Камень 55-ый

То было давно, хотя и не слишком. В северных княжествах было. В подземном мире, где-то в той части земли Бхарат, жил один ужасный ракшас. Бриджешаракшас. Родители его злобные и властолюбивые мечтали, чтобы сынок их стал повелителем ракшасов, желательно, самым главным, потому и назвали Бриджешем, «царём». Ага, хотя и по-человечески. Ну, чтоб и люди тоже сразу поняли, с кем им повезло встретиться. Чтоб глупые женщины человеческие сразу знали, что их возьмёт один из раджей. Если уж не старший сын – того быстро разодрали противники и съели – то хотя бы средний. Ну, хоть один из средних. Или хотя бы младший?..

Бриджешаракшас был вторым из младших их детей. Один из самых противных ракшасов того века.

Во-первых, внешне он родился жутко уродливым. Во-вторых, его страшно боялись чужие жёны и их мужья, потому что он страсть как женщин любил. И, особенно, насиловать. Если перед тем долго убегали – вообще наслаждение.

Словом, много где потом душили его выродков чьи-то рыдающие жёны или обесчещенные девы. Много где его потом проклинали человеческие нищенки и продажные женщины, выкинутые из-за него из дома родителями. Хотя, конечно, они не хотели. Никто его вообще из женщин не хотел. Но он, впрочем, о том вообще не переживал.

Жил себе как жил. Царём не стал – некогда ему было соперничать с сильными ракшасами, боровшимися за место у правителя и заодно с самим раджой ракшасов. Да и драться-то он вообще умел?.. Сложный то был вопрос. Но вот женщин ссильничать он вполне умел – и этого занятия, да охоты на животных и чудовищ, которых он разрывал и ел сырыми, ему вполне хватало, чтоб жить более-менее счастливо. Хотя и совсем счастливым быть не умел. Жадным родился. Слишком жадным. Всё ему казалось, что где-то могут женщины и девушки жить получше. Потому он много где слонялся и много кого мучил. Хотя и не всех, кого хотел – временами его находила свора гневных мужей и чьих-то братьев – и ему приходилось совсем уж постыдно от них прятаться и бегать. Хотя кого-то из них, кто был послабее, он разодрал и съел. Чтоб другим донимать его было неповадно. Но они всё равно за ним бегали.

Ради того, чтоб его убить, случилось невообразимое! В охотничью стаю сбились не только асуры и ракшасы, но ещё даже прибились к ним негодующие люди! И, что уж совсем невообразимо, даже дэвы бегали с ними! Потому что и у дэвов этот похотливый муж кого-то успел изнасиловать. То ли жён, то ли дочерей. Но, правда, сами уж дэвы не сильно болтали, кому там из их женщин не повезло. Но страстно хотели отомстить. Пожалуй, страсти и жажда мести были у мстителей такой силы, какой совсем уж редко бывает страсть между мужчиной и женщиной, вызванная метким выстрелом Кама дэва из его волшебного лука.

Словом, жил себе Бриджешаракшас спокойно. И даже счастливо, когда ему удавалось опять убежать далеко от преследователей, да ещё чью-то женщину подхватить по пути, сколько-нибудь симпатичную.

Много где душили его выродков чьи-то рыдающие жёны или обесчещенные девы. Много где его проклинали человеческие нищенки и продажные женщины, выкинутые из-за него из дома родителями…

Так, через сколько-то десятков лет, занесло этого ужасного развратника в северные княжества Бхарат, в мир человеческий. И слонялся он в ночи везде, слишком быстрый и ловкий, чтобы человеческие воины успевали его заметить.

И, разумеется, любопытства ради на территорию дворца тамошнего раджи заглянул.

А у того было несколько дочерей.

Но он набрёл на сад, в котором вечером отдыхала Сумана, пятая дочь раджи. И по старшинству и по меньшинству. Но, разумеется, очень даже красивая. Даже среди людей. А по сравнению с женщинами ракшасов и прочих чудовищ – Бриджешаракшас мало кем брезговал или даже вообще никем – и вовсе красавица невообразимая.

И, её увидев, он запылал. И забыл об осторожности и что прежде девиц и жён чужих умыкал незаметно подкравшись. На этот раз на глаза жертве своей попался. Вид у него был ужасный. Да ещё и неожиданно так возник у фонтана. Девица визг подняла ужасный: он, ко всякому визгу женскому привыкший, всё же едва не оглох. И морду его перекосило. Что его, опять-таки, не красило, а даже наоборот.

Словом, вся стража сбежалась. И отчаянно защищали свою рани. Даже видя, как легко Бриджешаракшас разрывает тех, кто дерзнул напасть на него первым.

Чуть позже и воинство добежало. Всё вокруг залито было кровью несчастных воинов, забросано их внутренностями. На крышах и ступенях, на храмах и в фонтанах рядом с лотосами плавали головы оторванные. Но, может, всего противнее был визг княжны?..

Словом, некоторое время спустя Бриджешаракшасу эта громкая охота надоела – и он сбежал. Слизывать свежую кровь и выжидать, когда вокруг девки стражников поубавится, а она отвлечётся на что-нибудь.

Ждать ему пришлось с полгода или даже год. Ему, непривычному сдерживать позывы своей плоти, терпение это было невыносимо. Но и девка визгливая мордочкой хороша была. Лицо такое… особенно, когда она ещё молчала. Да и прочее у ней…

Словом, несчастный развратник выжидал отчаянно и терпеливо. А вокруг девки благородных кровей постоянно всё так и кишело стражей – женщинами и мужчинами – да брахманами. Раджа дочь отдавать на поруганье или умыканье не хотел.

