– Помолчи! – оборвал его наконец Вебранд, за шумом сборов не сразу разобравший, о чем тот ведет речь. – Чтобы я отдал мою законную добычу каким-то вонючим козлам? Плохо ты меня знаешь, старый лентяй, а ведь полвека знакомы! Ничего я им не отдам! И двадцать человек на весла хватит! Нам бы уйти отсюда, а там можно людей и нанять! Тут есть чем расплатиться! Мое серебро… Мировая Змея, где же мое золото? Или они так хорошо его спрятали, или взяли с собой! Чтоб вас тролли драли! Ночью искать еще и тех подлецов, что сбежали отсюда с моим золотом… Эх, умей я превращаться в волка, как мой отец, я бы им всем показал, как стоять у меня поперек дороги!

Вебранд не знал тогда, что искать квиттов ему долго не пришлось бы. Когда гранны выносили мешки с добычей на опушку леса и складывали под первой-второй елью, их отлично видел Хагир, стоявший за соседним стволом. По пустырю перед усадьбой разливался лунный свет, но в лесу было темно, а зажигать факелы гранны не хотели, чтобы не привлечь к своим делам взгляды фьяллей. Но Хагир без труда понял, что они делают. Он слышал разговор Вебранда с Ормкелем и Хрейдаром и теперь напряженно размышлял, что делать.

Квитты ждали его неподалеку на поляне. Зажигать огонь не стоило, лунный свет сюда почти не проникал, и едва ли самый зоркий глаз высмотрел бы среди деревьев неподвижно стоящих людей. Хагир, выходя на поляну, не столько видел своих товарищей, сколько угадывал, где кто. Когда знаешь каждого не хуже родного брата, то и осколок блика в нагрудной пряжке скажет, что это Лейг, а в смутном пятне лица чуть выше твоего собственного узнаешь Аудвина Долговязого. Другое дело, попади сюда кто-то чужой – решит, лесные тролли… Вспомнилось почему-то сказание о конунге Гюльви, который тоже обнаружил в лесу поляну, а на ней – двенадцать асов на престолах… Двенадцать есть, только безо всяких престолов. Люди – не боги, им приходится стоять на своих ногах и даже самой малой удачи добиваться тяжким трудом.

В ожидании Хагира квитты вполголоса спорили. Выйдя из усадьбы, некоторые предлагали сразу искать помощи у соседей, но Хагир удержал людей: сначала следовало выяснить, что за корабль пришел и чего теперь стоит ждать. Весть о появлении фьяллей одних испугала, других обрадовала.

– Пусть они колотят друг друга, нам только лучше будет! – возбужденно твердил Хринг кузнец, даже повеселевший от таких новостей, и для наглядности молотил кулаком одной руки о ладонь другой, с повязкой возле локтя. – Пусть колотят, а потом мы добьем оставшихся!

– Зачем добивать, пусть сами! – отвечал ему осторожный Эгдир. – Нам боги послали фьяллей! Пусть они разобьют Вебранда!

– А потом? – наскакивал Альмунд. – Ну, разобьют они Вебранда, допустим, хотя я не уверен. А потом? Думаешь, они помашут ручкой нашему Березняку и поплывут домой к маме? Что-то не верится!

– Мне тоже не верится! – поддержал его Хагир. – Ормкель приплыл не за Вебрандом, а за нами. Он знает, что Стормунд убит, но едва ли это его успокоит. Насколько я его знаю, он не успокоится, пока от Березняка не останутся угли, а мы с вами не будем висеть на всех прибрежных дубах вверх ногами! Даже если он разобьет Вебранда, потом он примется за нас!

– Вот я и говорю! – поддержал Эгдир. – Надо отсюда двигаться. Пока не поздно.

– Куда двигаться, куда двигаться? – возмущался Хринг кузнец. – В какую-нибудь лисью нору? Да лучше погибнуть с честью…

– С честью, но и с толком! – сказал Хагир. – Если мы просто выйдем навстречу фьяллям и дадим себя перебить, это будет не слишком славный подвиг.

Тут уже все замолчали и вопросительно посмотрели на него.

