Семь

Сумеречная дымка вокруг приглушает красный цвет испачканных кровью простыней.

Зрение сужается. Я медленно моргаю. Время от времени надо мной парят иссохшие лица вампов. Что-то говорят, глядя на меня с жутким блеском в глазах. Осматривают мое израненное тело. Представляю, что они видят.

«Жалкое, сломленное создание. Ничтожество».

Конечно, я лишь мысленно заканчиваю фразы, произнесенные повелителем вампов. Но чего уж там. Мне не хватило сил.

Я ведь кузнец, а вовсе не воин, способный раз и навсегда положить конец войне с вампами. В итоге стало ясно, что мне не стоило сюда и соваться.

О чем я только думала? Выпила эликсир и возомнила, будто сумею занять место Дрю и покончить с повелителем вампов?

Где теперь мой брат? Жив ли? Что-то внутри подсказывает, что да… но могу ли я доверять глупой надежде, которая поселилась в уголке сердца? Мне следует бороться за него. Только вот одного желания недостаточно. А сил уже не осталось. Эликсир полностью меня опустошил, и я похожа на марионетку с перерезанными нитями, неспособную даже двигаться.

Меня снова накрывает темнота.

У моей кровати сидит мужчина с длинными серебристыми волосами.

– Ты слишком измотала себя, – немного раздраженно замечает он.

«В самом деле?» – хочется спросить. Но с губ почти застенчиво срывается:

– Я знаю.

Он наклоняется вперед, и его лицо оказывается совсем близко. Такое ощущение, будто я видела его уже много раз. Хотя… неужели я смогла бы забыть такого прекрасного мужчину, пахнущего хвоей, глаза которого навевают мысли о солнечном свете?

– И что мне с тобой делать?

– Любить меня вечно? – сами собой двигаются мои губы.

– Осторожнее с желаниями. Я ведь могу и согласиться.

Я пребываю в странном полубессознательном состоянии, в котором непонятные сны перемежаются с тяжелым, удушающим небытием. Разум словно отделяется и уплывает прочь от тела. В этой кошмарной пустоте я бывала и раньше – после того, как Давос убил вампа, который украл лицо моего отца. Я жила, погрузившись в боль от осознания, что папы больше нет, и ему уже никак нельзя помочь. И изводила себя мыслями о том, что, наверное, могла бы изменить. Возможно, будь я старше и сильнее, сумела бы выковать для него более острый серп… и не стала бы настаивать, чтобы он так часто ужинал дома, из-за чего ему приходилось пропускать тренировки… и может быть, тогда он все еще был бы со мной…

Как же я тогда выбралась из ямы отчаяния? Как в те дни, полные беспросветного горя, нашла в себе силы двигаться дальше?

Ах, да, конечно… Я подавила в себе все лишние опасные мысли и эмоции и полностью погрузилась в работу, колотя молотом до тех пор, пока кожа на руках не покрылась кровавыми мозолями. Вот и выход. Нужно просто опять заглушить боль и прогнать поселившееся в душе отчаяние. Если ничего не чувствовать, ничем не дорожить, то и больно не будет. Я стану неуязвимой. И смогу мыслить более ясно.

Нужно просто вернуться к работе.

Только вот к какой?

Бесконечный, непрекращающийся труд. А ведь столько еще предстоит сделать. Однако мы уже близко.

По затемненным коридорам женщина проходит словно призрак – ощутимая, реальная, но невидимая. В руках у нее три рабочих журнала. По бокам идут двое мужчин: один с волосами цвета воронова крыла, другой с золотыми глазами.

– Нужно рассказать им, – предлагает черноволосый.

– Они не примут правду. Пока нет, – возражает другой мужчина.

– Возможно, со временем, – замечает она.

Но сейчас ждет работа…

Какая? Здесь у меня нет никаких обязанностей. Кузница… очень далеко. Я не улавливаю ее тепла. Охотничья деревня. Мама. Дрю… Что я могу сейчас для них сделать?

«Пожалуйста, скажите, чем помочь».

Внутри вновь рвутся какие-то нити, и мои путы расползаются. В голове роятся сотни различных ошеломляющих мыслей, постепенно погребая меня под собой. Я больше не могу дышать. Вокруг лишь темнота… и ощущение неудачи.

