В детский сад я не ходила. До пяти лет мною занимались няни, а после я начала посещать подготовительный класс частной гимназии, где уже вместе с другими детьми в игровой форме постигала премудрости чтения и письма, танцевала, рисовала, пела, и произносила свои первые фразы на английском и испанском языках. Отец, при всей его занятости, тоже старался помочь мне познать окружающий мир, и с этой целью мы путешествовали, как по России, так и за границу. По выходным выезжали в конно-спортивный клуб, где Лев Тимофеевич гарцевал на ахалтекинских и фризских жеребцах, а я каталась на смирных мохнатых пони. Бывали и в тире, и в боулинге, и в гольф-клубе, и даже в подпольном казино, где казалось бы детям совсем не место. А временами отец брал меня с собой в офис, и пока сам был занят документами и телефонными разговорами, я сидела на безупречно чистом ковролине перед панорамным окном одного из небоскрёбов Москва-сити, глядя на кажущиеся крошечными далеко внизу автомобили и человеческие фигурки.

Но больше всего мне нравились наши редкие совместные вечера дома, когда мы, обложившись сладостями, смотрели какой-нибудь диснеевский фильм, или просто сидели в саду под яблонями, слушая пение птиц, разговаривая обо всём на свете… И пусть Льва Тимофеевича Кошурина вряд ли можно было назвать положительным человеком в общепринятом смысле этого слова, и я старалась лишний раз не думать о том, какими способами родитель добился своего положения и заработал своё состояние, но отцом для меня он был хорошим.

Ничего этого я Юзефу, конечно, не рассказала. Мал он был ещё для того, чтобы слушать про скоротечные отцовские связи с юными красотками из модельных агентств, побочным эффектом одной из которых я и являлась, как ни унизительно это признавать.

– В общем, одна я никогда никуда не ходила, но зато, когда мне исполнилось тринадцать лет, папа снял родительский контроль с моего компьютера и телефона.

Во взгляде внимательно слушающего меня Юзефа промелькнуло что-то похожее на превосходство.

– Это типа детский режим? А мне такое никогда и не ставили.

Я развела руками.

– Ну, может быть, это потому, что ты мальчик? А вот меня папа старался ограждать от всякого такого… слишком взрослого. Но в мой тринадцатый день рождения сказал, что теперь я уже сама могу определять для себя границы дозволенного, поэтому вот мне ещё один подарок. И снял все ограничения.

– И что ты тогда сделала?

Я хмыкнула:

– Да уж не полезла смотреть всё то, чего папа так боялся. Порнуху там или кровь-кишки-распидора…

Тут я прикусила язык и испуганно вытаращила глаза. Совсем забыла что разговариваю с ребёнком! С племянником Муртазавра! Слышал бы он – не посмотрел бы наверно, что я хозяйская дочка…

Но Юзеф не смутился. В его глазах заплясали бесенята, и он ответил мемом на мем:

– Мясо, матюки, убийства, и голые сиськи!

Секунду мы молча смотрели друг на друга, потом расхохотались в голос. И на этот раз я даже не удивилась тому, насколько легко и естественно у меня это получается в компании Юзефа.

В конце аллеи показалась плечистая фигура Муртазавра, пристально глядящего в нашу сторону, но я не обратила на это внимания, а, отсмеявшись, продолжила рассказ:

– Короче, плевать мне было на голые сиськи, мясо и матюки. Я полезла искать форум диггеров!

– Диггеров? – удивился Юзеф, – Это чуваки, которые лазят под землёй?

– И чувихи! Так вот, я как раз мечтала стать такой чувихой, которая лазит под землёй. А точнее, в метро. Догадываешься, почему?

– Ты прочитала книгу?

Я кивнула,решив умолчать о том, что читать тогда ещё не любила и вообще считала это занятием для душнил. Но я прошла игру по книге. Потом вторую. Потом третью. Несколько дней ходила под впечатлением, пыталась найти другие игры, похожие по атмосфере на серию "Метро", не преуспела в этом, и только тогда – от безысходности – взялась за чтение. В своё оправдание могу сказать лишь, что книги понравились мне даже больше игр. И появилась у меня тогда заветная мечта – стать отвязной исследовательницей подземных глубин.

