Глава 9

– Разумеется я знал, – с насмешкой произносит он. – Алиса, когда ты уже поймешь, что мне наплевать? Мне было наплевать шесть лет назад и мне наплевать сейчас.

Только почувствовав боль в пальцах, я осознаю, что мертвой хваткой вцепилась в подлокотники кресла. Его слова про шесть лет не сразу оседают в моем сознании, но когда до меня все-таки доходит их смысл, я чувствую, что теряю связь с реальностью. С самого начала он знал. Он знал о нашем сыне. Все эти годы, что я боялась, что он узнает, Марат, оказывается, был в курсе. И ему было наплевать.

С шумом втягиваю воздух, а затем, наоборот, задерживаю дыхание, будто боюсь, что вместе с кислородом в меня попадет яд. Яд Марата. Отца моего ребенка. Которому на него наплевать…

Мне нельзя. Сейчас мне нельзя распадаться на кусочки. И пусть внутри от его слов все медленно покрывается льдом, я должна взять себя в руки. Я не могу рассыпаться сейчас. Не могу показать ему как мне больно. Не только за себя. Но и за сына. За нашего сына.

– Выбери что-то другое, – Еле слышно произношу и прокашлявшись, пытаюсь придать голосу твердости и чтобы вырвать себе хоть какую-то передышку, достаю из сумки сложенный листик А4. – Я планировала продать часть недвижимости, чтобы выплатить зарплату и компенсацию всем работникам МиКрейта, но остальное можешь забирать. Мне не нужны его деньги.

Марат внимательно изучает информацию и с сомнением смотрит на меня.

– Принцесска, я о чем-то не знаю? За ночь рынок недвижимости в столице настолько обвалился, что тебе приходится продать огромный жилой комплекс практически в центре города, чтобы выплатить зарплату сотрудникам? Сколько их в МиКрейте? Штук двести?

– Двести пятьдесят шесть, – уточняю и закатываю глаза. – Двенадцать айтишников и шестнадцать управленцев перейдут к Красильникову, я уже договорилась с ним.

Марат присвистывает от удивления и еще внимательнее вглядывается в лист с моими подсчетами. Да, Марат, я обо всем позаботилась.

Красильников был главным конкурентом МиКрейта, лет пятнадцать назад они шли ноздря в ноздрю, но потом отец заключил несколько выгодных контрактов один раз другим и резко вырвался вперед. С тех пор как Геннадий Алексеевич ни пытался, ему так и не удалось перехватить пальму первенства.

– Отдел маркетинга почти полным составом перейдет в молодое, но перспективное агентство “На крыльях”, – продолжаю монотонно перечислять. Я рада, что Марат заинтересовался этой темой. Я могу сосредоточиться на цифрах, а значит хоть как-то отсрочить очередную маленькую смерть, которую спровоцировали его слова.

– Все остальные сотрудники получат блестящие рекомендации и квартиры в том самом жилом комплексе. Строительство будет закончено через три месяца и на данный момент 70 % квартир уже выкуплены, но я дала распоряжение их продажникам остановить все сделки, так что всем сотрудникам хватит оставшихся квартир.

– Всем сотрудникам? – с сомнением смотрит Марат. – Хочешь сказать, что какая-нибудь, скажем… секретарша тоже получит новенькое жилье в элитном ЖК?

– Не какая-нибудь, а все. Даже уборщицы получат. Их там двое, кстати.

– Ты серьезно, принцесска? – Марат даже не пытается скрыть скепсис.

– Более чем, – уверенно заявляю, но в глаза ему все еще не рискую смотреть. Мне нужно продержаться до конца встречи, потом я могу позволить себе осознать его слова. Потом.

– Я надеюсь, ты не претендуешь на все богатство моего отца? Я планировала отдать оставшиеся деньги на благотворительность.

– Я же сказал тебе, денег мне своих хватает, но серьезно…? Благотворительность? Ты действительно намерена избавиться от всего наследства?

– Можешь уточнить этот вопрос у моего юриста, – холодно отвечаю. – Все оставшиеся после закрытия компании деньги будут направлены в благотворительный фонд.

