Глава 4

– И что теперь? – протянул парень. Видно было, что он уже заскучал.

– Теперь можно обработать… – сказала, предупредив его о своих действиях. Дернется, можно и заслуженно треснуть.

Чистыми сухими салфетками аккуратно осушила кожу вокруг ожога и между делом заметила:

– У тебя два варианта: я тебе накладываю повязку и отправляю в больницу, а второй…

– Смеешься? Тут рана ни о чем. Может, меня еще в гроб засунешь и под землю, чтобы время не тратил?

– Хороший, конечно, вариант, но ладно уж. Живи.

– Какая ты добрая!

– Акция действует только сегодня, так что не надейся. И раз первый вариант ты не оценил, то… – протянула и схватила спрей «Пантенол». Встряхнув, отошла немного, чтобы себя не забрызгать, и стала брызгать на рану, чудесно улыбаясь липкой пене, которая покрыла всю руку. – Не вытираешь, не шастаешь в рану своими микробными руками, не чешешь. Теперь ты сидишь, отдыхаешь, пока пена не впитывается.

– У меня бой завтра. Нужно тренироваться, – с возмущением выдал он.

– Без боя обойдешься.

– Я не могу, поэтому это все не нужно, – сказал сосед, собираясь убрать руку.

Глаз дернулся от возмущения. Не растерялась и шустро ущипнула его за живот. Хотя какой тут живот? Мощный пресс. Это у меня живот. Животик. Плоский, но мягкий.

– Если посмеешь, буду всю ночь песни горланить под твоей комнатой. Я как раз в зале сплю. Не только же тебе бить по груше и не давать мне спать.

– И что, так мерзко поешь? – с усмешкой уточнил парень.

– Напилася я пьяна, – пришлось громко запеть, чтобы оглушить его. – Не дойду я до дому.

– Э-э-э хватит орать. Я понял! – встревоженно начал парень, оглядываясь по сторонам, будто, кроме нас, еще кто-то мог слышать мои завывания.

– Довела-а-а-а-а меня тропка да-а-а-а-альняя до вишне-е-е-е-евого сада-а-а-а-а, – затянула, ужасаясь своему пению. Но это мое фирменное, чтобы все от меня сбежали. На уроке пения учительница разрешала мне просто открывать рот, чтобы не перебивать других. Ни слуха, ни голоса – это как раз про меня.

Отмечая, как парень скривился, то поняла, что соседушка уже согласился. А то! Это еще не все мои таланты!

– Все. Я понял. Ворона ты, а не котенок.

– Отлично, что понял, а то ведь уши режет. В общем, пока не впитается ничего нельзя. И еще… – залезла в свою аптечку и достала аспирин, протягивая ему.

Парень покачал головой, давая понять, что на это не подписывался. Шикарно улыбнулась и схватилась пальцами за нос, сжимая, прекращая доступ кислорода. Как только парень открыл рот, вложила белую таблетку, а потом направилась за водой, вручая стакан ему в руки.

К моему удивлению, он взял. Правда, с каким убийственным взглядом пил, обещая расправу, что вот даже весело фыркнула.

Я птице во всей деревне в клювы закапывала лекарства из пипетки. Бабуленьки старые, уже ничего не видят, а в хозяйстве вечно кого-то нужно пролечить. Куда этому сопротивляться? Тут многолетний опыт срабатывает. Не открыл бы по-хорошему, пришлось бы принудительно.

– Все, довольна? – ледяным тоном поинтересовался парень.

– Вполне. А теперь живо в комнату. Я тебя укрою пледом и, наконец, уйду.

– У меня его нет.

– Плохо. Очень плохо, – сказала, двигаясь в комнату. Вдруг соврал?

Кстати, по поведению думала, что мажор, но ошиблась. Комната очень даже просто обставлена, а если точнее, то в ней ничего не было. Диван, журнальный стол и груша, которую прикрепили на специальный крюк в стене. Еще шкаф-купе темного цвета. И больше ничего. Все довольно обычное, как у всех простых людей.

И еще на одежду плевался…

Прошла к шкафу и, открыв дверцу, увидела одеяла. Схватила одно и показала на него.

– Я не больной, – возмутился Макар.

– Ага, но подбитый.

– Ты невыносимая! – с каким-то рычанием выдал. – Там на лестнице ты была другая…

– На себя посмотри! И тогда замерзла. И откуда мне знать, вдруг ты маньяк?!

– Уже так не считаешь? – как-то мягче поинтересовался.

– Не знаю, но свою полоумную красотку не прибил же, значит, все в порядке с нервами.

– Ладно уж, – буркнул парень и забрался на диван. – Что еще нужно?

Подошла и укрыла его одеялом.

– Отдыхай. Телевизор посмотри.

– У меня его нет.

Заметив на журнальном столике смартфон, схватила и кинула ему на колени.

– Тогда в телефоне втыкай. И не дай бог я услышу твои стуки.