По разгоряченному лицу стекают прохладные струйки. Я горю от стыда? Или от лихорадки? Не знаю. Похоже, у меня бред. Чьи-то сильные, уверенные руки обрабатывают раны, и боль становится почти сносной. Вновь кто-то разговаривает вокруг. И снова слышится низкий голос, который рано или поздно станет для меня погибелью. В моих снах опять появляется сереброволосый мужчина.

«Что им от меня нужно?»

Если провести верный ритуал, я смогу помочь им всем. Не стоит платить такую высокую цену.

Мы сможем обойтись без ненужного кровопролития.

С каких это пор мы стали противниками, брат?

Рано или поздно я все же открываю глаза и обвожу взглядом спальню.

Над головой висит тяжелый бархатный балдахин уже знакомого алого оттенка. Шторы отдернуты и закреплены на четырех столбиках в углах кровати. Я укрыта толстым пуховым одеялом, которое не помогает до конца унять дрожь. Я сама себе напоминаю кузнечный горн в разгар зимы – горячий внутри и в то же время холодный снаружи. По всей видимости, у меня жар.

Я осторожно сажусь. Не так уж и больно, я ожидала худшего. Поднимаю руку к голове и кончиками пальцев нащупываю повязку. Череп, конечно, еще ноет, но уже гораздо меньше. Монстры подлечили меня.

«Зачем? Может, им нужна моя свежая кровь?»

При мысли об этом к горлу подступает тошнота.

Будь здесь Дрю, он бы точно понял, что происходит и как быть дальше. Впрочем, он бы вряд ли оказался в таком положении. Уж брат-то точно прикончил бы повелителя вампов.

Но, передав мне флакон с эликсиром, он изменил наши судьбы, и теперь нам обоим придется из-за этого страдать. Возможно, Дрю уже заплатил самую высокую цену. В груди все сжимается, сердце пропускает удар, как будто говоря мне «нет».

– А ты неплохо выздоравливаешь.

Я резко поворачиваюсь на звук, и тут же сожалею об этом. От быстрого движения к горлу подкатывает тошнота, а перед глазами все расплывается, лишь через несколько мгновений складываясь в четкую картинку. У невиданно большого окна, которое, впрочем, совсем теряется в пространстве комнаты, стоит повелитель вампов.

Когда он поворачивается ко мне, его силуэт четко вырисовывается в льющемся через открытое окно бледном свете луны. Обычной луны. Значит, ночь кровавой луны уже миновала? Сколько времени прошло? День? Два? Луна еще практически полная, так что, надеюсь, не больше.

– Мы сделали все, что могли, – поясняет он. – Но даже при обычных обстоятельствах проводить человека через Грань опасно. И запрещено. А уж когда этот человек всеми силами стремится причинить себе вред, естественное разрушение ускоряется.

Пока он говорит, я осматриваю комнату. Здесь практически нет мебели – лишь пустой прикроватный столик в изголовье да у противоположной стены по бокам камина книжные шкафы, в которых нет ничего, кроме паутины. Только символ вампов, выгравированный над камином, притягивает взгляд. В остальном же комната выглядит пустой и бездушной.

– Тут нет подручных средств, поэтому даже не думай на меня напасть, – сообщает Руван.

– Я не…

– Только не прикидывайся, – закатывает он глаза. – У меня есть подробные записи о том, как тренируют охотников. Вы способны превратить в оружие все, что угодно. – Руван кивает на маленький пустой камин между книжными шкафами. – Я даже велел убрать каминные принадлежности.

Я с трудом сглатываю. Он по-прежнему считает меня охотником. Неужели… боится? Призвав на помощь всю храбрость, которую когда-либо видела у брата, я ровным тоном интересуюсь:

– Чего ты от меня хочешь?

– Поговорить.

– А если я не желаю говорить с тобой? – спрашиваю, набравшись смелости, хотя все внутри сжимается от одного его вида. Без эликсира я перед ним беспомощна.

– У тебя есть занятие поинтереснее? – В его глазах мелькает веселье.

– Ладно, продолжай, – уступаю я.

Он прав, выбора у меня нет. Да, я до сих пор жива, но не стоит и дальше провоцировать повелителя вампов. У меня ведь больше нет эликсира, чтобы подкрепить свои угрозы.

– У нас мало времени, поэтому буду говорить начистоту. Ты умираешь, – серьезно произносит Руван.

