Цитаты из книги «Я твой монстр. Книга вторая»

потому не могла сдержать улыбки, когда Чи останавливался, замирал на миг и начинал придумывать другой конец для истории с такой легкостью, словно так оно все и изначально и было. Это было так пронзительно – слушать, как он рассказывает сказки, уверенно, решительно, основательно меняя каждую из них.

Чи не отходил от меня. Я открывала глаза и видела его встревоженный взгляд, я в очередной раз теряла сознание от кровопотери и чувствовала его ладонь поверх моей. Сказать, что он был бледным, – это не сказать ничего. Уже даже не бледный – посеревший настолько, что мне хотелось вытащить капельницу из своей вены и отдать ему. Когда я приходила в себя, он всегда был рядом, лежал, обнимая, рассказывал мне какие-то истории или сказки, часто обрывая себя на полуслове… На Ятори были страшные сказки, в основном с очень плохим концом, убийствами и прочим. Жуткий эпос и жуткие сказки.

Отпечатки рук на окровавленной простыне в яторийской больнице, бледное лицо моего монстра, резкая боль внизу, и все то же извечное внутреннее: «Так тебе и надо, Кессади». Но если мне, если виновата я, почему умирает мой ребенок? – Шшш, не плачь, – голос Чи, его ладонь, сжимающая мою. – Все будет хорошо. – Не говори так, – тихим шепотом попросила я, – последний раз мне эту фразу сказал папа… И хорошо не было.

ему хорошо со мной рядом. И мне не нужно большего, просто быть рядом и… чтобы наш ребенок выжил. И в этот момент по ногам потекло что-то теплое… Мое сердце замерло. Дыхание… я перестала дышать. Все, что я видела, – как Чи мгновенно повернулся, словно ощутил сковывающий меня ужас… Его взгляд на простынь… Побледневшее лицо… Вызов врача. Вот и закончилось мое счастье…

Чи молчал, уже взломав императорский сейр, и смотрел в пустоту. А я… я имела возможность посмотреть на наш брак с учетом сказанного им: «Мужчина берет в дом хозяйку и рассчитывает на то, что она хорошо будет вести хозяйство, а также сможет родить здоровых детей». И вот вопрос: а смогу ли я? Смогу ли?..

Единственное, что исправить нельзя, – это смерть, Чи. Только смерть. От моей семьи не осталось ничего, и в их гибели виновата… я. Мне всегда было тяжело думать об этом, и каждое испытание я воспринимала с затаенной мыслью: «Так мне и надо». Боль, существование на грани, и ты ступаешь по острию ножа, идешь по жизни, оставляя кровавые следы – я каждый раз думала, что заслужила все это. Заслужила из-за того, что моя глупость привела к смерти родителей, бабушки, Клиэ и Эннета. И даже сейчас, когда ты рядом, мне бы быть счастливой, но… наш ребенок как моя расплата. И руки слабеют, а я… ничего не могу сделать, только ждать и надеяться, что смерть малыша не станет очередной расплатой… Твоя мать, Чи, что бы она ни совершила, любит тебя. Она любит тебя настолько, что готова была убить меня, лишь бы ее сына не унижали браком с инопланетянкой и… Когда ты был ребенком, она сама была юной, беззащитной, живущей в чужой семье девушкой, не смевшей возразить ни родителям твоего отца, ни традициям. Но главное – она жива, Чи, не хорони ее в своем сердце. Не надо.

Моя мать утратила право называться моей матерью с первым ударом плети.

Сколько ей? – За пятьдесят, – сообщила я. Он не поверил, глянул на меня, осознал, что я не шучу, хмыкнул, пожал плечами и заметил: – Тогда неудивительно, что она на меня смотрела как на ребенка.

Сейли очень красивая. – И? – подтолкнул к продолжению он. – И все. – Не самая лучшая тема для меня.

Та кукла, которую вы пытались мне подсунуть, внешне была твоей абсолютной копией. То есть она была очень красивой. Но она – не ты. Мне плевать, кто и где красивый, для меня нет красивых или некрасивых, для меня есть только ты. Исключительно ты. Могла бы уже и понять.