Всё было просчитано и спланировано, ее это восхитило и даже немного насторожило, человек, столько лет живущий наедине со своей местью – тут есть от чего насторожиться. Но, в конце концов, она и сама прекрасно знала, что это за жизнь, и это тоже послужило причиной, по которой она дочитала письмо и просмотрела прилагающийся к нему видеофайл. И когда она закончила, губы ее были сжаты в тонкую полоску, а ногти так глубоко впились в ладони, что кое-где даже проступила кровь. И конечно, у нее не осталось сомнений, что тихий период закончился, и на охоту снова выходит Фатима. Это дело послала ей сама Судьба. Как, впрочем, и все предыдущие.

Отставив чашку в сторону, она погрузилась в письмо, становясь Фатимой всё больше и больше.

Здравствуйте!

Вы не знаете меня, а я – вас. Но я хочу предложить вам дело, которое покажется невозможным, фантастическим. Но это не так.

Когда не знаешь, с чего начать, лучше начать с начала, так я и сделаю.

Мое имя – Виктор Соболев, может, вы даже слышали обо мне, хотя, скорее, вы слышали о моей жене, уже бывшей, но всё еще царствующей нефтяной королеве Аде Терер. И если вы покопаетесь в газетах, наверняка найдете там мою историю, но я предпочитаю рассказать ее сам, так, как я прожил ее. Так, как всё было на самом деле.

Черт возьми, подумала Фатима, не веря своим глазам, похоже, этот ненормальный – она, конечно, решила проверить всё, о чём он говорил – собирался предложить ей убить саму Паучиху! Да, это явно было интересно, еще и потому, что он, судя по всему, знал что-то, что этому поспособствует.

Конечно, она слышала об Аде Терер, она схоронила 4 мужей – вот и опять магия чисел – и разбогатела за их счет. Все они умерли совершенно по-разному и совершенно «чисто», но люди говорили, что с такими деньгами и при новой жене умирают не по воле Божьей. И Фатима придерживалась той же точки зрения, эта Ада Терер была талантливой убийцей, как и сама Фатима, поэтому она с интересом наблюдала за ней через СМИ, но не более. Их пути никогда бы не пересеклись, и никто еще не предлагал ей убить Паучиху – так прозвали ее люди с легкой руки журналистов. А это дело было явно ее уровня и чертовски интересным.

Я был 5-м и последним официальным мужем Паучихи, поэтому я знаю, о чем говорю, когда предлагаю вам убить ее. Каждое мое слово проверено годами, я ведь не вчера захотел ее смерти. Нет, я поставил эту цель задолго до сегодняшнего письма. Я знаю, что глупо о чем-то просить, поэтому я просто скажу: дочитайте это до конца, прежде чем принимать решение.

Я – единственный выживший муж этой суки, но я заплатил, как все, и то, что я сейчас живу – скорее проклятие, нежели благо.

Когда мы познакомились, у меня была небольшая, но быстро развивающаяся транспортная компания, неудачный брак за плечами и единственное сокровище – 3-летняя дочь Маргарита. Магита – как она называла себя. Сегодня ей исполнилось бы 11 лет, и сегодня я готов.

Когда мы поженились, девочка часто бывала у нас, Ада просто души в ней не чаяла, порой мне даже казалось, что она смотрит за Магитой лучше, чем родная мать. Мы жили в ее особняке недалеко от Владивостока, там было всё, что любят дети: огромный двор с садом, фонтан, бассейн. В этом бассейне и погибла моя дочь, Ада убила ее. И за это она должна умереть.

Я думаю, вы не спросите, почему она не сидит, вы ведь знаете нашу систему лучше, чем кто-либо, а посмотрев файл, который я приложил к письму, поймете, почему я всё это делаю.

Я прожил год с Паучихой, и за этот год она так вошла в доверие, что Маргарита часто оставалась с ней без меня. Я забирал девочку на выходные, но компания моя как раз начала набирать обороты – скажу честно, не без помощи Ады – и меня часто дергали. Я уезжал всегда со спокойным сердцем и теперь готов вырвать его из груди, а Магита оставалась с ней. Такой любящей. Такой заботливой.