– Удивляет, что такие речи ведет потомок Лейрингов, – осторожно обронил Лейг, намекая, что неплохо бы разъяснить. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что у нас остались женщины, дети, старики и раненые. Если нас перебьют, куда они денутся? Куда денется вдова Стормунда с маленькими детьми? У нее больше нет родни. Что она будет делать, если все добро до последнего горшка будет увезено, а дом сожжен? И ваши, если помните, матери и жены вместе с ней останутся без крова и без куска хлеба. Никто, я полагаю, не думает, что Ульвмод или Торвид будет счастлив взять их на попечение?

– Ну, это да… Ульвмод – дожидайся… Это верно… – негромко загудели мужчины. – Так чего делать-то?

– Мы должны сохранить хоть что-то. Мы не можем одолеть двух противников. Мы даже не можем ждать, пока один одолеет другого. Фьялли сильнее, у них больше людей. Их вожак знатнее и удачливее. Вебранд будет побежден, а одолеть фьяллей мы с вами не сможем. Нас всего тринадцать человек, и даже после битвы с Вебрандом у Ормкеля все равно останется больше. А если дать ему победить, он все равно будет нас искать. И не успокоится, пока не найдет. Он перевешает кого угодно, лишь бы отомстить нашим местам. Если он не поймает меня, то повесить на дубу Торвида ему тоже будет приятно. А меня это не устраивает. Те самые мои предки, о которых ты, Лейг, говорил, мне не позволят с этим примириться. И выход я вижу только один. Мы должны помириться с граннами и вместе с ними выйти против фьяллей.

«Ты с ума сошел!» Кажется, никто не произнес этих слов вслух, но они прямо-таки висели в изумленной тишине.

– Ты хочешь помириться с Вебрандом? – изумленно произнес наконец Эгдир, и по голосу его было слышно, что он считает это совершенно невозможным.

– Не могу обещать, что у меня это получится, но попытаться я должен. Брат моей матери Ингвид Синеглазый говорил: надо использовать все возможности, и тогда не будешь винить себя даже за поражение. Стыдиться надо только малодушия. А искать славной бесполезной смерти сейчас – малодушие. Мы должны не погибнуть, а спасти своих домочадцев и округу, раз уж по нашей вине на нее набросились такие волки!

– Скорее Тор помирится с Мировой Змеей!^[6] – нервно хихикнув, добавил Бранд Овсяный.

– Почему? – убеждающе произнес Хагир. Он уже все обдумал, и ему этот выход вовсе не казался невероятным. – Наша вражда не такая уж старая и непримиримая. Он обидел нас, когда захватил в плен Стормунда, а мы обидели его, когда ограбили его дом. Я убил его отца, который, кстати сказать, и без того был мертв, а он убил моего вожака. Мы с ним в расчете. И я думаю, он сможет это понять! Он – не самый приятный человек в Морском Пути, он порядочный гад, если сказать прямо, но далеко не дурак! Он должен понять, что лучше нам с ним потерпеть друг друга, чтобы всем выжить, чем гордо погибнуть поодиночке! Нам же с ним не обязательно всю оставшуюся жизнь ходить в обнимку! Нам бы только разобраться с фьяллями и выбраться отсюда, а там я надеюсь всю жизнь его больше не видеть!

– Он на это не пойдет! – Эгдир покачал головой, и озадаченный Хринг кузнец тоже мотал головой вслед за ним. – Не согласится! Да разве он будет мириться? Да никогда!

– Посмотрим! Он не хочет умирать.

– Да он скорее помирится с фьяллями, чем с тобой!

– Не думаю. Я слышал, как они между собой учтиво беседовали.

– Увидишь!

– Но попытаться стоит.

– А как? – спросило сразу несколько голосов.

– Я пойду к нему, – просто сказал Хагир. – Я сам с ним поговорю.

– Ты с ума сошел! – повторил вслух Хринг кузнец то главное, что вертелось у него в мыслях. – Да он зарубит тебя без разговоров, как только увидит! Он же знает, что это ты убил его папашу-оборотня!

– Ну, если так, я ведь тоже могу его зарубить, – заметил Хагир. – Это ведь Стормунд ему два раза уступил. А я с ним еще ни разу не дрался.

Больше никто не возражал, и Хагир шагнул прочь с поляны. Его провожали молчаливыми взглядами, тревожными и уважительными разом. Это безумное с человеческой точки зрения решение могло быть подсказано богами. Пусть идет, если так уж верит в свою правоту. Лучше делать хоть что-то, чем ничего.

