Никита так глубоко задумался, что не сразу услышал возню на тумбочке. Шуршание, сопение, приглушенный чих, снова шуршание. Он удивлённо глянул на блокнот. Звук шёл оттуда.
Протянул руку и отдёрнул, услышав:
– Помоги! Я застрял.
Ворчливый голос в тишине пустой палаты… Никита не знал, что подумать. Шуршание усилилось. Снова голос. Уже с обидой:
– Тоже мне, друг.
– Ты… кто? И… ты где?
– Кто–о…! Где–е…! Я Тимоха!
Заметил, что страницы блокнота шевелятся. Протянул руку, приоткрыл.
– Наконец–то!
Тоненькие ручки протиснулись меж листков, наружу вылезла голова с дурацким ёжиком волос. Осмотревшись, существо подтянуло ноги и устроилось на тумбочке.
– Тимоха! – ещё раз представился человечек. – Впрочем, ты знаешь. …Тесно там, – он покосился на блокнот, и перескочил на спинку кровати у ног.
"Прозрачный. Стенку видно". – Никита ошеломлённо разглядывал пришельца, пытаясь привести мысли в порядок.
Дверь приоткрылась, снова заглянул Андрюха. За ним маячили две фигуры. Рослый, нескладный, губастый пацан в очках и девочка. Худенькая, светловолосая, большеглазая. На обоих трико с футболкой, и пластиковые шлёпки.
– Мы к тебе. Можно?
Никита кивнул.
В палате сели на пустую кровать. Помолчали неловко, косясь на коляску. Губастый подтолкнул локтем Андрюху, тот нашёлся, спросил:
– Ты, это… Планшет не смотрел?
– Нет ещё.
Андрюха помялся, кивнул на друзей.
– Вот. Обещал. Привёл.
– Вижу.
– Это Павлик. – Андрюха тронул за плечо сидевшего рядом мальчишку. Тот снял очки и теребил их, уставившись в пол.
– А я Алёнка.
– Я понял. – Никита нагнулся сбросить прикрывавшее щиколотки одеяло, – в палате было жарко.
– Это что? – Андрюха смотрел на стену поверх его головы. – Ты нарисовал? Стереть надо, влетит…
На бледно–жёлтой краске ярко выделялся чёрный силуэт нарисованного человечка. Никита оглянулся.
"Тимоха. Замаскировался…".
Что ответить, сообразить не успел. За головой сердито прозвучало:
– Я тебе сотру! – Рисунок отлепился от стены и спрыгнул на тумбочку.
Андрюха отпрянул, стукнулся затылком о стену. Алёнка вскочила и, вытаращив глаза, уставилась на Тимоху. Павлик нацепил очки и, оцепенев, тоже рассматривал непонятное нечто, которое только что заговорило с ними.
Андрюха пришёл в себя первым.
– Ты, это… Ты, …в общем, …кто?
Тимоха сидел на краю тумбочки и с независимым видом болтал ногами.
– Это мой друг. Тимоха. Я его нарисовал.
Брови у визитёров поползли кверху. Три пары глаз недоумённо уставились на Никиту.
– Как это? – Выдохнула Алёнка.
– Это мой друг! Я его нарисовал, а он ожил.
– Да, ладно…?! – Андрюха наморщил лоб, брови сдвинулись к переносице. Алёнка медленно опустилась обратно на кровать. Павлик всё ещё тормозил.
В девочке проснулось любопытство.
– А ты взрослый, или как мы?
– Я не как вы, но и не взрослый.
– А где ты живёшь? – не унималась Алёнка.
– Так выходит, что здесь.
"Прицепилась…", – Никита глянул на девочку с интересом.
– А что ты ещё можешь? Ты так лихо скачешь… – Павлик пришёл, наконец, в себя.
Тимоха широко улыбнулся.
– Я много чего умею. Вещь из рисунка сделать. Так нарисовать, что оживёт. Перемещаться мгновенно. Мыслями обмениваться, если найдётся, с кем.
– Вот это способности! – Простодушное лицо Андрюхи выражало восхищение.
– Правда, оживить рисунок можешь? – Павлик смотрел недоверчиво.
– Вот носорога, к примеру. Он, в самом деле, оживёт, если нарисуешь?
– Да! Слабо, показать? – У Андрюхи загорелись глаза.
– Легко. – Тимоха скакнул на стену над тумбочкой. Появился носорог.
Несколько мгновений рисунок оставался рисунком. Затем обрёл объём, зашевелился. Комнату заполнила вонь затхлой воды и тины, раздалось угрожающее ворчание. Зверь сопел, раздражённо мотая головой. Он действительно был живой. Злобный взгляд утонувших в складках нависшей кожи крохотных глаз не предвещал ничего хорошего.
