Глава 3

Настойчивый стук в дверь оборвал неясное сновидение. Лиса с трудом разлепила веки. Горячим языком она провела по ссохшимся губам, но это не принесло облегчения. Сердце стучало быстро, отдаваясь эхом в ушах и звоном в голове. Она судорожно вздохнула. Слова из сна эхом повторялись в ее ушах, словно она действительно их слышала. «Объедини. Объедини». Лиса болезненно скривилась. Слова отчего-то ранили.

Стук в дверь повторился, отдаваясь в голове тяжёлым молотом. Юма поднялась, стараясь не разбудить Лису. Судя по темноте, все еще царившей в комнате, уснули они совсем недавно. Сколько же было переговорено за эту ночь? Сколько тайн раскрыто? Сколько переживаний, сомнений? Лиса почувствовала, как прохладная ладошка Юмы легла на ее разгоряченный лоб. Сестра что-то прошептала.

– Я не сплю, Юма, – шепот Лисы прозвучал достаточно громко, но все же имя сестры утонуло в требовательном стуке в дверь.

Шаги нира Мориса и, тут же, следом, чуть потише, видимо, Трейса, послышались за дверью. Нир Морис громко спросил, кто стучится в дверь в такой поздний час. Ответа слышно не было, но дверь бывший трактирщик все же отворил, буркнув сыну, чтобы тот возвращался к себе.

Грохот сапог заставил девушек похолодеть. Сестра с испугом посмотрела на Лису, видя, что и та в этот момент поняла, что так греметь могут лишь солдатские сапоги, а значит, визит их обладателей не сулит ничего хорошего.

– Лисамина Варрама здесь проживает? – стражники даже не старались говорить тише.

Юма подала Лисе теплые чулки и шерстяное домашнее платье, та молча принялась одеваться. Усевшись и стараясь побороть слабость, навалившуюся вместе с лихорадкой, она с трудом попала ногой в чулок. А подвязав его, на секунду замерла, пытаясь отдышаться. От жара казалось, даже глаза нагрелись, и она прикрыла их, наслаждаясь прохладой век. Нужно было одеться, стражники пришли явно не для того, чтобы поинтересоваться ее местом проживания. Сомнений не было. Четко прозвучавшее имя не давало никакого шанса. Мысль о побеге заставила ее нервно усмехнуться. Да, бежать в ее состоянии – самое умное решение. Второй чулок дался немного легче. С платьем же пришлось побороться.

– Да, это моя дочь, а в чем дело? – послышался недовольный голос нира Мориса и Лиса будто окунулась в прошлое.

Сжав зубы и не позволяя вновь погрузиться в отчаяние при воспоминании о Кристиане, она сосредоточилась на одевании. Застегнувшись на все пуговицы, девушка снова оперлась руками о край кровати и прикрыла веки, восстанавливая дыхание. Сердце билось даже не в груди, пульсировали все венки: на висках, на шее, на запястьях. Юма, намочила платок и приложила его к вискам сестры, принося облегчение. Лиса так и прильнула к ее рукам. Юма же, намочив платок снова, передала его сестре и принялась быстро заплетать той косу, прикрепляя ее шпильками. Тёплый платок лёг на колени девушки ровно в тот момент, когда в их дверь тихонько постучали.

– Юма, – нир Морис дал им несколько секунд, лишь после разрешения открывая дверь.

Увидев обеих дочерей одетыми (Юма успела накинуть платье, пока Лиса возилась со своим), он обратился к Лисе: – Это к тебе, дочка.

Голос его казался спокойным, но взгляд нира Мориса в свете масляной лампы отражал не просто беспокойство – тревогу.

– Папа, у неё жар, – без предусловий предупредила Юма.

Нир Морис замер, как-то потемнев лицом, потом решительно покачал головой. Тени за его спиной качнулись.

– С чем бы вы ни пришли, моя дочь слишком слаба, чтобы принять вас. Ей нужен лекарь, – он повернулся к темноте, но был довольно бесцеремонно потеснен.

– Нисса Варрама?

