Цитаты из книги «Я твой монстр. Книга вторая»

Мир вокруг стремительно менялся, прогресс, которому Чи создал благоприятные условия, уверенно захватывал всю планету, необратимо меняя ее облик, традиции и устои и вместе с тем сохраняя неповторимую атмосферу Ятори, поэтому робототехника гармонично вплеталась в деревянную классику минималистичных домов, не уничтожая – подчеркивая любовь яторийцев ко всему природному и естественному. Но мир все равно менялся. Мир менялся – мы нет. Жаркие ночи на смятых простынях, неугасающее желание быть вместе, поцелуи – бесконечно нежные, безгранично интимные, прикосновения, от которых я вспыхивала мгновенно, а он просто горел, неутомимый и сильный, готовый не спать вовсе, только бы сжимать меня в своих объятиях. Это удивительное, искрящееся, лишь усиливающееся желание – чувствовать друг друга. Мне казалось, любить сильнее невозможно, – я ошибалась. Любовь не растворяется, не исчезает, не гаснет, она становится все сильнее с каждым днем. И когда любимый смотрит в твои глаза бесконечно влюбленным взглядом, ветер словно шепчет слова нашего свадебного обещания: – Я всегда буду дышать тобой. – Я всегда буду твоим дыханием…

Правление первого министра Ятори Акихиро Чи Адзауро было жестким, категоричным, полным политических преобразований и социальных изменений. Клановые обычаи, кровная месть и традиция «Гни дерево, пока молодо» стали пережитками прошлого и по большей части теперь влекли за собой уголовную ответственность. Традиция унижения невесты под уголовную ответственность не попадала, но гарантировала выплату столь существенного морального ущерба, что перестала практиковаться в принципе.

сдам экзамены через год после рождения ребенка. В глазах Чи, мерцая ртутью, расплывалась угроза. – Иди на хрен! – психанула я. – Какое провокационное пожелание, – хрипло прошептал он, недвусмысленно собираясь отправить меня по заданному направлению. – Слушай, я вот сейчас не поняла, – психанула окончательно, – у нас брак или сексуальное рабство? – Милая, мы совмещаем, – накрывая меня собой, издевательски произнес он. – Два удовольствия в одном. Ты что-то имеешь против? Если да, то я буду вынужден выдвинуть железные аргументы. – Ты хотел сказать «аргумент»? – язвительно уточнила я. – Или у нас наличествует явная переоцененность твоих… достоинств?

Иди к дерсенгам! – Конечно, милая, – простынь сорвали с меня одним движением. – И к дерсенгам, и к бракованным навигаторам, и даже к нестабильной плазме. Поверь, мы сейчас побываем везде.

Ты поклялась всегда быть моим дыханием. Надо же, как неразумно с моей стороны. Хотя, с другой стороны – хорошо, что больше ничем не клялась, а то неудобно бы вышло. – Чи, – сонно зевнула, – я всегда буду твоим дыханием… Подумаешь, пару месяцев, это вообще считай ничего. Я все сдам, вернусь, и дыши мной дальше, тебе никто не мешает. Пауза и злое: – Ты беременна. – Беременность не болезнь, – парировала я. – Да неужели?! И его рука плавно двинулась по изгибам моего тела. Надо же было так неудачно высказаться. – Чи, давай не будем, – потребовала, понимая, что попала основательно. – Серьезно? – его голос стал вкрадчиво-обволакивающим, злым и при этом притягательным ровно настолько, насколько и Адзауро. – Нам что-то мешает? Дай-ка припомнить… А, ты, кажется, беременна, да? Сволочь! – Но, – пальцы соскользнули по бедру, – беременность ведь не болезнь, да?

За Адзауро, которому повезло». – Мне тоже было очень приятно, что Исинхай позвонил и поздравил, – прошептала я. – Подарок не прислал, – с явным подтекстом высказал Чи. Я промолчала. Тут такое дело – он в принципе подарил, и явно спецов подсчета результатов тестирования поторопил, чтобы ответ я получила именно сегодня, в мой «День счастья», как я его называла. Просто не было ни у меня, ни у Чи желания праздновать свои дни рождения, а потому у нас был один праздник на двоих день нашей свадьбы, день нашего счастья. – Или прислал?! – вопросил Адзауро. На Ятори существует одна основательная проблема – премьер-министр тут слишком догадливый! – Кей, – в полумраке спальни прозвучало даже как-то угрожающе, – мне ведь повезло? – Конечно. – Я устроилась на нем удобнее, подтянула одеяло и, проваливаясь в сон, пояснила: – Я же с тобой, а не вышла за иристанского воина-охотника. И я тебя люблю. И даже фамилию поменяю обратно… после получения статуса S-класс, так что да, тебе очень-очень повезло со мной. И я тебя очень-очень люблю. Спокойной ночи, мой самый любимый монстр. – Что?! – Уже сплю, – ответила я. – Кей?! – Совсем сплю. – А мне ничего не стоит тебя разбудить! – Нельзя, я беременна. – Твою мать! – Твою мать еще новостью не обрадовала, позвоню ей завтра. А хотя… поздно – если знает наш семейный врач, значит, знает и твоя мама.

Сильно, сильно, сильно люблю! Тяжелый обреченный вздох и: – Ладно, работает. Повтори еще раз. Не сдержав улыбки, прошептала на яторийском: – Я люблю тебя, мой монстр. Он подался ко мне, коснулся носом моего носа и прошептал: – Я тебя тоже, но за фамилию ответишь. До-о-олго отвечать будешь, Кейсиди Адзауро, очень-очень-очень долго.

Кей, мне вот просто интересно, а как это по-твоему работает, мм-м? Вот представь себе, идет суд, и судья спрашивает у обвиняемого: «Что вы можете сказать в свое оправдание?» И тут обвиняемый выдает: «Судья, я люблю вас», и судья такой: «Все, вы оправданы»?! Я посидела, опустив взгляд, затем посмотрела в глаза разъяренного монстра и сказала: – Я тебя очень, очень, очень люблю!

Чи-младший перевел взгляд маленьких черных глазенок с меня на отца и спросил на гаэрском, вундеркинд малолетний: – А се такойя «бейеменна»? – Это значит, что у тебя скоро появится братик или сестричка, – сдержав усмешку, учтиво объяснил малышу полковник Стейтон. Увы, поблагодарить учтивого Suprema было некому – Чи в ярости смотрел на меня, я судорожно искала возможность выкрутиться, не находила, и все свелось к уже сказанному: – Чи, я люблю тебя! – Да неужели?! – ядовито переспросил он. – Серьезно? Точно любишь?! – Очень! – заверила я.

Ну что же ты, – Чи смотрел на меня с мягкой, нежной, любящей… зверски спокойной усмешкой, – продолжай, я тебя слушаю. Очень внимательно слушаю. И… запоминаю. «Спецагент Морррисссс»! Да, фамилию менять, наверное, не стоило… Что ж, мне оставалось только одно: – Чи, я беременна!