– Дай угадаю, – хитро усмехается Скалаев, – в ТимКрейт? Который на бумагах будет принадлежать твоему сыну, а на деле управлять им будешь ты как его опекун…

– Управлять им, как и последние пять лет, будет Лев Игоревич Торопов. Я понимаю, что тебе в это сложно поверить, но я, действительно, не хочу денег отца. Представь себе, за эти шесть лет я успела привыкнуть к скромной жизни.

Марат протяжно вздыхает, будто ему сложно представить подобное, но тему решает не развивать.

– Я посмотрю бумаги. Возможно выберу что-то из предприятий. У твоего отца вроде был завод на Дальнем Востоке, так? Чего добру пропадать… Лишним не будет.

– Действительно, – соглашаюсь без доли иронии. Если все, что я прочла в прессе правда, то за те годы, что мы не виделись, Марат развил в себе невероятную бизнес хватку. Раньше я никогда не замечала за ним тягу к богатству, к деньгам он всегда относился ровно. А сейчас, надо же… завод ему приглянулся. Но за эти шесть лет изменился не только он. Я тоже уже не та. И мне, действительно, все равно.

– Что ж, цену мы обговорили. Можем переходить к главному.

Марат замолкает, а я чувствую как внутри у меня все непроизвольно сжимается. Лед, покрывающий мои органы толстым слоев вот-вот треснет от внутреннего напряжения. Я смотрю в его глаза и вижу не успешного предпринимателя, а дикого зверя. Есть что-то в его взгляде, что пугает меня. Я запоздало понимаю, что его новый образ, этот цивилизованный бизнесмен – это всего лишь маска. Маска, которую он надевает ради своих работников, бизнес-партнеров, журналистов, но не ради меня… Со мной ему можно не притворяться. Потому что я знаю его, знаю его сущность, знаю его темный секрет.

– Говори уже, – тороплю, чувствуя себя словно подсудимый, который ждет приговора, – Какую лазейку ты нашел?

– Брак, – Как ни в чем ни бывало заявляет Марат и видя мое выражение лица, с усмешкой добавляет: – Фиктивный, разумеется.

– Ты шутишь? – спрашиваю с надеждой и недоумением пополам. – Я не выйду за тебя замуж.

– Думаешь, мне хочется жениться на тебе? – с нескрываемым отвращением выплевывает Скалаев. – Поверь мне, если бы был другой вариант, я бы его использовал.

– Надо еще подумать, – упрямо возражаю. – Уверена, вместе мы найдем решение. Другое решение.

– Алиса, – раздраженно перебивает он, – Я проработал все возможные варианты. Этот единственный. Я не могу ни продать, ни подарить свои акции тебе. Просто так проголосовать против я тоже не могу. Это угробит мой бизнес. Ты не можешь продать мне немецкий офис. Если мы будем в браке, ты сможешь проголосовать от моего имени. Если кто-то и заподозрит, что я был в курсе твоих планов, с учетом того, что я получу при разводе, это будет выглядеть как будто я пожертвовал пешкой ради королевы.

Пешка, надо полагать, это его доля в МиКрейт, а королева – немецкая фирма и все остальное мое наследство… Вау… кто бы сомневался, что еще до того как у Скалаева зародилась идея о нашем браке, он уже обдумал детали развода. Ничего удивительного. Я бы тоже с удовольствием перешла сразу к заключительной части.

– Не боишься, что я тоже отсужу у тебя половину твоей компании? – Не знаю зачем я задаю этот вопрос, уверена, что Марат заранее все продумал и такой опции наша “сделка” не предусматривает.

– За кого ты меня принимаешь? – смотрит на меня как на глупую школьницу, – Мы подпишем брачный договор.

Чего-то такого я и ожидала, поэтому лишь устало машу в его сторону и обреченно соглашаюсь:

– Хорошо, я согласна. Я подпишу все, что скажешь. Мне бы хотелось поскорее закончить со всем этим и вернуться к своей прежней жизни.

“К жизни, в которой нет тебя,” – добавляю уже мысленно.

– Принцесска, – протягивает Марат. – Возможно, ты не поняла, но наш фиктивный брак – это не только формальность. Мне нужно, чтобы бизнес мир поверил в то, что я не имею отношения к закрытию МиКрейта.