Алёнка зажмурилась, ладони закрыли лицо, ноги поджались, словно под ними ползал крокодил. Павлик вскочил на подоконник и выглядывал из–за занавески. Андрюха сам не заметил, как нырнул под кровать. Никита сердито бросил:
– Тимоха, хватит!
Графитовый друг вернулся на тумбочку, носорог исчез, словно его и не было.
– Ну как?
– Ты, это… Ты больше так не надо! – Андрюха с трудом подбирал слова, выбираясь из–под кровати.
Пашка слез с подоконника. Побледневшая Алёнка осторожно опустила ноги, косясь на стену.
– Ладно. Простите. Я не хотел напугать. Но, вы же сами попросили, – человечек потёр нос и тихонько чихнул, – я сейчас что–нибудь другое нарисую. Дверь. Вот.
Появилась дверь. Выглядела она настоящей. Тимоха уселся на плече у Никиты, тоненькая рука ухватилась за ворот футболки.
Алёнка подошла к стене, потрогала. Это, действительно, была дверь. Девочка помедлила и осторожно толкнула створку.
.
Как это произошло, понять никто не успел. От оглушительного воя воздушного вихря заложило уши. Словно в гигантскую воронку, всех утянуло в распахнутый проём. Очнулись, лёжа на земле, среди мха и папоротников. Лёгкие заполнил прелый, душный воздух. Тяжело, маслянисто пахло травами и пованивало гнилью. Издалека доносился грохот падающей воды, от вскриков животных по телу расползались мурашки. Вокруг высились могучие стволы хвойных и пальмовых гигантов, у их подножий извивались мощные, спутанные в клубки корни. Свисающие гроздья одеревеневших лиан походили на скелеты и пугали своим видом.
– Джунгли, – прошептал Павлик. Он стоял на четвереньках, растерянно озираясь. Руки шарили по земле. Наконец, ему удалось найти очки, свалившиеся при падении. – Это точно, джунгли. Но, …это же невозможно. – Он сжал виски. Только что надетые очки оказались в дрожащих руках.
– Какие, нафиг, джунгли! Так не бывает! Этого не может быть! – Андрюха прислонился спиной к трухлявому пню. В рыжих волосах запутались кусочки высохшего мха. Любимая кепка валялась в стороне, рядом со слетевшими сланцами.
Алёнка неподвижно сидела на куче сухих мелких веток, взгляд безучастно упёрся в землю.
Андрюха тряхнул головой, осмотрелся, позвал:
– Никита! Ты где? – Сначала негромко, потом во весь голос.
– Он же ходить не может! – Алёнка пришла в себя, тоже закричала, – Ники–и–та–а!
Никита очнулся от падения, огляделся.
"Трэш какой–то…".
Пошарил ладонью по плечу. Знакомый голос пробурчал:
– Я здесь, не ищи. – Тимоха сидел на земле.
– Мы где? Ты знаешь? – Никита изучал покрасневшую ссадину на локте.
– Пока нет.
– Залезай, потеряешься еще.
Тимоха запрыгнул на плечо. Никита поднялся, и пошёл на просвет впереди. Приходилось перебираться через скользкие, покрытые лишайниками стволы. Свисающий прядями мох и спутанные ветви цепляли и царапали. Напоролся на колючку. Остановился, задрал ногу, посмотреть, услышал крики:
– Ни–и–ик! Ты где?
– Ники–и–та!
– Я здесь! – отозвался и двинулся на звук. Через пару минут вышел к ребятам. Смуглый, невысокий, крепкий. С хмурого лица насторожённо смотрят карие глаза, тёмный ёжик волос на макушке золотит солнечный луч, на плече Тимоха.
– Вот это да! – Андрюха подобрал кепку, вскочил.
Алёнка вытаращила глаза, рот начал расползаться в улыбке. Пашка застыл, забыв про очки.
Никита подошёл.
– Вы чего уставились?
Шагнул и снова наткнулся на колючую шишку.
– Да что ж такое! – Потёр пятку, и до него дошло… – Ноги…! Я иду!?
– Да! Да–а…! – Алёнка смотрела и улыбалась всё шире. Глаза сияли.
Павлик, глядя на неё, помрачнел, нацепил очки и отвернулся.
Забрались на упавший ствол. Подгнивший пень от могучего, почти метрового обхвата дерева торчал рядом. Пашка сразу же слез и нервно ходил вдоль бревна, подпинывая мох.
– Делать то что? Мы где, вообще? – Из–под ноги вылетел очередной комок.
Алёнка оживилась, соскочила.
– Тимоха, а дверь твоя где? Ты же знаешь, как вернуться, да?