И вот в один такой день телефонный звонок прервал мое совещание, перечеркнул всю мою жизнь, с того дня я проклят, и мне не будет покоя, пока я не отомщу за нее. Звонила Ада, она плакала, сквозь рыдания я разобрал, что Маргарита мертва. Уже дома я узнал, что девочка упала в бассейн и утонула. Аду отвлек телефонный звонок, а моя дочь просто улизнула и каким-то образом оказалась в бассейне. Ей было всего 4 года.

Ничего криминального, кроме невнимательности. Обычный несчастный случай. Я бы тоже так подумал, если бы не нашел телефон.

Мир рухнул. Сознание мое помутилось. Не помню, плакал я или просто тупо сидел возле бассейна и смотрел в никуда, а в голове была лишь одна картинка – маленькое тельце в голубом платьице, плавающее в этой тошнотворно-синей воде.

Я плохо помню тот кошмарный период, моя первая жена покончила с собой, а я этого не заметил, просто кивнул, принял это как факт. Я не помню реакцию Ады, не помню ничего, кроме этой проклятой картинки в мозгу, хотя этого я никогда не видел. И еще помню, как глухо стучала земля, падая на маленький гроб, и как рыдала какая-то женщина. Возможно, это была моя бывшая теща, которая тоже вскоре отправилась за своей дочерью и внучкой.

Из тумана меня вывел всего один солнечный блик, отразившийся от металлического корпуса телефона. Одного из моих сотовых, который я оставил Маргарите в тот день. Но об этом я вспомнил потом, сначала я просто пошел на этот блик, и в зарослях недалеко от бассейна лежал он, мой старый мобильник-раскладушка, солнце отразилось от внешнего дисплея. Странно, что его не нашли раньше, полиция, казалось, прочесала тут всё. Как и Ада. Но он ждал меня. Судьба вмешалась, и теперь я пишу это письмо.

Я вспомнил, как оставил ей мобильник. Она играла с ним, носилась по двору и делала вид, что ведет переговоры – подражала мне. Иногда она и правда звонила, и, если мог, я всегда отвечал. Горе с новой силой сжало мое предательское сердце, я поднял телефон, думая о том, что еще так недавно его сжимали пухленькие ручонки моей живой дочери. А теперь она в земле. Больше она не будет носиться с ним по саду, не будет делать вид, что спорит с партнерами. Черт, она уже никогда не вырастет и не будет вести настоящих переговоров. Потому что она мертва.

Сжимая телефон – а он был в раскрытом положении, и тогда я даже не обратил внимания, как он лежит – я сел прямо на землю и рыдал. И лишь по чистой случайности я обнаружил то, что посылаю вам. Видео, случайно снятое моей мертвой малышкой, видео, на котором она сняла свою смерть.

К ментам я обращаться не стал, но с той минуты я уже не знал покоя, я понял, что никогда не смогу жить более-менее нормально, пока она не ответит. Пока не понесет наказание. Знаете, в какой-то фэнтэзийной книге я читал про общество, в котором не было законов и тюрем. Был лишь один закон: то, что ты сделал другому – сделают и тебе. Она убила мою дочь – она должна умереть.

7 лет я работал, я восстановил мой бизнес, почти рухнувший после смерти дочери – именно это меня и спасло, я думаю, у меня было нечего брать, поэтому я остался жив, я стал в ее глазах бедным и раздавленным, а значит, неопасным – и я ушел на дно. Я переехал, это было легко и приятно, слишком много плохого случилось со мной во Владивостоке, и на новом месте я начал новую жизнь. Жизнь ради мести.

Уже тогда я всё продумал, а годы отшлифовали мой план, 7 лет назад я понял, что кроме вас, никто не сможет сделать то, что я прошу. Итак, 7 лет труда позади, и вот я пишу вам, имея деньги и информацию. Кто ищет, тот всегда найдет, и я никогда не остановлюсь. Пока я дышу, я буду желать ей смерти. И сделаю всё, чтобы она всё-таки за ней пришла.