– Представляешь, – говорила я Юзефу, – Я родилась в Москве, всю жизнь здесь прожила, но до тринадцати лет ни разу не была в метро!

– Совсем ни разу? – ожидаемо усомнился Юзеф.

– Совсем. Просто не было необходимости, всегда же на машине… И мне очень хотелось для начала хотя бы просто поездить в метро пассажиркой. Посмотреть на все эти станции, которые в книгах и играх были, побродить по переходам, покататься на эскалаторах. Но меня никогда никуда не отпускали одну.

Тут я опять немного покривила душой. "Не отпускали" – звучало так, словно это происходило против моей воли, как если бы я была пленницей в собственном доме. Но на самом деле до поры до времени меня всё устраивало, и об ином я даже не помышляла. Училась в частной гимназии, куда меня каждое утро отвозил Муртазавр, чтобы вечером забрать домой. Путешествовала с отцом, с ним же время от времени выбиралась на разного рода общественные мероприятия. А когда из Лондона в гости прилетал брат Андрей с молодой женой, ни слова не понимающей на русском языке, мы гуляли по набережным и паркам Москвы, но при этом ни разу не спускались в подземку.

– А твои друзья? Разве ты никуда не ходила с друзьями?

После этого вопроса мне пришлось потупить глаза, потому что отвечать было стыдно.

– У меня нет друзей.

– Как?! – поразился Юзеф, – Совсем?

Я развела руками и зачем-то принялась оправдываться:

– А с кем дружить? В гимназии каждый был сам по себе, каждого после занятий сразу домой увозили. Конечно мы общались на переменах, но это же не дружба.

На самом деле были когда-то две девочки, которых я считала подругами в младших классах. Мы втроём старались садиться рядом на уроках, вместе ходили на обед, и делились друг с другом смешными детскими секретами. Но чем старше становились, тем меньше у нас оставалось точек соприкосновения. Каждая была узницей своего положения и происхождения, каждая пребывала в скорлупе автономного мирка своей семьи, где не находилось места посторонним. И к тому моменту, когда мне пришлось покинуть гимназию, наше общение свелось к дежурным приветствиям и вежливым обменам впечатлениями о занятиях.

– А у тебя в школе было много друзей? – спросила я Юзефа, подумав вдруг, что невежливо говорить только о себе.

И тут же пожалела об этом, когда на его лицо словно набежала тень от облака.

– Да, были… Много. Мы все дружили, даже девчонки. Здесь так не будет…

– Ну почему же? – неловко попыталась я загладить свой неудачный вопрос, – Может, ты и здесь в хороший класс попадёшь.

Юсик глянул на меня потемневшими глазами и ответил тихо, но жёстко:

– Здесь я чурка. Гастер. Хоть куда попаду…

Я было уже открыла рот, чтобы преувеличено яростно заспорить, но вспомнила почему сама отказалась от дальнейшего обучения в гимназии. И сказала только:

– Хреново быть не таким, как все.

Мы помолчали. Неподалёку за деревьями прошёл Муртазавр, покосился на нас, но ничего не сказал. Из открытых окон кухни, как пулемётная очередь, доносился стук ножа – Татьяна готовила обед. И всё вокруг было привычным, даже уютным, а денёк стоял такой погожий и солнечный, что грустить совсем не хотелось. Тем более, что я уже смирилась со своей новой действительностью, а Юзефа от поступления в местную школу отделяло ещё почти целое лето. И он первым стряхнул с себя минутную печаль. Деловито спросил, возвращаясь к прерванному разговору:

– Ну и что, ты нашла в интернете форум диггеров?

– В даркнете, – не без гордости поправила я, – Диггерство – это ведь не совсем законно. А в некоторые места лазить и вообще… Под Москвой же не только метро, но и всякое другое… стратегически важное и даже секретное. Да там вся земля изрыта, как муравейник!

– И что в этом муравейнике такого стратегического и даже секретного, о чём можно говорить только в даркнете? – спросил Юзеф, и я увидела в его взгляде то самое жадное любопытство, когда-то охватившее и меня.

– Ну, например, подземные правительственные объекты. Бомбоубежища. Метро-2.

– А оно правда существует?

– Существует. И не только оно. Например, под МГУ есть настоящий подземный город на пятнадцать тысяч жителей. Полностью автономный, там можно годами жить, не поднимаясь наверх!