– Ребят, простите. Я могу это делать, но понятия не имею, как оно работает. – Вид у него был смущённый.
Алёнка залезла обратно. Прикусила начавшие подрагивать губы, взгляд потерянно шарил по зарослям.
Никита к разговору не прислушивался. Он разглядывал ноги, закусив губу и теребя браслет.
"Я что–нибудь придумаю. Главное, не паниковать".
Алёнка заметила.
– Ты же босиком!
Никита мрачно глянул на нее и кивнул.
– Сейчас решим! – Тимоха завертел головой. – Ровная поверхность нужна.
Ребята вышли из растерянного оцепенения.
– Вон там, глянь. – Алёнка показала на подходящий участок земли.
– Годится. – Тимоха перепрыгнул. Через мгновение появилась пара коричневых сланцев. Графитовый друг вернулся на плечо. – Готово. Надевай.
Никита обулся, потоптался, примеряясь.
– Нормально. Спасибо, Тимох!
Алёнка уныло улыбнулась.
– Хоть что–то хорошее. Что делать то нам?
– Выбираться надо. – Никита хмуро смотрел в землю.
– Понятно, что надо. Только куда и как? – Павлик нервно теребил очки, – вообще, бред какой–то…
Никита прислушался.
– Вода шумит. Люди могут быть. Там, вроде. – Он махнул рукой.
– С другой стороны звук идет. Оттуда. – Павлик мотнул головой в противоположную сторону, подобрал шишку и зашвырнул её в папоротники.
– Нет, Паш. Никита прав. Звук оттуда. Я тоже слышу. Идем? Чего сидеть? – Алёнка соскочила с бревна, сделала несколько шагов, приостановилась, поджидая.
Никита обогнал девочку, пошёл впереди. Андрюха пристроился за Алёнкой.
– Ладно. Как скажете, – Павлик потащился в хвосте.
Шли трудно. Мешали свисающие со всех сторон, сплетённые в тугие узлы лианы. Спотыкались о сучья, с сухим треском ломающиеся под ногами. Дорогу то и дело преграждали поваленные необхватные стволы. Незащищённые лица, руки, плечи больно хлестали, кололи ветки. Футболки намокли от пота.
Прошло часа два. Во рту у всех пересохло, хотелось есть. Они пересекали открытую, выжженную солнцем равнину. Силы были на исходе, когда Тимоха, вдруг дёрнул Никиту за ворот и крикнул в ухо:
– Ник, Паша!
Никита оглянулся. В следующее мгновение он в несколько прыжков очутился около еле плетущегося, отставшего мальчишки и повалил его на землю. От обдавшего душным жаром потока воздуха взметнулась пыль. Над головами промелькнула тень огромных крыльев. Гигантское чудище удалялось, набирая высоту. Под его животом торчали мощные, когтистые лапы.
Никита поднялся. Пашка оторопело смотрел вслед монстру. Придя в себя, встал на четвереньки, принялся искать свалившиеся очки. Никита заметил блеснувшие среди высушенных папоротников стёкла, поднял. Подошли Алёнка с Андрюхой.
Павлик поднял глаза на Никиту. Его начал бить озноб, бледные щёки залил румянец.
– Спасибо!
– Не отставай, Паш. Непонятно, где мы. А спасибо Тимохе, не мне. Он увидел. – Никита устало оглянулся на Андрея с Алёнкой. – Передохнём? Только, отсюда уйдём.
Измученные ребята кивнули, двинулись дальше. Достигнув леса, повалились на землю.
Тимоха осмотрелся, нацелился на верхушку высоченного хвойного дерева, переместился. Оттуда открывался вид на километры вокруг. Вернулся назад, доложил:
– Там море! Уже недалеко.
– А жильё? Дома видно? – Алёнка приподнялась на локте. В голосе надежда.
– Про дома не скажу. Прости. Не заметил.
Никита сел.
– Недалеко, это сколько?
– С полкилометра примерно, может меньше.
– Направляй, тогда, Тимох. Встаём, пошли?
Прошло минут двадцать. Бодрый поначалу шаг замедлился. Ветви цепляли за одежду, высвободиться становилось всё сложнее. Первой закричала Алёнка. Девочка барахталась, извивалась, захлёбываясь в вопле. Спина её словно приклеилась к корявому стволу двухметрового обрубка дерева. Дыхание перехватило от смердящей гнилостной вони. Ветки обвили тело и держали мёртвой хваткой. Мальчишки рванулись на помощь, но оказались в том же положении. Державшие ребят деревья неторопливо ощупывали головы. Накрыли ветвями, как колпаком. Волосы вздыбились, заискрило, крики смолкли.
