ГЛАВА 2

Гидеон проводит ладонью по лицу, наивно полагая, что это снимет усталость. Если честно, становится только хуже. Последние силы он оставил в кабинете доктора Штайнера, когда тот вручал документы новой пациентки, как священный Грааль.

Он чиркает бензиновой зажигалкой, а затем достаёт сигарету правой рукой. Курить в собственном кабинете запрещено, но когда Гидеона волновало что-то кроме себя? Тем более, сейчас. Вишня оседает на слизистой. Грудь неприятно сдавливает. В последнее время невинная затяжка обращалась лёгким кашлем. Но, как и все врачи, этот тоже не спешил обследоваться. «Реакция на стресс» – за таким невинным предложением обычно прятался Гидеон.

Стресса действительно было много.  Последний и вовсе связан с его первым именем. Вернее, не так. С его первым именем на новой пациентке.

Гидеон выпускает дым, снова поддевая листок. В верхнем правом углу прикреплена фотография рыжеволосой на фоне полицейской стены. За ней – отпечатки пальцев. Ядрёно чёрном выведена основная информация, на которой он уже не заостряет внимания.

Взгляд останавливается на пункте: «Особые отметки/пирсинг/татуировки». Больше всего удивляло два факта, и все они связаны с чернилами на её теле. Первый: две татуировки за правым ухом – полосы: длинная и параллельно ей – короче. У Гидеона была точно такая же, на том же месте.

Как минимум, совпадение казалось странным, но на деле говорило лишь о том, что подопечная, или её тату-мастер, тоже любила теории о значении полос. К слову, именно мастер смог запудрить в своё время голову Гидеону. С тех пор человек, разбирающийся в значениях, мог предположить, что именно из огромного количества символов выбрал он: стабильность, надёжность, успех, мощь, отречение, самосовершенствование, рост, колоссальную энергию, жизненные силы или же – скорбь, утрату, нереализованные возможности. Для доктора Тейта заложенными значениями являлись: «мощь» и «успех». Теперь он всерьёз хотел узнать, что же означают татуировки Эсфирь.

Другая надпись заставила его перестать дышать, когда она прочел в первый раз. «Vidarr». На левом ребре, усыпанном множеством белёсых шрамов.

Гидеон снова затягивается, подбирая в голове варианты значения татуировки. Имя, от которого он бежал всю жизнь настигло вот так просто, на коже психически больной пациентки. Он снова смотрит на фотографию. Безумный взгляд разноцветных глаз выжигает с фотокарточки дыру во лбу. Потрескавшиеся губы растянуты в безумный оскал. Скулы обтянуты кожей. Если предположить, что «Видар» – связано не с именем реально существующего человека, а с вымышленным скандинавским богом мщения и безмолвия, то всё встаёт на свои места: Эсфирь просто считает его собственным покровителем. Что сводится к неутешительному выводу: она действительно может быть мстительной, и, вероятно, может убить во имя мести.

Другой вариант трактовки: просто полюбившийся персонаж из серии игр «Disciples»³ или из «World of Warcraft: Legion»⁴? Но тогда почему в месте, где принято набивать что-то сокровенное?

Последний вариант: её любовь.

Гидеон хмурится, зажимая сигарету меж губ. Интересно, а сколько вообще человек носят имя «Видар»? Он лично встречал одного. Правда, в зеркале. Быстро хватает ручку, записывая в раскрытый блокнот несколько дополнительных вопросов. Все их он обязательно задаст Эсфирь.

Аккуратный стук в дверь заставляет Гидеона молниеносно потушить сигарету и убрать пепельницу обратно в выдвижной шкаф.

– Я тебя сдам Штайнеру, честное слово!

Мужской глубокий баритон прокатывается по кабинету, когда на пороге появляется доктор Морган собственной персоны. Чопорный англичанишка, каждый раз грозящийся сдать Гидеона начальству и каждый раз затыкающийся, зажимая вишнёвую сигарету меж губ.

– Сделаешь одолжение, – усмехается Гидеон. – Что-то случилось?

Он поднимается с кресла, пожимая руку коллеге.

