Цитаты из книг автора «Елизавета Тюгаева»

В целом в традиции существовал другой подход к понятию «красоты». Во-первых, у красоты есть своя функция. Чтобы любой предмет «ожил» и смог выполнять свою задачу, важно было его украсить любым способом. Чистая вещь – мёртвая вещь. Базовый гардероб – это не наш код. Даже одежду для покойников украшали. Чтобы прялка пряла, на ней должна быть резьба или роспись.

Век назад практически вся женская одежда была для беременных, потому что с момента выхода замуж девушка начинала рожать, кормить, рожать снова, кормить снова и так далее до желанного климакса. Большую часть жизни русские крестьянки были или в положении, или в роли кормящей матери. В среднем в XIX веке женщина рожала девять детей, это 81 месяц. То есть почти семь лет беременности и столько же лет кормления как минимум. Итого 14 лет активного материнства при средней продолжительности жизни в 30 лет (звучит просто ужасающе) – половина жизни! «А где же климакс?» – спросите вы. «Редкая баба доживала до климакса», – ответила бы вам Матрёна Ивановна, если б знала такое слово.

Сложно себе представить, каким монументальным и трепетным было отношение к одежде, если ты её вырастил из травы.

Через вещи в деревенском доме реализовывалась преемственность поколений. У меня мурашки от осознания: если б я родилась в XIX веке, то всё, что меня украшает – от дома, мебели, утвари до одежды, – было бы сделано моими родными и хранило их следы в прямом смысле.

Вообще, женщина ценилась не за красоту, а за другие качества: чтобы весёлая была, работящая и много нарожала. Красота – это скорее то, что на ней надето, а не её лицо. Остального-то и видно не было. В этом смысле «красивой» могла стать и самая некрасивая по современным меркам барышня, но та, что подготовила «красивое» приданое.

Справедливости ради стоит отметить, что татуировки у славян встречались только в южной части Югославии. По версии польского антрополога К. Мошыньски, языческие узоры балканские женщины наносили для того, чтобы избежать насильственного обращения в ислам во время османского вторжения. Мусульмане отказывались брать в жёны девушек с «испорченным» телом. Судя по фотографиям, узорные мотивы для татуировок брали с местной вышивки и ткачества.

Зубов нет ни в начале, ни в конце жизни. Чем ближе к границе, тем их меньше. Зубы – маркер расцвета жизни.

Начнём с того, что в старом мире тело – это зона тайны, оно закрывалось практически полностью одеждой; есть данные, что даже в хороводе участники держались не голой рукой, а через рукава или под локоточек.

150 лет назад в русской деревне у людей не было психологов, а потребности врачевать душу были, и они удовлетворялись определёнными жизненными практиками – тем, что можно назвать «культурой», «русской традицией»: обрядами, обычаями, системой взглядов и устоев.

Старая женщина с морщинами и спокойным лицом без улыбки, в чёрном платочке без прикрас взирает на вас с фотокарточки так, будто она знает то, к чему мы уже не имеем доступа, и молча смотрит этим своим знанием из вечности. Их лица сильно отличаются от лиц людей советского периода и уж тем более от современных. Это как бесконечно далёкая тайна и необъятная глубина. И знакомая, и незнакомая одновременно, как путеводная ниточка, за которую можно ухватиться и прийти к истоку.