощные руки, а на голове модный беспорядок из жгуче черных волос. По–моему, он знал, насколько привлекателен, поэтому и смотрел на меня так самоуверенно. Ну, до чего же он красивый, снова пронеслось в голове. Я не знала, что сделать – помахать ему рукой, или все же не надо? Может, он меня даже не помнит, а я ему буду махать. Тогда он подумает, что я с ним заигрываю, а это не так. Он медленно поднял свой стакан и пригубил, не отрывая от меня проникновенного взгляда. Стало как–то неуютно. Слишком откровенен был его взгляд, слишком глубок, и мне от чего–то захотелось прикрыться. Щеки пылали. Наверное, после танца… Почему он смотрит на меня? Может, узнал, и ждет, что я поздороваюсь первой? Еще даже не успев сообразить, я подняла правую руку и слегка махнула ему. Уголок его четко очерченных губ пополз вверх, искривляясь в усмешке, но он не ответил. Просто усмехнулся, а потом полез в карман за телефоном. Коротко ответил на звонок, бросил купюру на стол, встал и ушел, больше не взглянув на меня. А я так и осталась стоять с поднятой рукой и смотреть на место, где он сидел. Что это сейчас было и почему мне так неловко?

Высокомерный павлин! Сам на меня пялился, а махнуть в ответ ему лень было? Хотя бы ради вежливости и уважения! Пфффф.

Круто развернувшись на каблуках, я снова пошла к барной стойке, где уже на одном из стульев расселась Эльвира.

– Ну и где тебя носит? Еще бы на чуть–чуть опоздала, я бы и твою Пина коладу выхлебала. – Подруга подвинула ко мне стакан с коктейлем, и дождавшись пока я возьму его в руку, чокнулась об него своим. – За встречу!

– Мы уже пили сегодня за встречу! Раза три!

– Тогда выпьем четвертый! Знаешь, как долго я тебя ждала?

– Ты мне сейчас в любви признаешься? – рассмеялась я.

– И в ней тоже! Ты единственная, с кем я так хорошо общаюсь в нэте. С другими не сложилось. Я их посылала, а они обижались. Тупые. А ты взяла и послала в ответ. С того момента я поняла, что это любовь. – Она говорила так искренне, что невозможно было не поверить.

– Я тоже тебя люблю, Эльвир! И очень рада, что мы, наконец, встретились! – призналась я.

– Оооо, телячьи нежности! – влез Пабло, чокаясь с нами стаканом с водой. – Давайте уже, пейте, а то так ненароком, и я стану кому-нибудь в любви признаваться!