– Может, ты специально все подстроила? – услышала я бурчание. Как раз поплелась на выход.

– Это у своей девушки спрашивай. Я случайно оказалась дома. У нас еще было запланировано мероприятие, но Лешу вызвали на работу.

– Она мне не девушка.

– Я вообще сомневаюсь, что с таким поганым характером она у тебя будет, – спокойным тоном произнесла, стараясь быть очень милой. Ему же спокойствие нужно. Так что пусть наслаждается моим чудесным поведением.

– Ты идеально подойдешь… – бросил мне в ответ с недовольством на лице.

– Все, я пошла, – сказала, не обращая внимания на его тупые шутки, и только собралась выйти, как услышала:

– А ты готовить умеешь?

Прищурилась, обдумывая слова. Что ему нужно? Не просто так спрашивает же.

– А ты с какой целью интересуешься?

– Ответить не судьба?

– Ответ будет зависеть от твоего признания.

– Раз уж нельзя готовить, то, может, ты бы приготовила что-нибудь погрызть.

– Обойдешься.

– А кота пожалела… – в укор мне поставил.

– Ты не кот, – буркнула и направилась к двери, считая, что он обойдется. Я ему не нянька.

Но стоило прийти домой, я сразу же направилась на кухню. Стала рыскать по полочкам, обдумывая, что приготовить из тех продуктов, что остались. Достала рис и овощи. Мясо нашла в холодильнике.

Решила приготовить плов и еще нажарить драников.

Алешка обрадуется, ну и как раз… голодающего накормлю.

Но это я из жалости. Если бы не его состояние, ни за что не кормила.

* * *

Через два часа я уже все приготовила и упаковала соседу в тарелочки. Решила сразу отдать, пока горячее. Можно было и не стараться, но пусть хотя бы сегодня руку не тревожит.

Я надеялась на его благоразумие.

Вышла и постучала в дверь. Звонок не работал, так как кнопки не было. Оказалось, никто и не закрылся.

Бесстрашный он, что ли?

Осторожно зашла и направилась в кухню. Все осталось в том же состоянии, когда выходила. Значит, парень не шастал по кухне. Покрутилась на месте, определяя, куда все поставить, чтобы хозяин увидел, и выгрузила на стол две тарелки: с пловом и с драниками.

Только собралась на выход, но вдруг остановилась. Показалось странным, что Макар не поднялся и не ворчал. Как-то даже неинтересно.

Прошла в гостиную и увидела, что парень спит.

Надо же! Выглядел довольно мило и неважно что телосложением шкафчик. Только вот чего дверь-то открыта?

Эх…

Решила оставить записку.

Увидела тетрадь на журнальном столике и открыла. Как оказалось, она с пометками на страницы учебного пособия трех авторов Самусева, Краюшкина, Дмитриенко: «Основы клинической морфологии зубов».

Боксер учится…

Как-то не вязалось в моей голове.

Отмечая блокнот, откуда парень рвал листочки для закладок, я взяла ручку и написала:

«Закрывать двери не учили?»

Посчитав, что выполнила свой гражданский долг, вышла из квартиры.

Не успела войти, как в дверь позвонили. Грешным делом подумала, что Макар, но вернулся Алексей. Весь такой счастливый, с пакетами в одной руке и букетом в другой. Три розочки кофейного цвета мелькали перед моим носом.

– О, а ты чего тут? – с удивлением спросил он, оглядываясь по сторонам. Даже интересно стало, кого он выглядывает?

– Я… – начала, не зная, что ответить. Про соседа не захотела говорить. – Тебя жду.

– Здорово! Ммм… как вкусно пахнет! А я принес свежие круассаны и пиццу. И еще… – тут парень подмигнул, – мороженое с соленой карамелью и грецким орехом.

В общем, нормально питаться Мартынов не хочет.

Может, маме его позвонить?

– А я приготовила плов.

– Ох, блин, но давай плова немного, а потом на пиццу перейдем. Прости, привык жить один, – говорил, скидывая пакеты с коробками на пол, которые я тут же перехватила.

– Ага, уже поняла, – весело заметила и тут же следом получила цветы.

– Это зачем?

– Это моей чудесной Катюшке просто так! Кстати, может, в тир сходим? Помнишь, как ты метко из лука и рогатки стреляла?

– Если ты про тот случай с разбитым окном… Я не хотела. Так получилось, – начала с улыбкой, вспоминая момент, когда довольные стреляли из окна, пока наши мамы на кухне пили чай с абрикосовым пирогом.

– Да. Но я взял вину на себя, и все пацаны во дворе называли меня Робин Гудом. Бабка еще такая противная была, ее ведь никто не любил, а тут я наказал ее за всех. Так что я не в обиде.

– То есть если в следующий раз что-нибудь сломаю или разобью, то тоже возьмешь вину на себя? – не удержалась от комментария.