– Вау! А зачем?

– На случай ядерной войны. Его диггеры так и называют – город Судного дня. Но чаще Раменки-43. По названию адреса, где типа располагается спуск в этот город.

– Но это не точно? – лукаво прищурился Юзеф.

Я развела руками.

– Официально объект засекречен, но почему-то все про него знают. Как и про "Метро-2".

– А почему под МГУ? Это же такая махина! Не боялись, что всё провалится?

– Да не прямо под МГУ, я не так выразилась. Просто из МГУ туда проход тоже есть. А сам город рядом и над ним до сих пор огромный пустырь, там ничего не строят. Посреди престижного района Москвы, понимаешь? Пустырь там, где земля и жильё на ней золотые просто. Какие ещё доказательства нужны?

Юзеф наморщил лоб.

– На пятнадцать тысяч человек, значит? Но ведь это очень мало! Для Москвы-то!

Я вздохнула.

– На всех и не рассчитывалось. Только на самых… ну, кто у власти.

Юзеф быстро стрельнул на меня своими вытянутыми к вискам глазами, округлил губы, будто хотел что-то сказать, и тут же сжал их в прямую черту. Но я догадалась о вопросе, который так и не прозвучал. Снова вздохнула:

– Да, для моего папы место там, скорее всего, тоже найдётся. А значит, и для меня. Но это если город Судного дня до сих пор в нормальном состоянии, всё-таки построили его очень давно.

– А, может быть, такого города вообще нет и никогда не было. Люди любят придумывать всякое, чтобы интереснее жилось, – мудро добавил Юзеф.

Я не стала с ним спорить и не рассказала, как одно время настойчиво расспрашивала на эту тему отца, который в силу своего положения должен был что-то знать. Но ничего определённого он мне тогда так и не ответил, лишь посоветовал меньше играть в компьютерные игры.

Мы немного помолчали, глядя в землю, чья толща наверняка скрывала ещё немало тайн. Потом Юзеф спросил:

– А дальше что было? После того как ты нашла в даркнете форум диггеров?

– Дальше я зарегистрировалась там, и стала с ними общаться.

Для краткости рассказа я упустила тот момент, что общаться с завсегдатаями форума начала далеко не сразу. Сначала просто взахлёб читала то, что они писали, о чём разговаривали друг с другом, их отчёты о завершённых, как они выражались, залазах, и анонсы предстоящих. Набиралась диггерского сленга, пропитывалась атмосферой подземного братства, усваивала его неписаные законы. И лишь когда мне стало казаться, будто я знаю "нижнюю Москву" не хуже верхней, осмелилась оставить на форуме свой первый робкий комментарий.

– Диггеры часто устраивают тусовки, – рассказывала я Юзефу, – В смысле не под землёй, а самые обычные, в городе. Ну и прибухнуть, конечно, любят.

Юзеф осуждающе, как-то очень по-восточному поцокал языком. И я, вспомнив, что в исламе алкоголь, мягко говоря, не одобряется, решила опустить в своём рассказе тот факт, что впервые попробовала его именно с диггерами.

– На одну такую диггерскую тусовку я однажды и напросилась. В Измайловский парк.

– Тебя же никуда не отпускали одну.

– Не отпускали. Поэтому я просто сбежала.

Впрочем, слово "сбежала", тут вряд ли подходило. В конце концов, я же не в темнице сидела. Да и не ждал никто от меня такого финта ушами, а следовательно, и не караулил.

– Наверно, это были мои самые счастливые дни, – сказала я не то по-прежнему внимательно слушающему меня Юзефу, не то уже самой себе, – Я уезжала в Москву почти каждый день…

– А гимназия?

– Так каникулы же начались. Это в июне было. Ровно два года назад.

– И тебя не потеряли?

– Сама удивляюсь. Но папа тогда очень занят был, Муртаза с ним постоянно находился, а Татьяна в отпуск ушла, вместо неё мы просто пару раз в неделю клининг вызывали, а еду из ресторана заказывали.

– Всё как нарочно прям, – заметил Юсик, озвучив и мои мысли.

– Ага. Я тоже потом думала, что, может, судьба? Может быть, это и должно было случиться со мной? Знать бы ещё зачем…

– Про судьбу и я много думал. Когда родители и сестрёнки в той маршрутке разбились. Я ведь с ними должен был поехать. А не поехал, знаешь почему?