Перед ней стоял молодой высокий стражник, одетый в обычную имперскую форму, такую же, какую Лиса видела на стражниках на границе Северных Княжеств. И даже столь же основательно заметенную снегом. Покрасневшие щеки, слишком непривыкшие к морозу, портили впечатление, которое офицер должен был внушать. Но Лисе было не до рассматриваний. Мокрый платок в ее руке уже высох от жара, и она сжала его в кулак, проклиная так не вовремя явившихся гостей.

Кивнув на вопрос стражника, она отметила, что на Юму тот даже не взглянул, а значит, им вполне точно описали ее.

– Вы не имеете права врываться в мой дом, – пытался обогнуть стражника нир Морис, но тот стоял будто скала, не обращая внимание на хозяина дома.

– Проследуйте за нами, – лаконичность приказа не допускала возражений.

– Почему она должна это делать? – не выдержала сестра. Она заслонила все ещё сидящую на кровати Лису, заступив перед ней.

– Юма, – грозно начал было нир Морис, но его перебил голос стоящего в тени второго сопровождающего.

– По приказу Императора Райднара Первого.

Сначала Лиса приняла это за слуховую галлюцинацию, вызванную жаром, а когда осознала, что голос Яниса ей не послышался, порадовалась, что лицо ее в этот момент было надёжно скрыто темнотой и Юмой, заслоняющей свет масляной лампы.

Плечи Юмы поникли, однако спина ее все ещё была прямой. Сестра не желала сдаваться. А Лиса не хотела, чтобы та пострадала. Потому, сглотнув почти сухую слюну, она прочистила горло.

– Юма, – собственный голос показался ей почти чужим, так тихо он прозвучал, – принеси мне, пожалуйста, воды.

Фигурка Юмы качнулась, открывая разыскиваемую офицерам и глаза Яниса впились в измождённое лицо девушки с лихорадочно красными щеками. Она ждала, но он даже не моргнул, изображая встречу с совершенно незнакомым для него человеком. Решив, что делает он это не просто так, Лиса поддержала его игру и, повернувшись к сестре, повторила:

– В горле совсем пересохло, Юма. Иди, я никуда не денусь.

Сестра тревожно взглянула на нее и, кивнув, вышла из комнаты. Лиса же не торопилась подниматься. Жар, конечно, это не боль и не рвущаяся наружу Стихия, но и он доставляет довольно много неприятных ощущений. А если к этому прибавить не слишком продолжительный сон, становилось совершенно понятно, отчего ей сейчас больше хотелось упасть и заснуть, нежели разгадывать, с какой стати следователь Крестского Охранного Отделения притворяется стражником, ко всему прочему еще и незнакомым с ней.

Но упасть в данной ситуации ей не позволило чувство собственного достоинства.

– В связи с чем наш Император приказал вам сопроводить меня и куда? – вопрос она задала Янису, ведь о приказе сообщил именно он.

Офицер, сменивший серую форму на темно-синий мундир, не потерял ни на грамм своей выправки. Он смотрел на нее сверху вниз, но отвечал без высокомерия.

– Вас обязательно ознакомят с приказом Императора, однако, для этого необходимо проследовать за нами в терем Хорангийского князя Амма-аыра.

Нир Морис, все же прорвавшийся в комнату, оттянул внимание стражников на себя.

– Одна она никуда не пойдёт! Я буду сопровождать свою дочь!

Было видно, что он не надеялся на положительный ответ, что, собственно, уже и было написано на лице второго стражника, но тут всех огорошила вошедшая с чашкой воды Юма.

– С Лисой отправлюсь я, – тон ее, так же, как и тон нира Мориса прежде, не терпел возражений. Янис, открыл было рот, чтобы высказать свое мнение, но девушка снова перебила его, – Если вы не заметили, моя сестра больна. Уж не знаю, куда вы намереваетесь ее поместить, но куда бы ни поместили, я отправлюсь туда вместе с ней.

– Юма, – попыталась урезонить сестру Лиса.

– Нет, Лиса, не в этот раз, – возразила та непреклонно, – мне хватило прошлого.