– Возьму! – смело заявил, выпятив грудь. – Но сейчас время не такое, да и разбить пластиковые окна еще нужно умудриться. Хотя… ты сможешь, – говорил и снимал одежду, бросая ветровку на пол, за что незамедлительно получил от меня подзатылок. И, конечно, пальцем указала, чтобы убрал.

Еще бы плюнул здесь! А я, между прочим, пол успела помыть.

– Я теперь другая, – с самым честным видом заявила, начиная хихикать, когда он обиженно поднял свою ветровку, почесывая затылок.

– А не скажешь…

– Ладно уж, пошли ужинать, – сказала и втянула чудесный аромат роз. Мои первые цветы!

Через тридцать минут после ужина мы перешли в гостиную на диван. Решили пиццу лопать под фильм. Включили ужасы. Я особо не люблю, но Леша – ярый фанат, ничего другого не смотрит. Замечу, пицца уплеталась очень хорошо в самые волнующие моменты, когда я не смотрела, а только слушала эти хлюпающие или хрустящие звуки.

Резкий звонок в дверь прозвучал на самом интересном моменте спустя час. Даже обрадовалась. Алексей быстро сорвался с дивана и полетел к двери, а я поставила картину на паузу, чтобы он ничего не пропустил.

Отодвинула от себя коробку с пиццей и вдруг застыла на месте, услышав приглушенный голос соседа.

Даже шею вытянула, чтобы уж точно понять, что я права. Это он.

И зачем пришел?

Заставила себя сидеть на месте. Только бубнение эхом отдавалось, но толком понять ничего не могла.

И лишь когда Алексей зашел с пустыми тарелками в руках, поняла, что к чему. Закусила нижнюю губу, мечтая провалиться.

Вот черт! Пакетики нужно было использовать.

Обмороженное лицо Алексея передавало его гневные эмоции.

– Ты кормишь Глебова? – с возмущением начал он.

– Глебова? – с улыбкой уточнила, понимая, что это фамилия соседа.

– Ага, Макара. Он занес и велел передать, что вкусно и не откажется от добавки. Еще сказал, что он специально не закрыл для тебя.

«Подстава! И еще добавки посмел просить?! Да ни за что! Пусть голодает! Не мог завтра занести?!»

– Ммм… – только и смогла выдать.

– Я ему сказал, что обойдется! – резко выдал Мартынов, взглядом ожидая от меня согласия с его мнением.

– Сегодня он обжог руку… – тихо так начала, желая объяснить.

– Он у нас лучший студент, сам бы справился. Не маленький. Последний курс.

– Да?

– Угу. Так что зря ты беспокоилась.

– Не думала, что боксеры могут быть лучшими в учебе, – сказала быстрее, чем подумала. И почему меня это должно волновать? Зачем рассуждать?

– А что ему еще делать? Взял ипотеку, вот и крутится, по морде получает.

– Ипотеку? А родители?

– Не знаю. Глебов никогда о них не говорил. Можно было бы предположить, что он из детдома, но это не так. Сразу, когда поступил, явился на крутой тачке, всегда с баблом, но характер уже тогда оставлял желать лучшего. А на втором курсе что-то изменилось: машину сменил, хату по соседству взял, стал участвовать в боях, вечно побитым приходить. Думаю, в контрах с родаками. К тому же он единственный, кто учится в нашей группе бесплатно.

– Понятно.

– Так что брось его откармливать!

– Но мне действительно стало его жалко. Бывшая девушка облила его бензином на площадке.

Тут Леша как-то расслабился, оставил тарелки на комоде, и с разбега прыгнул на диван, хватая попкорн. Тоже притащил в пакете.

– Ага, и что дальше?

Усмехнулась, качая головой. Напоминал он мне местную сплетницу в нашей деревне, бабу Дусю. Это не женщина, а радар с информацией.

– Ну, и рука у него загорелась. Я помогла.

– Это все хорошо, но он сам виноват. Нельзя с девушками вести себя столь грубо. Но Глебов еще тот сухарь. Никаких эмоций, использует и выкидывает.

– А по разговору поняла, что она ушла к другому.

– Да как от такого сухаря не уйти? Конечно, ушла! – буркнул он.

– А она, случайно, не к тебе ушла?

Мартынов как-то побледнел и покачал головой.

– Ульянка ушла к богатому папику, а тот ее бросил через два месяца. Жена вернулась, вот и разгульная жизнь подошла к концу, – выдал Мартынов и вдруг задумчиво добавил: – У меня нет девушки. Ждал тебя.

Не успел сказать, как подсел ближе, шикарно подмигивая мне.

Ловелас еще тот!

– Ага, как же! Сказочник! Давай уже, включай фильм. Интересно же, съедят ее или нет.

– А ты чего больше хочешь?

– Больше всего… – задумалась и, схватив ведерко с мороженым, от которого отказалась еще десять минут назад, прижала к груди. – Вот это! А девушку пусть спасут. А то надоело уже механически жевать и пялиться в твою стену, как только кого-то едят.