С каменным лицом Фатима откинулась на спинку кресла. Тут было от чего задуматься. Она еще не видела этого Виктора Соболева, не проверяла его историю, но сердце уже приняло решение, сердце уже знало, что каждое слово – правда, и что прав был тот фантаст – то, что сделал ты другому, должно вернуться тебе. В таком случае, я бы давно была мертва, подумала она, и не было ничего несправедливого в этом, всё так. Но жизнь лишь в мелочах копирует людские фантазии, и в этой жизни она была инструментом возврата, она возвращала смерть за отобранные жизни. И если бы она могла, она убила бы эту Паучиху дважды, а еще лучше – по разу за каждый непрожитый Маргаритой Соболевой год.

Убийца ребенка, эти слова красной пеленой заволокли разум. И не просто убийца, а еще и подлая убийца, она втерлась в доверие, стала другом, а потом… Она должна была просмотреть видео, и одна ее часть, та самая, что стала матерью Яну, уже закрыла глаза, не в силах вынести то, что ей предстояло увидеть. Но была и другая часть, которая готова была запачкаться в крови, лишь бы нести смерть тем, кто несет ее людям. Детям. Матерям. Она и сама убила много невинных, и эта раздвоенность, вечный внутренний конфликт – это было ее проклятием.

С бушующим в душе ураганом, она нажала на кнопку и открыла файл. Камеру болтало из стороны в сторону, в кадре мелькали кусты, небо, бетонное покрытие, плитка и краешек голубой воды бассейна. Она слышала детский смех, это смеялась мертвая дочь ее клиента. А он уже стал клиентом, и это больше не обсуждалось. Еще примерно 15 секунд она видела все ту же мешанину из окружающего мира, а потом девочка взвизгнула, и телефон полетел в кусты. Может, ее напугала пчела, предположила Фатима, или какое-то другое насекомое, посланное Судьбой. Мир промелькнул, а потом картинка установилась – из зарослей камера смотрела прямо на бассейн.

Конечно, обзор был не лучший, но Фатима готова была спорить, что это тоже маленькая милость судьбы. Она видела примерно половину бассейна и шезлонг, слышала детский смех, а потом взрослый женский голос. Она не смогла разобрать слова, но девочка опять засмеялась и пробежала мимо камеры влево, в сторону дома, как поняла Фатима. Потом опять смех и топот маленьких ножек… а потом она услышала всплеск. Слишком громкий, чтобы ошибаться, это упала девочка. Или ее столкнули.

А дальше начинался кошмар. Крики, бултыхание, один раз в кадр попали даже брызги над бассейном, маленькая Маргарита не хотела сдаваться. Она хотела жить. В этом не было ничего криминального, может, обладательница голоса действительно ушла и не видела происходящего, может, она вообще не сталкивала девочку, и всё было так, как Ада Терер потом рассказывала следователям. Если бы не это. На шезлонге спиной к камере спокойно села женская фигура в сиреневом платье, видно было лишь от шеи до поясницы. Женщина сидела спиной к бассейну и курила, совершенно не замечая криков и отчаянных попыток маленького ребенка прожить данную Богом жизнь. В кадре появлялись ее руки с длинными под цвет платья ногтями, пепел она стряхивала в хрустальную пепельницу. Эти руки даже не дрожали.

– Ах ты сука, – прошипела Фатима, глаза ее горели, но в груди как будто образовалась огромная сосулька. – Какая же ты мразь…

Она не хотела больше смотреть, хотела нажать на «стоп», но не могла. Из-за маленькой девочки, так отчаянно боровшейся за жизнь и все же проигравшей. Крики и плеск воды доносились еще какое-то время, а потом все стихло. И это была самая жуткая и давящая тишина. Женщина всё так же невозмутимо докурила, раздавила окурок в пепельнице и повернулась, это было видно по телу. Наверное, хотела убедиться, что всё кончено. Убедилась. Она посидела возле бассейна, а потом встала. Еще примерно 30 секунд в кадре была тишина и всё та же спокойная картинка – заросли, краешек бассейна, шезлонг. А потом, к счастью, запись обрывалась.