– Почему?

– Ногу подвернул, растяжение было. Просто шёл по улице, а нога как будто куда-то провалилась! Хотя дорожка ровная была, я потом специально ходил смотрел. Тоже судьба? Зачем-то нужно было, чтобы я в живых остался?

– Конечно, нужно, – осторожно ответила я, – Вот станешь известным художником, люди будут смотреть на твои картины и радоваться. Искусство – это же очень важно, не меньше,чем наука. Оно нас лучше делает.

Но Юзеф качнул головой.

– Вряд ли стану художником. Я наверно, знаешь кем стану? Твоим водителем или охранником. Как дядя Муртаза у Льва Тимофеевича. Он меня к этому и готовит.

– Он сейчас, конечно, может готовить тебя к чему угодно, однако решать это не ему, – сухо отозвалась я. Не понравилось мне, как Юзеф это сказал. Слишком покорно.

– Старшим виднее, – возразил он, – Они жизнь прожили.

– Это тебе тоже Муртаза сказал?

– Нет, так папа говорил. Они с мамой до свадьбы даже не были знакомы, их родители между собой так решили. И мама тогда сильно плакала, да и папа не хотел жениться. А потом они знаешь как полюбили друг друга? Ни разу не ссорились, никогда! Поэтому всегда нужно слушать старших в семье, они знают, как будет лучше.

От таких рассуждений я на какое-то время лишилась дара речи и только глупо моргала. Потом возмутилась:

– Средневековье какое-то! Дичь!

Юзеф не обиделся, терпеливо объяснил:

– Это так кажется. А если потом посмотреть… Вот разве тебе Лев Тимофеевич разрешил бы уезжать к каким-то там диггерам? Но ты его не спросила, и что получилось?

Наверно, я изменилась в лице, потому что он сам испугался своих слов и умоляюще заглянул мне в глаза.

– Юля, извини! Я дурак!

Признаюсь, ответить что-нибудь резкое очень хотелось. Отчасти заслуженно, потому что жестоко тыкать людям в лицо их роковыми ошибками, которых всё равно уже нельзя исправить. Но Юзефу было всего двенадцать лет, он недавно потерял родителей и оказался в чужом городе, где у него никого нет, кроме строгого дядьки… и может быть, меня?

Поэтому я сделала глубокий вдох и кивнула:

– Ты не дурак, ты прав. Папа не разрешил бы мне ездить на те тусовки. А уж Мстислава и близко бы ко мне не подпустил.

– Какого Мстислава?

– Из-за которого всё и случилось.

Этому парню шёл двадцать первый год. Против моих тринадцати. Скорее всего, он сразу положил глаз на малолетнюю дурёху, возжелавшую неформальной свободы, и наше знакомство с продолжением не было случайностью. И, по несчастью, совпало с тем самым периодом, который случается в жизни каждой девочки, когда она вдруг осознаёт себя привлекательной для противоположного пола. А у меня все поводы для этого имелись, поскольку внешностью я удалась в свою непутёвую биологическую родительницу, которая прыгнула в постель отца прямо с модельного подиума, то есть наверняка была весьма недурна собой, пусть я никогда и не видела её фотографий. Но иначе от кого мне достались пышные кудри цвета ржаных колосьев, трогательно голубые глаза, пухлогубое личико, и длинные точёные ножки?

Ножками я особенно гордилась – уж очень они были хороши, особенно в коротких джинсовых шортах и белоснежных кроссовках на высокой платформе. Именно в таком виде и отправилась в ту, свою самую первую мою самостоятельную вылазку в город. На алкогольную тусовку диггеров в Измайловском парке.

– Ты там, наверно, самая младшая была? – догадался Юзеф.

– Была. Но всем наврала, что мне уже пятнадцать лет. Хотя никого это и не волновало, кроме одного парня. Взрослого уже. Но ему я потом призналась.

– Это тот, который Мстислав? Его правда так звали?

