Глава 4

София подлила горячего чая и, смочив пересохшее от долгого рассказа горло, замолчала, грустно уставившись в темный проем, выходящий на террасу, где завывал ночной ветер, нагоняя тучи и соленую влагу. Ощутив потребность в свежести и прохладе, девушки вышли на улицу и немного прогулялись между апельсиновыми деревьями, думая, переживая и переосмысливая сказанное и услышанное. Теребя в руках большой ароматный апельсин, Алекса неуверенно спросила:

– «То, чем он поделился с тобой… это тайна? Или я могу узнать об этом?»

– «Тайна?! Нет! Совсем нет! Просто его рассказ был настолько коротким, ведь сложно описать за два часа целую жизнь, многое мне пришлось представить, додумать и прочувствовать самой, чтобы нарисовать в своем воображении историю моего появления…»

Сестрам сложно было представить, что их отец в молодости был задорным и не отличался прилежностью ни в поведении, ни в учебе, зато уверенно брал гитарные аккорды, играл в одной хоккейной команде с будущей звездой – Харламовым и пользовался невероятным успехом у противоположного пола. Даже самая прилежная и ответственная студентка не смогла устоять перед его харизмой и уверенностью, несмотря на то что уже заканчивала с отличием четвертый курс, в то время как юный покоритель сердец с трудом был зачислен на первый год обучения. Казалось, София влюбилась в него с первого взгляда – да, Соня была названа таким же именем, как и ее мама и этому предшествовала очень трогательная и одновременно трагичная история…

София была настолько миниатюрна – ее рост не превышал ста пятидесяти сантиметров, а искренняя улыбка и задорность и вовсе не соответствовали статусу старшекурсницы, поэтому в институтских мероприятиях ее часто зачисляли в отряды новичков, а то и вовсе принимали за абитуриентку.

Отец заметил ее сразу: светлый сарафан на тонких бретелях, густые короткие волосы и звонкий искренний смех, который разносился над длинными клубничными грядками. Она никогда не надевала панаму или платок, доверчиво подставляя свое лицо и плечи жарким июньским лучам, и они превращали ее кожу в бронзовый шелк, к которому так хотелось прикоснуться и вдохнуть аромат свежей клубники, нежности и теплого ветра.

Тем летом молодёжно-студенческий отряд Московского института инженеров транспорта ответственно трудился на плантациях колхоза-миллионера «Борец» в Раменском районе Подмосковья. Здесь царила дружественная приятная атмосфера: трудовые жаркие дни дарили темный загар и вкус сладкой ягоды, а прохлада подмосковных вечеров наполнялась общением и терпким вином.

Для Софии здесь все было знакомо и привычно, ведь она родилась и выросла в этих местах, ее деревня находилась всего в нескольких километрах, и она с удовольствием принимала участие в студенческих программах каждый год. А вот отец приехал на трудовые сборы впервые, поддавшись уговорам старшего брата.

– «Ты не знаешь на каком факультете учится эта девушка? – поинтересовался он у родственника, указав на стройную особу, выпускающую тонкую струйку дыма и кокетливо поправляющую свои густые русые волосы, – я не видел ее среди наших первокурсников».

Брат искренне рассмеялся:

– «Первокурсников?! Да она в следующем году получит диплом! – и уже более спокойным тоном продолжил, – это моя одногруппница Соня – наша лучшая студентка и душа института, пойдем познакомлю!»

Отец немного занервничал, поправляя ворот рубашки и растрепанные волосы, но от возможности познакомиться с Софией не отказался, а уверенно зашагал за старшим братом в сторону компании, в которой Соня явно пользовалась успехом у молодых людей.

Тот вечер был прекрасен… в ее глазах отражались яркие искры костра, стаканы со сладким портвейном то и дело звенели в ночной тишине студенческой турбазы, даря расслабленность телу и стирая скованность общения между едва знакомыми людьми. И когда июньское солнце стыдливо намекало на новый начавшийся день, София уже не представляла как жила без него все эти годы, как обходилась без этих теплых объятий и без настолько близкого единого мышления и способности оценивать, переживать и воспринимать этот мир через один и тот же взгляд. Отец был горд собой и счастлив, что такая красивая, целеустремленная девушка обратила внимание именно на него, несмотря на разницу в возрасте и другие обстоятельства.

Из трудового лагеря они уезжали вместе, крепко держась за руки и нежно обнимая друг друга, вдоволь наевшись ароматной клубники, выпив много вина и портвейна, а самое главное обретя искренние чувства и привязанность.

Это было счастливое время для них обоих, таких разных внешне, но невероятно схожих в душе и своих стремлениях. Они вместе ставили цели и задачи и успешно добивались результата; непреклонные в своих амбициях и суждениях они уверенно поднимались и росли, а вместе с их достижениями укреплялось взаимопонимание, уважение и любовь. Любая компания с радостью принимала их в гости, разделяла поездки и путешествия с этой невероятно гармоничной и веселой парой; где бы ни находились эти влюбленные сердца, там всегда слышался звонкий смех, гитарные напевы и увлекательные беседы.