– По правде, да, – тот сверкает карими линзами в тёплом свете ламп. Его родной цвет глаз обладал сиреневым пигментом, чего он жутко стеснялся (признавшись в этом однажды Гидеону). – Твоя новенькая. Видел, как два амбала не особо с ней церемонились. В отчёте нарисуют, что упала, но разберись со своими. Или ты решил её сразу пустить в расход?

Гидеон медленно переводит взгляд на Себастьяна. Психотерапевт безмятежно провалился в кресло около стола, постукивая костяшками пальцев по подлокотнику.

– Чёрт, – Гидеон снова выдвигает ящик, вынимая оттуда пепельницу.

Он вытаскивает сигарету губами, кидая пачку в сторону коллеги. Хотя определение «коллега» не совсем подходило Себастьяну, скорее, «хороший знакомый». По крайней мере, он единственный, с кем можно было пропустить по стаканчику после работы.

– Снова хочешь убедиться «действительно ли она достойна твоих измывательств»? – фыркает Себастьян, вытягивая сигарету. – Если сейчас сюда забежит Штайнер, я скажу, что ты мне сигарету насильно в глотку запихнул.

– Он старый для забегов – во-первых. Во-вторых, это не «измывательства», а эксперименты, в которых…

– Да-да, на которые ты обрекаешь души пропащие, достойные самого Ада, лишь бы найти лекарство от шизофрении… Его нет, сюрприз.

Дым приятно напитывает воздух.

– Его нет, потому что я ещё в поисках, – фыркает Гидеон. – Что? – раздражённо кидает он, когда замечает прищур шатена.

– Ты не сказал, что «в-третьих».

– Чёрт, это безумие.

– Как и лекарство доктора Тейта от шизофрении.

Гидеон выпускает дым кольцами.

– У меня есть сомнения в её кровожадности, – он пододвигает дело Себастьяну. – Я работаю с теми, в чьих глазах пульсирует постоянная ненависть, чистое безумие. Она же… Она только делает вид, но взгляд он…

– Да, очень не безумный, – едко хмыкает Себастьян, глядя на фотографию.  – Головой не ударялся?

Гидеон переводит недовольный взгляд на скептичное лицо Себастьяна. Иногда коллегу хотелось приложить головой о дверной косяк, но то, сколько раз психотерапевт прикрывал его спину в разных передрягах тут же реабилитировало.

– Выплюнь сигарету немедленно, иначе я потушу её об тебя.

– Всё, я молчу! – приподнимает ладони Себастьян.

Он тянется ко врачебному делу, внимательно осматривая записи. Взглядом тормозит на деяниях.

– И что мы имеем? Два трупа, поджог, ещё один труп, ух ты, мамочки, изуродованный. Как здорово!

– Поджёг может быть подстроен, понимаешь?

– То есть трупы тебя не волнуют?

– А тебя волнуют? – изумлённо приподнимает брови Гидеон.

– Ну, не то, чтобы прям вот сильно, но…

– Так вот и возвращаемся к поджогу, – он не сдерживает усмешки, замечая, как Себастьян прячет за затяжкой улыбку. – Вся эта история о мщении «любимому» за то, что тот выбрал другую уж больно…

– Чистая, – хмурится Себастьян. – Если это проходило в продромальную стадию⁵, то поджег дома явно нетипичен.

– Прежние врачи ссылались на истерическую реакцию, но это полный бред. Там ещё с десяток признаков.

– И большинство из них связаны с эмоциональной холодностью, – Себастьян переворачивает страницу, задумчиво пялясь в заключение, там сигналило два слова: «полностью здорова». – Острая стадия⁶. Что тогда, что сейчас. Странно, что только в тюрьме её признали больной.

– Более того, она не похожа на ту, кто поддаётся «императивным голосам». Я видел припадок. Голоса внутри её головы пытались причинить ей боль, как и она сама.

– Да, но, если она и убила из ревности – здесь должна быть приписка: «убийство, мотивированное бредом». Но заключённый с раздробленным черепом…

– Теперь понимаешь мои сомнения? Она больна, но возможно не причастна к убийству и пожизненный срок…

– А возможно, она хорошо пудрит мозги и тогда срок полностью оправдан. В любом случае, на осмотре всё станет чуть яснее… Наверное…

– Себастьян, – Гидеон забирает досье, разворачивая его и укладывая к другой стопке таких же папок. – Мне нужно присутствовать на осмотре.

