Цитаты из книг автора «Элеонора Раткевич»

но в день своего рождения человек обязательно должен съесть сладкий пирог, чтобы и весь следующий год его жизни был сладким. Обычай такой.

На сей раз Покойник не удостоил его ответом, и Кенет не настаивал. Он молча потянул Кэссина за рукав и указал ему на люк, ведущий в погреб. Кэссин так же безмолвно кивнул, и оба друга как можно тише удалились в погреб, дабы не препятствовать Покойнику в его священнодействии. Ибо назвать другим словом то, что делал Покойник, язык не поворачивался, хотя бессердечный уголовный кодекс и именовал это деяние подделкой документов.

горы – это сон земли о парении в облаках

Однажды Кенет, к великому удовольствию медведя, устроил целое представление теней на стене. Ловкие руки Кенета заставляли на стене прыгать лопоухих зайцев, следом за ними взлетали черные орлы, расцветали невиданные черные цветы… Медведь только щурился от неведомого прежде блаженства: бродячий цирк перед медведями обычно не выступает, и медведь с наслаждением постигал впервые в жизни эстетику несъедобного. Пляшущие на стене тени очаровали его.

– Никогда – замечательное слово, – усмехнулся Лерметт. – Увесистое, как глупость всех дураков этого мира.

Искренность любви настолько же превыше обычной, насколько сама эта обычная искренность превыше правды. В ее высоких травах нет и не может быть торной дороги – здесь все и всегда бывает только в первый раз. Даже если со стороны и кажется, что он не первый, а сотый – так и что же? Это самый первый сотый раз, и другого такого не будет – потому что сто первый раз будет совсем иным, ведь он тоже случится впервые.

– Но, адмирал! – возразил его светлость Одноглазый Патря. – Где Найлисс, а где мы? Даже если Найлисс и зажег беглые огни, нам-то что за беда? Общих интересов у нас нет. – С тех пор, как степь перестала представлять собой постоянную угрозу для Правобережья, – церемонно поправил его Вигнел Левый Крен, – я не могу представить себе общей для наших стран проблемы. Из всей знати, как старой, так и новой, его сиятельство Левый Крен выражался наиболее изысканно. Дело в том, что Вигнел, как и король, был левшой, и эта черта сходства побуждала его следить за своими манерами особенно тщательно.

А если через меру разинуть рот, туда всякая жаба наплюет.

Странно все-таки жизнь складывается: Орита, хоть и суланец он, считали в Луговине почти своим, зато племянничек его, даром что уроженец Найлисса, был единодушно признан чужаком, наволочью приблудной. Суланцев частенько дразнят сырами… ну что ж, все верно: Орит хоть и суланский, да сыр – а Ирник хоть и найлисская, а плесень.

Эту стадию расследования начальник Хао именовал «открывание коробочек». Нет, разумеется, сыщику нужен ум. Дураков в сыске не держат. Но есть в любом расследовании такое, что ни рассуждением, ни догадкой не осилить – только надежностью. Вот как если бы привели тебя на огромный склад, весь заставленный коробами, коробками и коробочками и велели: «А найди-ка ты, любезный, все коробки, где есть чашка с розовым цветочком». Коробки закрыты. Надписаны не все, да и надписи могут врать. Размера чашки ты не знаешь – может, она и вовсе с наперсток, так что даже самые маленькие коробочки заведомо исключить нельзя. Вот и давай старайся, сыщик, открывай коробки, одну за другой, да не вздумай пропустить какую-нибудь. А потом еще окажется, чего доброго, что чашки с розовым цветочком нет ни в которой – есть только две с голубым, одна с зеленым и еще одна без цветочков вообще. А остальное добро в коробках – дрянь несусветная, и к тому же добрая половина вообще пусты. И в самой большой – кошка. Это хорошо, что ты кошку нашел, покуда она живая еще, ее хозяйка в полном восторге, но теперь надо бы найти хулиганье, которое учинило над бедным животным злобную пакость… да, а что там все-таки с кружкой и розовым цветочком? Забыл? Ай-яй-яй!