В торжественный день их бракосочетания приехало столько друзей и знакомых, что даже площадь перед Бабушкинским ЗАГСом с трудом смогла вместить всех желающих. Свадьба была скромной, но счастье на лицах молодых перекрывало все возможные сомнения и трудности этого брака.

Алекса перекладывала черно-белые снимки, с которых широко и открыто улыбались отец и мама Сони. Да! Она действительно была очень маленького роста, даже в туфлях на высоком каблуке она еле дотягивалась до груди отца, осторожно надевая обручальное кольцо на его крепкую руку. Соня достала еще несколько фотографий: совместное путешествие родителей в Ялту, семейное фото с котом, несколько карточек с родственниками и друзьями.

– «Это все, что у меня сохранилось – охрипшим голосом произнесла София, – ты наверное тоже безмерно устала, может нам стоит немного вздремнуть, а завтра, я обещаю, что продолжу свой рассказ!»

Алекса кивнула, хотя ей не терпелось услышать продолжение истории о старшей Софии, но физические силы были на исходе, глаза слипались от нестерпимого желания заснуть, а голова с трудом переваривала тяжелую информацию. Соня принесла две большие подушки в чистых выглаженных наволочках и мягкие флисовые пледы, в которые сестры уютно закутались и моментально заснули на разложенном тканевом диване.

Глава 5

– «Я немного похозяйничала у тебя, – залепетала Алекса, когда заспанная старшая сестра вышла на кухню, – кофе и сэндвичи уже готовы!»

На столе был сервирован скромный завтрак, а яркие ароматы свежесваренного кофе и свежевыжатого апельсинового сока как будто соревновались между собой, насыщая утреннее пространство. День обещал быть жарким, и Соня предложила переместиться на пляж, заверив сестру, что знает невероятно красивые и уединенные места белоснежного пляжа Кастельдефельс. Расположившись в тени на толстом покрывале, девушки с нетерпением ждали момента, когда снова смогут окунуться в историю прошлых событий.

Это было начало весны тысяча девятьсот восьмидесятого года, Москва медленно избавлялась от февральских сугробов, просыпаясь, расправляя могучие плечи и готовясь к особенному событию – к Олимпиаде, первый случай, когда крупное спортивное соревнование мира доверили не просто представителю Восточной Европы, но и социалистической стране. Это время стало для москвичей большим испытанием, ведь столица просто обязана была провести эти Игры на высшем уровне, несмотря на спад в экономике и нестабильную ситуацию в городе и в стране в целом. Москву старательно избавляли от сомнительных элементов, переселяя неблагонадежных граждан «за сто первый километр» и сделав въезд в столицу ограниченным. Чуть ранее в городе было проведено несколько рейдов по ликвидации нелегальных таксистов, по устранению организованной преступности и изъятию огнестрельного оружия, находящегося у криминальных группировок. Школьников планировали массово отправить в пионерские лагеря, а вот на студентов ложилась большая ответственность: из них готовили волонтеров, фельдшеров, носильщиков, продавцов и переводчиков. Но были и положительные моменты у этого мероприятия: на полках продуктовых магазинов наконец появились товары, даже их изобилие, началось строительство спортивных объектов и инфраструктуры, город стал чище, наряднее и спокойнее. Необходимо было в кратчайшие сроки построить современные гостиницы, новый телерадиокомплекс и ликвидировать продовольственный дефицит. И все было выстроено и подготовлено хоть и с чудовищной бесхозяйственностью… Лишь одно, но глобальное событие омрачило предстоящие Олимпийские игры – уже в разгар подготовки к Олимпиаде, перед самым Новым Годом, в конце декабря тысяча девятьсот семьдесят девятого года, Советский Союз ввел войска в Афганистан и, в знак протеста, более пятидесяти делегаций стран мира отказались приехать в Москву.

В период этих масштабных событий, где-то на окраине расцветающего города – в трехэтажном доме на Палехской улице, маленькая обессилившая женщина маялась низким давлением, нестерпимой болью и душевными терзаниями. Отец, воспользовавшись появившимся ассортиментом в магазинах, всячески старался угодить супруге, покупая различные лакомства и деликатесы, но Софию не радовало ни разнообразие на столе, ни забота супруга, ни долгожданная поздняя беременность, ни наступление календарной весны. Конец марта выдался нестабильным в плане погоды: снег сменяло ослепляющее солнце, ветер сбивал с ног, принося влажность и уныние, а грязные окна дарили лишь черные пейзажи, наполненные слякотью и гололедом.