Шли недели, а потом уже и месяцы…

Много где душили его выродков чьи-то рыдающие жёны или обесчещенные девы. Много где его потом проклинали человеческие нищенки и продажные женщины, выкинутые из-за него из дома родителями…

Но, впрочем, сколько-то месяцев прошло, а выродки рождаться перестали. Да и охотники вконец измученные заметили, что нигде этого чудовищного самца не видно. Подох, что ли? Впрочем, там многие мечтали самолично срезать его голову. Так что не все разошлись по домам, когда он совсем пропал: многие и дальше его искали. Шум в северном княжестве, разумеется, заметили. Но и там Бриджешаракшаса давно уже не видели. Хотя и не верили, что ушёл.

Шли месяцы. Бриджешаракшас сидел в своём новом логове, скрипел клыками. Едва клыки совсем себе не стёр. Новые, впрочем, со временем отросли. Да и шерсть стала почище, так как он от скуки постоянно её вычёсывал и всех блок передавил, а каких-то даже съел. Рога натёр так, что аж блестели. А ещё ему страсть как хотелось слиться с той визгливой, смазливой девкой, но только покуда она молчит.

Или то Кама дэв, постоянно смотрящий на женские слёзы, сговорился с другими богами всё так некстати для Бриджешаракшаса подстроить – и стрелой своею острой его подстрелил, прямо между глаз?..

В общем, пол года или год вокруг Суманы постоянно слонялась стража, да лучшие брахманы, готовые в любой миг читать смертоносные мантры. А потом как-то уже сложно было их всех кормить, да и денег на них шло немерено. В общем, раджа зубами поскрипел, от дочери и воплей её и матери позапирался на несколько дней – и стражи вокруг ней поубавилось.

Бриджешаракшас, разумеется, внимательно наблюдал за дворцом по ночам, да все разговоры слушал. И, разумеется, порадовался, когда стражи вокруг девы поубавилось, да и в одну ночь оставшиеся редкие брахманы уже не выдержали – и совсем неприлично заснули.

Забрался коварный ракшас на женскую сторону дворца. Да подмешал каких-то трав в купальню. И княжна, и сёстры её, что пришли купаться, да тонкого запаха трав не заметили среди благовоний и запаха розовых лепестков, уснули в купальне. Среди них была и Сумана.

Бриджешаракшас радостно потёр лапой о лапу, да радостно поковырял клыки. Или то выковыривал плоть птицы, что накануне сожрал, но что-то там застряло между клыков? Может, просто хотел выглядеть ещё более красивым? Ах, этот коварный Кама дэв! Что только не сотворяет с мужчинами и женщинами! Никому не даёт проходу! Всех рано или поздно настигает его стрела: и чудовищ, и людей, и даже богов! Да ещё и этот насмешник то ли плохо смотрит, куда стреляет, то ли жестоко подшучивает иногда, потому иногда взоры человека обращаются к ракшаси, а дэвы начинаются слоняться с небесного мира в мир людей, посещая человеческих женщин. И не всегда даже прекрасных! Ах, этот шутник Кама дэв!

Словом, умыкнул Бриджешаракшас опьяневшую Суману. Незаметно мимо всех стражей и заснувших брахманов протащил. Ни стрела, ни копьё, ни мантра смертоносная так его и не настигли. Он крался, несказанно счастливый, бережно тащил свою жертву на руках. А она благоухала сонными травами и свежим молодым потом, почти перебитым какими-то человеческими благоуханиями. А волосы её благоухали дымом лечебных трав. Нюхал эту странную смесь ароматов Бриджешаракшас и сердце у него как-то странно в ту ночь билось.

А вот мстители, увы, разминулись с ним.

И как-то странно вдруг повернулась лила богов в ту ночь.

Осторожно внёс Бриджешаракшас свою драгоценную ношу в своё логово. А иных прежде кидал, ничуть не тревожась о пятнах, что появлялись на их телах, да о их воплях.

Осторожно, трепещущими почему-то лапами со спрятанными когтями, снял мужчина из племени ракшасов одежду с Суманы. И почему-то не изорвал совсем. Даже не надорвал вообще. А обычно сдирал мешающие ему одеяния сразу и плевать ему было в каком виде бедняжка уползёт к мужу или родителям.

И слился Бриджешаракшас с её нежным телом с каким-то особым наслаждением. Так голодный ликует, когда после долгой разлуки в его руки снова ложится что-то из еды. Так погибающий от жажды ликует, наконец-то наткнувшись на водоём, даже если вода там уже протухшая. И запомнилась ему та сладкая ночь почему-то больше других ночей.

И Сумане, когда та очнулась, лежа в объятиях чудовища, голая вообще, эта ночь запомнилась больше прочих ночей её жизни. А уж её визг поутру был самым кошмарным из звуков, что Бриджешаракшас когда-либо слышал! Даже его стон боли, когда тело его раздирали враги сильные, был куда приятнее этого жуткого звука, исходившего из горла и прекрасных, опухших, ярких губ той, которую он сделал женщиной!

И, пытаясь утешить её – и впервые в жизни этот чудовищный мужчина пытался кого-то утешить – соврал несчастный, что назовёт её своей женой. Самой первой. Самой старшей. Нет, вообще, самой единственной.

И,