Я опускаю взгляд на свои ладони. Пусть меня подлечили, но мышцы нещадно ноют – примерно так же, как много лет назад, после первого дня работы в кузнице. Нет, еще хуже. И пальцы постоянно немеют, а руки двигаются с большим трудом.

– Ладно, – наконец киваю я.

Пока не знаю, готова ли я полностью ему поверить, но во мне и в самом деле что-то изменилось. Поэтому лучше не спорить. Пусть рассказывает, сейчас мне пригодятся любые крупицы ценной информации.

– Кажется, тебя это не беспокоит.

А ему-то что? Какое дело монстру, который охотился на меня и моих сородичей, до моего отношения к смерти? Конечно никакого. Наверняка это уловка, чтобы внушить мне ложное чувство безопасности.

– Тебе, наверное, тяжело воспринимать эмоции, связанные с осознанием неизбежного конца, – с ненавистью бросаю я.

– Думаешь, я ничего не знаю о смертности? – Он поднимает бровь.

– Извечный повелитель вампов?

– Извечный? Если бы… – тихо фыркает лорд и отворачивается к окну; чуть приоткрывает сморщенные, потрескавшиеся губы, демонстрируя ужасные клыки.

И я должна поверить, что вампы долго не живут?

– Почему я до сих пор не умерла? – напрямик спрашиваю я. – У вас всегда отлично получалось убивать моих сородичей.

– Я сохраню тебе жизнь и даже позволю уйти. Если ты согласишься мне помочь.

Я потрясенно замираю.

– Помочь? Чем человек может помочь вампу?

– Вампу, – медленно повторяет он с легкой усмешкой. – Вы, люди, уничтожаете наш вид. И даже название нормально произнести не можете.

– Разве ты не вамп? – Глупый вопрос. Это ведь очевидно. Пожелтевшие зубы, черные глаза и иссохшая плоть говорят сами за себя.

– Мы вампиры, – с нажимом произносит он. Это слово воспринимается более мягким, даже каким-то округлым. Словно бы звук исходит из глубины горла и замирает на кончике языка. Изящно, ничего не скажешь. – Это люди окрестили нас вампами.

– А-а. Ну, независимо от названия, вы все равно те монстры, что высасывают жизнь.

В мгновение ока Руван оказывается рядом и нависает надо мной.

– Мы не высасываем жизни, – рычит он. – Хочешь знать, кто такие монстры? Взгляни на своих драгоценных охотников. Ты видела, что они с тобой сделали.

– Это ты во всем виноват, – настаиваю я.

– Я уже встретил тебя в таком состоянии, – усмехается он. – Ты ведь видела себя в зеркале. Твои драгоценные охотники решили поставить на тебе эксперимент. Если уж на то пошло, по сравнению с этим мое предложение очень даже доброе.

Я пропускаю его слова мимо ушей. Руван явно пытается сбить меня с толку и настроить против моих же сородичей. Наверняка зеркало в зале было заколдовано магией вампов. Ведь там его волосы выглядели серебристо-белыми, а не висели, как сейчас, жирными спутанными прядями.

– Заставлять меня служить тебе – вовсе не доброта.

– Мне нужна всего лишь одна услуга.

Не горя желанием знать подробности, я все же уточняю:

– Какая?

– Помоги мне снять проклятие, – просит он, глядя мне прямо в глаза. – И я тебя освобожу.

Проклятие? Первый раз слышу.

– И ты надеешься, придумав проклятие, убедить меня в своей правоте?

– Странно, что ты еще не догадалась, – усмехается он и немного отстраняется, все так же не сводя с меня взгляда. – Я говорю о проклятии, которое на нас наложили твои охотники. Оно веками мучило мой народ.

– С чего ты взял, что я смогу разрушить древнее проклятие?

Наверное, лучше ему подыграть. Так я хотя бы останусь в живых.

Вот только если бы охотники в самом деле обладали такими способностями, они давно бы прокляли всех вампов, и последствия были бы куда страшнее тех, что беспокоят сейчас их повелителя.

– В самом сердце замка есть дверь, которую может открыть только человеческая рука. За ней находится источник проклятия. Нужно, чтобы ты провела меня внутрь.

– Хорошо, – притворно соглашаюсь я, хотя даже не понимаю, о чем он говорит.