На поляне перед воротами усадьбы несли дозор двое граннов. Время от времени они окликали товарищей, стоявших на тропе к морю. По небу бежали облака, через их темные косматые обрывки порой проливалось немного лунных лучей, но чаще на поляне царила тьма. Внимание дозорных было направлено в основном в сторону моря, и они не сразу заметили, что из темноты леса выдвинулось что-то живое. Высокая темная фигура обозначилась уже совсем близко, шагах в пяти перед воротами. Один из дозорных вскинул копье, а второй отшатнулся назад.

– Тролль! – охнул изумленный голос, и второй гранн тоже отступил, держа копье острием к ночному гостю.

– Ты кто такой? – гневно крикнул он, сердясь за свой испуг. – Тролль? Разбей тебя молния, вон отсюда!

– Мне нужен Вебранд Серый Зуб, – ответил ему спокойный человеческий голос. – Позовите его.

– Кто ты такой? Зачем тебе Вебранд?

– Я – Хагир сын Халькеля. Он будет рад меня видеть.

Острия копий склонились в руках изумленных граннов к самой земле. Появление настоящего тролля показалось бы менее невероятным.

– Уж это точно! – проворчал тот, который поначалу испугался. – Ты же сквозь землю провалился, а теперь вылез. Я же говорю, тролль.

Он скрылся в проеме разломанных ворот. «Что? Где? Не врешь? Мировая Змея!» – довольно скоро закричал знакомый голос по ту сторону стены. В проломе заблестел огонь, и сам Вебранд с факелом в одной руке и мечом в другой проворно пролез между изрубленными бревнами.

Хагир стоял в пяти шагах от стены, опираясь на копье с древком из остролиста, со следами звериных зубов на острие. Неясная высокая фигура с блестящим копьем казалась нечеловеческой, похожей скорее на какого-то альва ночных небес, если такие бывают.

– Это правда ты? Хагир сын Халькеля? – Сделав шаг от ворот, Вебранд остановился и прищурился, стараясь рассмотреть ночного гостя. На чужой земле, в окружении врагов, он ждал от людей и нелюдей каких угодно пакостей. – Ты, последний из Лейрингов? Я не обознался? Жалко было бы ошибиться в такой радости! А я уж огорчился, что ты опять от меня сбежал. Думал, так и будешь от меня бегать, как солнце от волка,^[7] а ты все-таки сам пришел!

Вебранд шагнул еще раз, и Хагир с трудом сдержал желание попятиться назад во тьму леса. Он сам не мог разобраться, какое чувство вызывает в нем убийца Стормунда; Хагир видел в нем единственное средство возможного спасения, а все прочее оказалось отодвинуто как менее важное. Преобладало чувство острого, мучительного недоверия, но Хагир принудил себя прийти сюда и намеревался довести сомнительное дело до конца. Надо использовать все возможности…

– Зачем же ты пришел? – расспрашивал Вебранд, и Хагир слышал в его мнимо-ехидном голосе призвук того же тревожного недоверия. – Присмотреть, не обижаем ли мы твоего хозяина? Хе-хе! Напрасно! Напрасно ты так плохо обо мне думаешь! От меня нет покоя моим врагам, пока они живы, но мертвые могут меня не опасаться. Будь уверен! Вот буду я малость посвободнее, так даже сам позабочусь о погребении. Правда, правда! Как у вас принято: жечь или сажать в сруб? Под землю или под насыпь? Или, может, в ладье пустить по волнам? Ты скажи, я все исполню! Хе-хе! Вот только малость разберусь с делами… Мне тут малость досаждают мухи, хе-хе! Ну, что ты молчишь? Или ты призрак? Так сразу и скажи!

Хагир молчал. Чем больше болтал Вебранд, выдавая тем самым свое беспокойство, тем спокойнее становился он сам. Все надуманные страхи, жившие в нем уже полгода, сейчас растаяли; вдруг стало очевидным, что Вебранд Серый Зуб – не зверь, не великан, даже не оборотень, а такой же человек, как и все, человек, который не знает, доживет ли до завтрашнего дня, но безусловно хочет дожить.

– Нет, я не призрак, – ответил наконец Хагир, когда Вебранд умолк. – Я пришел поговорить с тобой, как человек с человеком.