Ком в груди, тяжелый и тёмный, придавил ее, ей хотелось плакать, но она не могла, хотелось кричать, но ни звука не сорвалось с ее плотно сжатых губ. Самыми ужасным ей показались последние секунды, эта мертвая тишина, как будто ничего и не было. А ведь в бассейне плавала маленькая мертвая девочка в голубом, как говорил ее отец, платьице. Вот она жизнь, подумала Фатима, и она ужасна. Кровь льется под этим бесстрастным небом, люди умирают, их предают, а трава всё такая же зеленая, и каждый год приходит весна, но не для всех, лишь для тех, кто остался.

Она встала и подошла к окну, но даже красота не могла прогнать эту печаль. Этот тёмный тяжелый ком в груди. Мир казался ей уродливым, все его шрамы, изъяны и дефекты вдруг всплыли перед ее глазами, и даже море казалось ей чудовищем, пожирающим людей. Скольких детей поглотила эта синяя бездна? Скольких мужей, жён, братьев и сестер? Она отвернулась, не в силах смотреть на то, что так радовало еще полчаса назад. Она ненавидела мир, ненавидела Виктора Соболева за то, что он вновь ткнул ее носом в это уродство, а еще больше она ненавидела себя, потому что не могла быть такой, как все эти люди: не могла мириться, не могла закрыть глаза и перешагнуть. И это моё проклятие, подумала Фатима, закрывая глаза, моя раздвоенность, мое добро и зло, вечно дерущиеся во мне и разрывающие меня на части.

Единственный способ отвлечься – это начать работать, Фатима это знала, поэтому усилием воли заставила себя отойти от окна и вернуться к ноутбуку. Надо было всё проверить, ее ждало новое дело, а начинать всегда трудно, труднее и приятнее всего – любое начало, такова жизнь. Пальцы бегали по клавишам, а перед глазами всё стояла эта картинка: бассейн, шезлонг и тишина… Ничего, она знала, как прогнать ее, она знала средство, сейчас она погрузится в море новой информации, начнет думать, планировать, действовать. Но самая темная и тайная часть ее души знала, что ей не станет лучше, пока она не возьмет жизнь этой женщины с сиреневыми ногтями, эта часть уже испытывала жажду, которую могла утолить лишь кровь.

Особенно поразил ее конец письма, Соболев готов был поделиться с ней всем, что знал, но у него было всего одно условие: последнее, что должна услышать Ада Терер, – слова: «Это от Виктора Соболева и его маленькой дочки». Кем-кем, а мстителем Фатима еще не была, по крайней мере, за деньги. И ей просто не терпелось примерить эту новую роль.

Информацию она нашла быстро, прошло 7 лет, но дело было нашумевшим, и даже в недавних газетах были небольшие заметки про Виктора Соболева. В основном они касались его бизнеса, он переехал на Урал, но его транспорт по-прежнему возил грузы на побережье, где когда-то рухнула его счастливая жизнь. Один раз Фатима наткнулась даже на заметку о том, что он настоял на перезахоронении дочери. И конечно, она нашла массу фото, и самого Соболева, и его мертвой дочки. И он вызывал симпатию, чего тоже никогда раньше не бывало, клиент всегда был просто клиентом, кошельком с адресом и условиями, но здесь она увидела человека. Человека, пережившего практически то же самое, что и она, только он потерял ребенка, а она – родителя, единственного, кто у нее был во всем этом грязном мире. Да, она понимала его, и она хотела взяться за это дело, хотела так, как не хотела никогда.

Когда это случилось с ней, она тоже хотела мести, но сделала всё сама. Все люди разные, так всегда говорила ее мать, и потому в мире так много профессий – то, что ты не можешь сделать сам, сделает тот, кто может. Виктор Соболев хотел смерти своей бывшей жены, но не мог убивать, а вот Фатима могла.

Она долго смотрела на фотографию усатого мужчины, держащего на руках смеющуюся светловолосую девчушку в платье. Фото было не цветным, но Фатима готова была спорить, что цвет платья – голубой.