Да, этого парня звали Мстиславом. Редкое старославянское имя и гармонирующая ему внешность статного русоволосого красавца с холодными серыми глазами, но тёплой обезоруживающей улыбкой – как я могла остаться к этому равнодушной? Мы вдвоём почти сразу покинули пёструю диггерскую тусовку и до вечера гуляли по Москве, разговаривая обо всём на свете. Потом он посадил меня в такси. Намекал, что не против проводить и до дома, но я не хотела отпугнуть его своим настоящим адресом, так как изначально прикинулась простой девчонкой, живущей в одном из спальных районов столицы.

На следующий день мы снова встретились. Потом ещё и ещё раз. С ним я впервые спустилась в метро, где мы катались, пересаживаясь с ветки на ветку и подолгу задерживаясь на самых исторически известных станциях, целый день напролёт. Он водил меня в кафе, дарил цветы, и говорил, что никогда в жизни не видел девушки красивее. И, конечно, мне очень льстило такое внимание взрослого парня. Тем более, что был Мстислав по-диггерски крут – на его счету числилось немало залазов в очень труднодоступные и опасные подземелья. А уж Московское метро, в том числе те его места, что неизвестны простым обывателям, он знал как свои пять пальцев.

На этом моменте моего рассказа Юзеф недоумённо повёл тощим плечом и спросил:

– Да что там может быть такого интересного в вашем метро? Это даже не пещера. Вот пещеры – это да… У нас в горах знаешь сколько пещер! Они и не изучены даже, и люди там пропадали. Нам взрослые всегда говорили, если видишь какую дыру под землю – не лезь!

– Но вы всё равно полезли? – догадалась я и Юзеф стрельнул в мою в сторону лукаво прищуренными глазами.

– Ты тоже полезла.

– Ага, – хмыкнула я и похлопала ладонью по сиденью своего кресла, – Только это вот чем заканчивается, сам сказал.

Юзеф виновато отвёл взгляд:

– Ну, значит нам повезло. Мы с пацанами нашли совсем небольшую пещеру. Просто узкий ход вниз и там вроде длинной комнаты. Как бутылка. Но всё равно интересно, мы там свой тайник потом устроили. А в метро что? Его люди строили.

– А вот и не факт! – таинственным шёпотом объявила я, – Есть версия, что метро не строили, а откопали! Что на самом деле все эти ходы – остатки древних цивилизаций. Тех, которые были ещё до людей.

Юзеф покосился на меня с большим сомнением и вдруг дурашливо сморщил нос.

– Не! Метро не от древних цивилизаций. И не люди его построили.

– А кто тогда? – глупо спросила я, меньше всего ожидавшая от своего юного собеседника новых теорий.

– Так Великий Червь же. Все эти туннели остались там, где он когда-то прополз, разве нет?

Юзеф смотрел на меня с весёлым ожиданием, он не сомневался, что я поддержу эту фантазию. И я поддержала, но вряд ли так, как он это себе представлял.

– И грыз Великий Червь камень, и пропускал его сквозь себя, и делал так тысячи лет, пока ходы его не прошли сквозь всю землю… и бил свет из очей его, и гремел гром, когда полз он, и выходили люди из чрева его…

Мне самой стало жутко, будто это и не мои губы прошептали когда-то запавшие в память строчки из книги. Прошептали монотонно, безо всякого выражения, но Юзеф жалобно приоткрыл рот, словно услышал проклятие. А я вдруг поняла, что смотрю остановившимся взглядом ему в переносицу. Усилием воли стряхнула с себя внезапное наваждение и улыбнулась, пытаясь обернуть всё в шутку.

– В общем, метро хоть и рукотворное подземелье, но загадок в нём тоже хватает. Тем более, что, кроме метро, под Москвой и всяких других подземелий полно. Не только искусственных. Огромные карстовые пустоты, например.

Миндалевидные глаза Юзефа расширились, и я удовлетворённо кивнула сама себе, обрадованная тем, что во-первых, удалось отвлечь его от своего недавнего странного поведения, а во-вторых, что ему вообще известно о такой вещи, как карстовые пустоты, чем наверняка может похвастаться не каждый мальчишка его возраста.

– Но это же опасно для города!

– Не особо опасно на самом деле. Эти пустоты ведь очень глубоко. Вообще у подземной Москвы как бы несколько этажей. Карстовые пустоты – предпоследний из них.

– А последний тогда что?

Я выдержала интригующую паузу и торжественно изрекла:

– Последний этаж – море.

– Море?! Какое ещё море?

– Древнее подземное море девонского периода.