– Да я его на части раздеру! – взревела в неистовстве драконица.
– Успокойся, – очень тихо сказал Хатор, – он – дракон правящего рода, она – человек, он действительно в своем праве.
– А мне плевать! – заорала Камали. – Да я за слезы своих детей кого угодно порву!
И только тогда я поняла, что это не надпись в свитке размылась, это с моих ресниц тихо падают слезы. Когда поняла, быстренько встала и ушла к себе умываться. Долго-долго умываться и не плакать, вот совсем не плакать… потому что плакать можно, когда есть кому тебя пожалеть… А я сирота, меня жалеть некому.
Когда вернулась из купальни, поняла, что ошиб-лась – Камали ждала меня. Ничего не говоря, она просто протянула руку, а едва я подошла, усадила рядом, обняла и прошептала:
– А не полетел бы он! Плакать из-за него еще.
Я улыбнулась.
– Завтра в храм пойдем, – поглаживая меня по волосам, продолжила Камали, – там красиво будет, невероятно просто. И я тебя роду представлю, они тебя примут и полюбят, тебя невозможно не любить… А вот браслеты уже потом, как из храма вернемся, наденешь.
И я вспомнила про браслеты. Один, массивный и уже знакомый мне одноразовый телепорт, и второй, более тонкий и изящный.
– А второй браслет – это что? – спросила я.
Она помолчала, затем зло ответила:
– Знаешь, мы с Хатором хотели его выбросить, я так вообще сжечь! Но древний отговорил, все же защита, пусть даже и от… от этого гада чешуйчатого! Не люблю его больше!
Она судорожно вздохнула, улыбнулась мне и, погладив по щеке, сказала:
– Не плачешь уже, вот и умничка, ты у нас такая сильная девочка, мы с Хатором очень тобой гор-димся.
– Спасибо, – прошептала я и поднялась.