– Нисса Эйс, мы пришли не за Вами, – молодой офицер тоже не желал сдаваться, –Нисса Варрама, будьте любезны подняться и проследовать за нами, иначе нам придется применить силу.

Лиса хмыкнула.

– Мы знаем, что Вы адептка Крестского Университета…

– Бывшая, – уточнила Лиса, придерживаясь официальной версии, озвученной ранее магистром Хайте.

Янис кивнул.

– Бывшая. Но тем не менее, – продолжил он. – Вы обязаны подчиниться приказу Императора, предписывающего всем, обладающим хоть малейшим магическим даром, явиться по первому требованию…

– Так Вы пришли организовать мою переброску? – удивленно вскинула на него взгляд Лиса, с благодарностью принимая из рук Юмы чашку.

Янис кивнул. Лиса, не отрывая от него взгляда, поднесла чашку к губам. Холодная керамическая поверхность остудила разгоряченные губы, а вода промочила ссохшееся горло, принося короткое облегчение.

Лиса проглотила последние капли воды и с жадностью облизала губы. А когда снова посмотрела на Яниса, поймала такой же жадный взгляд, с которым тот следил за ней. То, что этот секундный порыв и потяжелевший взгляд офицера не укрылся от озадаченной Юмы, Лиса поняла по легкому прищуру сестры. Нахмурившись, она покачала головой.

– Поверьте, офицер, Вы теряете время, ожидая, что я смогу быть полезной. Я не могу контролировать свою Стихию и скорее опасна для окружающих, нежели…

– К сожалению, это не имеет значения, – не дал договорить ей Янис, и Лиса расслышала в его голосе сожаление.

Пришлось собираться с силами и подниматься. Не без помощи Юмы, мягко оттеснившей Яниса, попытавшегося изобразить любезность. Кивнув отцу на шубу, сестра поручила Лису его заботам, наскоро одеваясь сама. А после и вовсе не отпускала сестру ни на шаг, позволив той опереться на себя, чтобы добраться до саней, в которых приехали стражники. Кивнув отцу и появившейся в дверях встревоженной нирре Альме, Юма упрямо забралась в сани следом за Лисой, полностью игнорируя слова офицера о «чинении препятствий в исполнении их обязанностей» и о последующем за это наказании.

Их легкая перебранка, почти незаметная для Лисы, странно быстро закончилась, позволяя девушке сосредоточиться на собственном дыхании и на леденящей свежести, проникающей внутрь с каждым вдохом, остужающей пылающую грудь. Девушка попыталась было распахнуть ворот шубы, чтобы почувствовать мороз и на коже, но Юма быстро пресекла все ее попытки, убеждая потерпеть немного. Ничто не тянулось так долго, как эта бесконечная дорога, петляющая меж круглоголовых иглу. На очередном повороте Лиса почувствовала, как дурнота поднимается к вискам и сознание, не желавшее покидать ее в этот раз, лишь чуть помутилось, заглушая окружающие звуки. Юма, почувствовавшая, как обмякло уставшее сражаться с дурнотой тело сестры, крикнула что-то каюру, правившему оленями, и тот послушал. Сани остановились не сразу, сначала замедлив бег, но, все же остановились. Янис рванул из саней, зачерпнул обеими ладонями снега и передал его Юме, с тревогой вглядываясь в лицо Лисы. Его молодой помощник растерянно наблюдал за их хаотичными движениями, не зная, что делать. Лисе запомнился этот его растерянный взгляд, совпавший с резким ощущением холода из-за снега, растертого Юмой по ее лицу. Сестра теперь уже сама распахивала шубу на Лисе. Снег таял под ее ладошками, струйками стекая за ворот платья, уже не принося ни грамма облегчения. Жар был слишком велик, растекаясь по телу, пульсируя в жилах. Глаза Лиса закрыла, под веки будто насыпали песка. Спать. Это она и прошептала склонившейся к ее губам Юме, проваливаясь в жаркий сон, победивший все ее попытки держаться до последнего.