Мне кажется, я физически ощущаю как моя нижняя челюсть устремляется куда-то вниз, а глаза расширяются до неимоверных размеров. Изображать любовь? С Маратом? Нет, абсолютно нет. Это очень плохая идея. Худшая в моей жизни. Даже хуже чем начать встречаться с ним, хуже, чем пустить его в свое сердце. Хуже, чем полюбить его.

Вдоволь насладившись непередаваемой гаммой эмоций на моем лице, Марат с усмешкой заявляет:

– Я тебя уверяю, принцесска, нам обоим будет сложно изображать любовь. Но если мы хотим получить желаемое, придется постараться. Даю тебе последний шанс отказаться. Подумай хорошенько: так ли сильно ты хочешь угробить отцовскую империю?

В его голосе слышится издевка, но на самом деле, мы оба знаем, что я согласна. Я бы не пришла к нему, если бы не была уверена в своем решении. И теперь уже поздно отступать. Больше всего я боялась, что он узнает мой секрет. А оказалось, что он и так все знал. Но ему было плевать. Что может быть хуже? Уже, к сожалению, ничего…

– Я согласна, – в который раз за встречу произношу я, – но желательно закончить этот спектакль до сентября. Сейчас я в отпуске, а потом мне будет не до игр в любовь.

– Договорились, – кивает Марат. – Я, как ты понимаешь, тоже не хочу растягивать это удовольствие… Пару встреч на публике, потом на радость журналистам переедешь ко мне. В отдельную комнату, разумеется, – раздраженно вздыхает Марат неверно истолковав мое выражение лица. – Интим в наш договор не входит.

– И мыслей не было, – в тон ему отвечаю я. – Но тем не менее, я не могу к тебе переехать. У меня есть сын, Марат. И я не хочу его втягивать в эти игры.

Скалаев произносит короткое ругательство, будто уже успел забыть о существовании сына. “Нашего сына,” – мысленно добавляю, и предлагает:

– Сейчас же лето, можно отправить его в детский лагерь. Я даже проспонсирую путевку, – благодушно предлагает он. – Ну или как насчет дальних родственников? Неужели не найдется какая-нибудь тетушка или бабуля где-нибудь на Севере?

Я всеми силами пытаюсь разглядеть хоть какие-то эмоции за этим равнодушным тоном. Пожалуйста, пусть он притворяется! Пусть вот эта небрежность, с которой он говорит о собственном сыне будет лишь игрой… Но нет, чем больше я смотрю на него, тем больше я убеждаюсь, что он не соврал – ему действительно наплевать.

Что я там говорила по поводу того, что хуже быть уже не может? Кажется, я ошибалась. Я хотела бы сказать, что чувствую ужас, отчаяние… но на деле я не чувствую ничего.

Глава 10

Меня трясет. Дикая неконтролируемая дрожь проходит вдоль всего тела, так что даже иду я, кажется, вприпрыжку. Он знал. Все это время Марат знал, что у него есть сын. И ему было наплевать! Вчера я вся извелась мыслями о том, что почти пять лет скрывала от него ребёнка. Его ребёнка. А он, оказывается, знал. И сейчас, вместо того чтобы задать мне хоть один вопрос Тимуре, он просто предложил отправить его в летний лагерь, чтобы не мешал…

В себя я прихожу только уже в такси. С трудом помню что сказала ему на прощание и как выбежала из кабинета.

Нет, за эти годы он ни капли не изменился. Внешнюю оболочку он, может, и прилизал на благо общества, но внутри скрывается все тот же дикий и жестокий зверь. И так уж получилось, что я единственная, с кем ему не нужно притворяться. Я видела его худшие моменты, я была с ним в худшие времена. Поэтому сегодня он показал мне свое истинное лицо. Скалаев выдвинул свои условия и спокойно ждал когда я соглашусь. Уверена, он ни на секунду не сомневается в моем ответе…

Господи, ну зачем я только к нему пошла? Как я могла поверить всем этим хвалебным статьям о молодом бизнесмене? Где была моя логика? Как вообще, за шесть лет можно легально построить такой бизнес? Ответ очень прост – никак! А значит Марат использовал свой излюбленный способ – пошел по головам. И следующая на очереди, несомненно, моя… моя бедная глупая головушка.