Никита открыл глаза, сел. Голову сдавило, в затылок словно навалили кирпичей. Он с силой растёр виски, покрутил шеей, стало легче. Осмотрелся. Тимоха сидел на земле напротив, его ошалелый взгляд говорил сам за себя… В паре шагов очухивались Павлик с Андрюхой. Пашка то открывал, то закрывал глаза и тряс головой. Андрюха бессмысленно таращил глаза, озирался, его губы что–то шептали.
"Ругается… Алёнка где?"
Девочка сидела неподалеку, прислонившись к стволу огромной пальмы. Застывший, невидящий взгляд погружён в себя.
– Алён…!
Вздрогнула, подняла глаза.
– Ник, что это было? Почему голова так болит? Ничего не помню…
Не помнил никто. Посидели еще немного. Никита встал.
– Пойдем…?
Все поднялись. Двинулись дальше, постепенно приходя в себя.
Наконец, в лицо задул влажный морской ветер. Запахло водорослями, ракушками, нагретыми солнцем камнями. Джунгли закончились. Перед глазами простиралась широкая, лазурная бухта. Блики заходящего солнца играли в ленивых бурунах. Каменистый, пологий берег дальше круто взмывал ввысь. Там начинались горы, и шумел водопад. Вода у его подножия бурлила, кипела, над белой пеной висел туман.
– Я и не мечтал такое увидеть, – прошептал Андрюха. Он сдёрнул кепку и мял её, зажав в кулаке. Восхищённый взгляд заворожённо скользил вдоль берега.
Алёнка разулась, подошла к воде, попробовала, обернулась, – тёплая… – Закатала треники, зашла по колено и встала, наблюдая за снующими вокруг ног мальками. Окунула руки по плечи, освежила лицо. Пашка смотрел на неё и улыбался.
Мальчишки разделись, поплескались у берега. Сели на тёплые камни, с наслаждением вытянув уставшие ноги.
– Времени сколько, примерно? – Андрюха глянул на небо, щурясь от слепящих лучей.
– Часов семь, наверное. Солнце низко. Мне кажется, мы здесь уже вечность, – грустно отозвалась Алёнка.
Она вылезла из воды и устроилась рядом с мальчишками. Павлику сидеть надоело, он отошёл и пускал с берега блинчики.
– Давайте, здесь заночуем. Завтра вдоль берега пойдём, к жилью выйдем. Поесть бы, чего–нибудь найти. – Никита огляделся.
– Я пить хочу. И домой хочу. Мне страшно. Всё время кажется, что за нами кто–то подсматривает. – Алёнка покусывала палец, меж бровей легла морщинка.
Никита нахмурился, покосился на девочку, встал.
– Не раскисай. Представь, что мы в походе. Подсматривать здесь некому. Не паникуй. Вернемся. А пить, – он осмотрелся, – вон из скалы родник течёт. Тимоха, кружку сделаешь?
– Там дальше уступ. Хоть какая–то крыша. – Андрюха кивком показал направление.
Павлику надоело бросать камни, он бродил по краю леса, присматриваясь к земле. Вскоре радостно воскликнул:
– Я шишки нашёл с орехами! На кедровые похожи. – Наколупав горсть, он смущённо предложил лакомство Алёнке.
Поели. Стали готовить место для сна. Накидали из тонких веток подстилку. Ник приметил высокие, в рост человека папоротники. Попытался сломить неподдающийся, крепкий стебель.
– Шалаш бы поставить. Только ножи надо, так не сломать. Тимох, сможешь…?
– Сделаю.
– Тихо здесь очень. С этим местом всё нормально? В лесу птиц не было слышно. Их, кажется, и нет. Над морем обычно чайки кружат. Ни одной… – Алёнка провела ладонью по лбу, знобко повела плечами.
– Может, из–за того, что водопад рядом. Шум и всякое такое. – Андрюха прислушался. – И правда, не слышно. Ну и ладно.
С ножами дело пошло. Павлик с Андрюхой рубили стебли, Алёнка подтаскивала, Ник крепил. Тимоха с уступа наблюдал за строительством. До темноты едва успели. Сели на берегу, любуясь последними минутами заката. Море успокоилось, словно на него пролили масло. Край садящегося солнца серебрил воду. По густеющей синеве неба широкими алыми мазками растянулись подсвеченные солнцем облака. Они теснили друг друга, оседая на вершинах гор.
– Я знаю, кем стану, – мечтательно протянул Андрюха. – Путешественником.
– Хм… А деньги где возьмешь? – Алёнка скептически улыбалась, глядя на приятеля.
– Деньги… Ну–у, …в общем…, …короче, не знаю, – мальчишка вздохнул и огорчённо почесал макушку. – Тогда дальнобойщиком. Я и так хотел. По стране ездить. Классно же.
О проекте
О подписке