Себастьян сначала усмехается, а затем тушит сигарету.

– Она, конечно, теперь принадлежит тебе, Гион, но ты знаешь, как Штайнер относится к твоему пристальному вниманию к таким пациентам. Ты и так вечно рискуешь.

– Штайнера завтра не будет. Сваливает на какой-то форум в Нью-Йорк, так что я могу свободно заниматься своими делами.

– Ладно, долбанный злой гений, скажешь волшебное слово – и я тебя пущу в своё царство-государство.

– Больше никогда не получишь моих сигарет.

– Доктор Тейт, Вы перебарщиваете с волшебством!

Бархатный смех коллег заволакивает кабинет выдающегося врача-психиатра Гидеона Тейта.

ГЛАВА 3

Кофе беспощадно остыл под задумчивым ледяным взглядом. Часы на кухонной полке показывали половину седьмого утра. Через полтора часа Гидеон уже должен производить обход пациентов, но… он до сих пор сидит в пижамных штанах, задумчиво прокручивая в левой руке сигарету и гипнотизируя два тонких кольца-татуировки на правом безымянном пальце. Несомненно, самый странный рисунок в его жизни. В университетские годы русские одногруппники из-за этого в шутку называли – «женатик». Но думал он сейчас далеко не о том, каким дураком был, набив два кольца в пьяном угаре после выпуска со школьной скамьи.

Мысли оккупировала пациентка. Пациентка, явившаяся к нему во сне. Был ли Гидеон впечатлительным? С такой работой – явно нет. Но… Он закрывал глаза и словно видел рекламу какого-то мега-известного фильма. Невероятный зал в лазуритовых оттенках буквально утопал в обилии света и зелени. С другого конца зала, прямо к нему, двигались два старика в чёрных одеяниях. Стоило им остановиться, как за их спинами показалась хрупкая фигура пациентки. Яркие рыжие волосы красиво обрамляли лицо и спадали на плечи, путаясь в мехе соболиной накидки. Вероятно, девушке невыносимо жарко, потому что разноцветные глаза сверкают гневом и нетерпением. Но стоит ей посмотреть на него, как там блестят звёзды. Гидеон сквозь сон понял, что не дышит слишком долго. Он просто смотрел в ответ, пока неопознанное чувство отравляло организм. Свет вокруг померк, оставив его один на один с… ведьмой! По крайней мере, выглядела она прямо как с фэнтезийной картинки. А затем подошла так близко, что сердце внутри затрепыхалось, заглушая собой мир.

«Я рада, что оно теперь твоё»

Шесть непонятных слов, но голос заставил тело среагировать слишком болезненно: будто в кожу единовременно воткнулось с десяток скальпелей. Он чувствовал себя раскрошенным, подавленным… мёртвым.

«Подвалы твоей памяти слишком глубоки, но, я знаю, ты отыщешь меня. Оно не позволит не отыскать»

Гидеон до сих пор помнил каждое ощущение, испытавшее во сне. Его бросало то в жар, то в холод. То рассудком завладевал страх, то какое-то неясное, больное вожделение. Во всех случаях неизменным оказывалось лишь рваное биение сердца. Пальцы до сих пор немного потряхивало, словно по ним пропускали ток. Он буквально захлебнулся в том количестве эмоций, которых вообще за свою жизнь не испытывал. Вернее, конечно, испытывал, что за чушь? Да только… не с такой яркостью.

Видимо, работая со психами, он и сам попрощался с рассудком. Лёгкий смешок слетает с губ. Он действительно непозволительно много думал об Эсфирь за прошедшие дни – отсюда и сон. Но сегодня поток мыслей прекратится. Гидеон узнает ответ на вопрос: «Его ли это случай?». Почему-то хотелось кричать изо всех сил: «Нет!».

Но если она полностью подходит? Если действительно пройдёт по одному ужасающему параметру – «безжалостная убийца»? Гидеон едва жмурится. Если