Я не перестаю дрожать даже тогда, когда такси останавливается у моего подъезда. Вытаскиваю из сумки скомканную купюру и не дожидаясь сдачи выбираюсь из авто. Возможно, потом я пожалею о такой расточительности, но сейчас это не важно. Сейчас мне нужно поскорее добраться домой и дать, наконец, волю эмоциям.

В прихожей я на несколько секунд замираю перед своим отражением в зеркале. По щекам катятся мокрые дорожки, бескровные губы подергиваются в беззвучном плаче, лицо горит, будто у меня жар. А вот внутри, наоборот, чувствую пронизывающий холод. Будто каждый орган покрылся толстой коркой льда. Особенно сердце.

И этот контраст между внешним жаром и внутренним холодом просто невыносим. Скидываю с себя одежду и становлюсь под горячий душ. Стекло душевой кабинки моментально запотевает, но арктический холод никак не отступает. Я все еще чувствую будто чья-то ледяная рука сковывает мои внутренние органы. И даже догадываюсь чья.

Через пять минут пытки кипятком я сдаюсь и поворачиваю термостат в другую сторону. Кожа мгновенно покрывается мурашками и спустя пару минут я чувствую как все тело немеет от холода. Я словно провела синхронизацию вышедшего из строя устройства. Мне холодно. Меня знобит. Но по крайней мере, меня не раздирает контраст между внешним огнем и внутренним льдом. Я, наконец, снова чувствую себя целой. Так мне будет гораздо легче убедить себя, что там, в кабинете Скалаева, я не оставила частичку себя. Снова.

У меня уходит еще минут двадцать, чтобы совладать с душевным раздраем. Я справлюсь. У меня просто нет другого выхода. Я подпишу все, что попросит Марат. С его помощью я уничтожу МиКрейт, а дальше… он заберет свою часть и оставит меня в покое. Ведь так? И даже если я заранее знаю, что вместе с наследством я лишусь и частички души, назад дороги нет. Я сама сделала этот выбор и отступать уже поздно. А еще я сделаю все что в моих силах, чтобы не показать свою слабость. Сегодня в его кабинете я справилась на отлично и уверена, дальше мне тоже не составить труда изображать равнодушие. По-другому и быть не может. После того, что Марат сказал о нашем сыне, после того как он показал, что ему наплевать, это будет очень легко.

Бросаю взгляд на часы и понимаю, что пора идти за Тимуром. Сегодня Саяра забирала мальчишек из сада и держу пари, весь вечер они опять строили какое-то невообразимое творение из лего. Надо не забыть напомнить им убрать за собой, а то бедная соседка снова наступит на адские детальки и будет хромать несколько дней. Невольно улыбаюсь, вспоминая “пожарную подводную лодку”, которую они собрали на прошлых выходных. Каждый раз, когда Айсен дарит им очередной набор лего, мальчишки сперва собирают его по инструкции, а затем тут же разбирают и творят уже что-то на свой вкус. Так в их коллекции появились полицейский лимузин, гоночный вертолет и та самая пожарная субмарина.

Поначалу Костас возмущался, когда Тимур разбирал только что собранную модель, был даже период, когда нам приходилось дарить им два одинаковых набора, чтобы не ссорились. Но потом Тимуру удалось убедить друга, что так гораздо интереснее и тот уже и сам полюбил отступать от инструкции и нередко проявляет фантазию.

С сыном мне будет легко забыть обо всем, что сегодня произошло. Мы обязательно почитаем перед сном, он расскажет мне как прошел его день и в подробностях расспросит о моем. А мне опять придется безбожно врать.

Не могу поверить, что еще вчера думала, что скоро, наконец, смогу рассказать ему правду об отце. Сейчас же я понимаю, что он скорее всего так никогда ее и не узнает. Потому что даже во взрослом возрасте нельзя спокойно отнестись к тому, что твоему отцу на тебя было просто наплевать.

А пока надо взять себя в руки, приклеить на лицо радостную улыбку и попытаться сделать вид, что я сегодня не заключила сделку с дьяволом.