2

Она проснулась в абсолютной темноте, как в могиле, страх, нет, ужас, сдавливал сердце, мешал дышать. Она еще не до конца поняла, где находится, не поняла, кончился этот кошмар или нет, поэтому просто замерла, едва дыша и прислушиваясь к тишине вокруг. Прошла минута, а может, час, ничего не происходило, тогда она осмелилась пошевелиться, стала ощупывать рукой пространство вокруг. Рука скользнула по прохладному атласу простыни, не нащупала ничего, кроме подушки, и вокруг по-прежнему совершенно тихо. Это немного, но успокаивало. Рука двинулась дальше, нащупала выключатель лампы на прикроватном столике, и страшная чернота вокруг наконец исчезла. Приятный желтый свет залил огромную комнату, шикарно и со вкусом обставленную, прикроватной лампы было недостаточно, чтобы осветить ее всю, тени по-прежнему прятались по углам, но так было уже гораздо лучше. Так она могла видеть, где находится, и что ее окружает, видеть опасность. Но сейчас ее не было, да, похоже, это всё-таки был кошмар, она одна в своей шикарной спальне, а в этой громадной кровати никого, кроме нее, нет. И это успокаивало, так и должно быть, всё нормально.

Когда-то она делила постель с мужчинами, и не с какими-нибудь, а с самыми завидными женихами, самыми богатыми и влиятельными, но те дни остались далеко позади, как и те мужчины. И она не могла не признать, что так хорошо, как одной, ей никогда и ни с кем не было. Она была «большой и выдающейся личностью», как назвал ее журнал «Форбс», может, поэтому ей всегда было тесно с кем бы то ни было, слишком уж много места занимало ее Я. Но она умела потесниться, ее «большая личность» требовала больших средств и целей, и ради них она могла прижаться, о да, еще как могла. И 5 браков тому самое наглядное подтверждение, все они были на редкость удачными с ее точки зрения, только с последним она немного просчиталась. Но тогда она уже не нуждалась ни в чём, а когда ты на вершине и обеспечила себе надежный тыл, можно совершить пару ошибок просто так, ради прихоти. Это бедным и слабым мир не прощает ошибок, а богатый и сильный человек на этой земле уподобляется Богу, это еще древние египтяне поняли, а она убедилась, что древняя мудрость с веками никуда не исчезает.

Сама она не верила ни в бога, ни в дьявола, она верила в деньги, в оружие и в себя и считала это очень правильным вложение духовного капитала. А она никогда и ничего не делала просто так, если уж она вкладывала, то рассчитывала получить, и всегда получала. Всё она умела использовать себе на благо, каждую мелочь, каждую деталь, именно так она привыкла жить, именно это считала правильным, и жизнь доказала, что она не ошиблась. Никогда и ничего она не тратила зря, ни время, ни деньги, ни силы, ни людей, и вот результат – она в первой десятке самых богатых людей мира, она как богиня на этой земле, сильная и своевольная. И как у всех богатых и сильных, у нее были свои причуды, например, образ жизни.

Вот уже 5 лет она не покидала свой маленький мир и почти никого сюда не впускала, пресса называла это «эксцентричностью», и она соглашалась. Она позволяла людям создавать легенду и верить в нее, ведь богам без этого нельзя. Но была правда, и эту правду не знал никто, кроме нее, ни одна живая душа на всей планете.

Вот так Ада Терер привыкла жить, превращая всё, даже свои слабости, в силу. Этот мир на самом деле гораздо проще, чем кажется: есть пищевые цепи, охотник и добыча, земля притягивает всё, и всё рано или поздно кончается. Она не искала ничему глубоких объяснений, не питала иллюзий, она просто жила в данном мире, где основной закон гласил: выживи любой ценой или умри. Каждый живет в меру своих сил, а у нее их было много, и она выживала, карабкалась по крутым и скользким склонам жизненного Олимпа, чтобы в один прекрасный день вдохнуть свежий воздух на вершине.