– Да ну? – Вебранд изобразил изумление, заморгал и широко развел руки с мечом и факелом, отчего на виду остался только факел, а вся фигура утонула во мраке. – Надо же, до чего я дожил! – продолжал голос из темноты. – А то куда ни приду, так сразу: «Проваливай, проклятый оборотень!» Неужели последний из славных Лейрингов удостоит меня дружеской беседы?

– Не пригласишь ли ты меня в дом? Мне не хотелось бы, чтобы нашу беседу услышали те ребята внизу. – Хагир кивнул в сторону моря.

– Не волнуйся, здесь далеко, а мои ребята сторожат на обрыве… Впрочем, если хочешь ко мне в гости, я очень рад! Я-то тебя еще когда приглашал… Правда, немножко не в этот дом… Хе-хе!

Вебранд приглашающе взмахнул факелом в сторону ворот. Его очень забавляла мысль по-хозяйски провести в дом того, кто был здесь хозяином лишь сегодня днем.

– Вы-то не хотели открыть мне ворота! – обиженно ворчал Вебранд, пропустив Хагира вперед и вслед за ним протискиваясь в пролом. – И дверь-то не хотели…

Хагир молчал. Он никогда не отличался склонностью к шуткам, а сейчас был по-особому сосредоточен. Вот это и называется – ходить по лезвию меча. Сейчас этот дом, где Хагир прожил восемь лет, казался совершенно чужим и опасным. Бревна остались те же, но с приходом чужаков сам дух дома стал чуждым и враждебным.

Вебранд шел за ним; Хагир всей спиной и затылком ощущал его присутствие, но удара не боялся: даже полуоборотень не посмеет предательски, да еще и ночью, убить пришедшего с миром, не посмеет так разгневать богов перед завтрашней битвой.

– Ну, садись! – В гриднице Вебранд ткнул рукой в сторону скамьи. – Уж не знаю, где тут было твое место!

Гранны, окружив их кольцом, настороженно смотрели на своего вожака и гостя-квитта. Многие узнавали его в лицо после двух предыдущих встреч в море. Круглолицый курносый парень смотрел мрачнее прочих, помня тот страх и унижение, которых натерпелся, пока дружина Хагира хозяйничала в Ревущей Сосне.

Мельком оглядевшись, Хагир заметил тело Стормунда на хозяйском месте, где они его оставили. То ли у Вебранда не хватает смелости его снять, то ли, наоборот, хвастается отвагой, что не боится сидеть в одном покое с мертвецом. Что он подумает о нем, Стормунд, видя, как его товарищ сидит за дружеской беседой с его убийцей? «Так надо!» – мысленно твердил Хагир, обращаясь и к Стормунду, и к самому себе. В памяти мелькнуло искаженное лицо Бьярты с безумно блестящими глазами; ради спасения домочадцев вожака приходилось отказаться от немедленной мести за него, и Хагир верил, что его выбор оправдан. Бывают случаи, когда мнимая трусость требует наивысшей смелости.

– Пива нету! – доложил Вебранд, усевшись рядом с Хагиром. – Вы его выпили сами, да еще и мои кубки уволокли!

– Мы мало что взяли! – Хагир пожал плечами. – Нам было некогда собираться.

– Но самый лучший взяли! Драгоценный серебряный кубок из наследства Фафнира!

– Дракон Памяти?

– Да, говорят, его так звали. Где мое сокровище?

– Это мое сокровище, – миролюбиво, но твердо ответил Хагир. – И никакого он не из наследства Фафнира. Это родовое достояние Лейрингов, я знал его с детства.

– Не надо было упускать из рук! Теперь он мой!

– Ты, заметь, его тоже упустил из рук. Теперь Дракон Памяти принадлежит тому, кто им владеет.

Вебранд пристально посмотрел ему в глаза, и Хагира пробрала дрожь: несомненно, сейчас тот вспомнил, что кубок упустил не он, а его отец-оборотень…

– Все-таки это был ты! – глухо пробормотал Вебранд. – А я-то все гадал… Ты!

– Я! – так же тихо подтвердил Хагир. Лгать он не мог даже ради такого случая: если они все же сговорятся, то лишь с открытой душой. – Но ведь ты убил Стормунда. У меня осталось мало родичей, и последние восемь лет он был моим ближайшим другом. Его можно приравнять к отцу. Я бы сказал, что мы с тобой в расчете.