В зеркальном отражении давно исчезла задорная миниатюрная девчонка, заряженная счастливыми эмоциями и звонким смехом, и только уставшее полное тело с отеками и страданиями на лице, грустно висело в облаке мутного стекла. София корила себя за то, что не испытывала ожидаемой радости от своего положения, не рисовала в своих фантазиях счастливых милых моментов, связанных с появлением ребенка, не растворялась в эйфории будущих материнских забот. Супруги искренне старались достойно преодолеть эти трудности и, примерив роль ответственных и счастливых родителей, войти в новый жизненный этап, до которого оставалось всего лишь шесть весенних недель. Измотанные зимними холодами и пасмурным небом, все ждали обнадеживающего солнца и тепла, но погода давала порадоваться лишь на мгновение и вновь засыпала будущий олимпийский город мокрым снегом.

В один из таких промозглых серых дней Софию потревожил телефонный звонок, она с трудом поднялась из кресла и неторопливым шагом дошла до кухни, но телефон замолчал и тут же зазвонил снова, заставив женщину мысленно выругаться и поднять трубку.

Известие на том конце провода было гораздо печальнее, чем сюжет за окном, и горячие слезы Софии, смешиваясь с ледяными каплями дождя, отобрали последние силы. Супруг успел подхватить ее, прежде чем маленькая женщина грузно опустилась на твердый пол пятиметровой кухни и хрипло прошептала: «Мама умерла!»

Вместе с мамой умерла надежда, любовь и опора, София была уверенна, что именно мама поможет ей после рождения ребенка, будет опекать и подсказывать, направлять и советовать, исправлять ошибки и сглаживать острые углы, научит ее любить и заботиться о малышке. Ведь так было всегда: мамина теплая ладонь гладила растрепанные волосы, вытирала слезы печали и прижимала к своему доброму отзывчивому сердцу, исцеляя любые болезни и даря надежду и уверенность. Сейчас эта зловещая новость о потере самого родного человека отзывалась в сердце так остро, что сопротивляться ей не было сил.

Все хлопоты, связанные с погребением, отец конечно же взял на себя, ведь София была жутко подавлена, а ее самочувствие вызывало тревогу, в связи с чем муж настаивал на госпитализации, но супруга наотрез отказывалась лечь в больницу до похорон матери. Погода как будто намеренно испытывала ее на прочность, и температура за окном снова опустилась до глубоких минусовых отметок, воздух пронзительно срывался на вой в своих порывах, а черные деревья ложились на землю, не способные сопротивляться мартовскому ветру.

Изможденная маленькая женщина стояла у могилы матери в старом зимнем пальто, грубые пуговицы которого не застегивались из-за огромного живота, пытаясь прикрыть грудь пуховым платком, но ветер яростно срывал его, оголяя заплаканное лицо и душу. Деревенское кладбище, расположенное на высоком берегу реки, было занесено сугробами, снег заваливался в короткие сапоги и беспощадно морозил отекшие ноги. Здесь – за городом, как будто никто не слышал о том, что наступила весна.

Родные места больше не дарили силы и вдохновение, не напоминали о беззаботном детстве и счастливой молодости, лишь на мгновение, заметив облупившийся указатель «колхоз Борец», в глубоком сознании повеяло ароматом клубники и теплотой их первой встречи… где это счастье, которое тогда казалось безграничным, где та уверенность и легкость, почему сейчас так холодно и больно, и даже его родные объятия не спасают от зловещей стужи?!

Теплый воздух автобусной «печки» не способен был оттаять обледеневшее пространство и продрогшее до кончиков волос тело, и только дыхание супруга согревало ее ледяные ладони и не позволяло впасть в отчаяние. Лишь оказавшись в родительском деревенском доме София ощутила, как тает корка льда на ее обмороженных щеках, а красное сухое вино, пробежав по венам, уверенно избавило от лютого холода, подарив счастливое чувство расслабленности и приятного жара. Так давно София не испытывала подобных ощущений, удивительно, но на мгновение ей стало безразлично происходящее и, улыбаясь, она медленно провалилась в сон.

Возвращение в сознание оказалось жутко болезненным и тяжелым, почувствовав рвотные позывы и давящую боль, София с трудом открыла глаза, но размытые очертания не позволяли оценить ситуацию и обстоятельства. Лишь спустя несколько минут, в узкой полосе света, пробивающегося из коридора в темную палату, ей удалось различить силуэты супруга и персонала в белых халатах. Тихо застонав, женщина вновь впала в бессознательное состояние, успев опорожнить свой желудок на затёртый линолеум и заставив суетиться недовольных людей в освещенном коридоре.

Более пяти суток высокая температура не сбивалась ни капельницами, ни уколами, антибиотики также не давали ожидаемого эффекта, но врачи безразлично разводили руками и отговаривались заученными фразами, про вирусную инфекцию, с которой ослабленный беременностью организм плохо справляется:

– «Что Вы паникуете?! Еще пару дней и вирус пойдет на спад, она здесь не единственная больная в нашем отделении!»