Катя
Утро следующего дня
Может ли женщина после измены мужа и развода стать счастливой и начать новую жизнь?
Хороший вопрос.
Считаю, что все зависит от самой женщины. Можно ругаться на судьбу, рыдать, жалея себя за то, как с тобой обошлись, бесконечно пересматривать семейные фото и видео, думать, что жизнь на этом закончилась.
Или еще хуже: сидеть и ждать, когда изменщик одумается и придет обратно.
Некоторые прощают измену, знаю это не понаслышке.
Моя коллега развелась с мужем-изменщиком спустя одиннадцать лет брака, через год он решил вернуться в семью, и она приняла его.
Вот только они стали жить намного хуже, чем было до измены. При любой, даже малейшей ссоре обиженная жена припоминает мужу о его подлом поступке.
Живут как кошка с собакой.
А я уже наперед знаю, что меня ждет, если буду круглой дурой и прощу Илью: до конца жизни перед глазами будет стоять картина, как он целует пальцы любовницы и с вожделением смотрит на нее.
Этот фрагмент сфотографирован моими глазами во время просмотра видео и теперь на всю жизнь останется в моей памяти.
Ни о каком прощении даже речи быть не может. Даже если он на коленях ко мне приползет и будет клясться, что любит только меня и больше никогда не предаст – не прощу.
Да, мне больно сейчас.
Очень больно.
Потому что раны еще слишком свежи.
Но будет еще больнее, если я прямо сейчас не начну отстаивать свои права, превращусь в тряпку и снова начну заедать стресс.
Как вчера, например…
После того как Илья вышел из квартиры, я села за стол и, пока пыталась переварить все, что он мне наговорил по поводу моего переселения в старую квартиру, съела несколько шоколадных конфет.
Даже оглянуться не успела, как на столе появилась горстка фантиков…
В последнее время я дома не держу сладкого. Конфеты купила исключительно для чаепития с детьми, и стоило мне только посмотреть на них, как рот сразу набился слюной и во рту появился привкус молочного шоколада.
Ужас.
Я должна себя контролировать.
Наверное, могла бы и роллы съесть, но со вчерашнего дня у меня на них аллергия. Посмотрела на них, и в голове тут же всплыла картинка, как Илья кормил ими любовницу.
Сегодня у меня прием до часу дня, а затем еду к адвокату.
Илья пусть даже не надеется на то, что ему удастся так легко от меня отделаться.
Решил откупиться старой однушкой?
Какой наивный.
Пока жду следующего пациента, снова прокручиваю в голове вчерашние слова мужа.
– Кать, ты прекрасно знаешь, что эта квартира досталась мне по дарственной от родителей и на нее ты претендовать не можешь. Ремонт, мебель, техника – все это куплено на мои деньги, не мне тебе об этом рассказывать. Да, ты обустраивала ее, наводила уют, но давай по-честному: я много лет обеспечивал семью, помог Богдану купить квартиру, в будущем и Лере куплю жилье, и тебя я тоже не на улицу выставляю, а в квартиру, которую готов переписать на тебя.
Илья набрал полную грудь воздуха и устало добавил:
– На большее не рассчитывай. Сама знаешь, что я недавно вложил кучу денег в покупку новых складов, и сейчас не могу разбрасываться деньгами. Я готов отдать тебе квартиру на Горького. Это мое последнее слово.
– Насчет детей я согласна. Но мне странно слышать о том, что мне полагается старая квартира. Меня обеспечить нормальным жильем не желаешь? Или я уже отработанный материал, который можно взять и выбросить на помойку? А может, ты сам переберешься в старую однушку? Это же ты уходишь из семьи, а не я. Так вот и иди. Собирай вещи и уходи, в чем вопрос? Почему я должна куда-то переезжать? Я ничего в жизни не собиралась менять. Это у тебя изменились планы на будущее. Почему они должны как-то касаться меня? Скоро ко мне будут привозить внуков на ночевку, дети со своими семьями будут приезжать, и ты нам всем предлагаешь ютиться в старой маленькой квартирке? Это называется по-честному?
– Да, по-честному, – решительно качнул головой. – Мог бы вообще не отдавать тебе ту квартиру, но не могу оставить тебя без крыши над головой. И за половину твоей машины могу потребовать деньги, но не собираюсь этого делать.
– В таком случае я за половину твоей потребую, – парировала я. – Она как раз на пару миллионов дороже моей.
– Вот этого я и не хочу, Катя! – повысил он голос. – Не хочу всей этой войны за недвижимость. Нам нужно как-то мирно договориться, а не трепать друг другу нервы.
«Конечно ты хочешь договориться мирно, – проговорила про себя я. – Потому что боишься за бизнес. Ну уж нет, дорогой, без войны точно не получится. Даже не надейся. Потому что я пойду в суд и потребую все, что мне полагается по закону».
Этого ему говорить не стала. Кто знает, что ему взбредет в голову, и каким образом он захочет обезопасить свой бизнес.
Я молча сделаю свое дело.
И начну прямо сегодня.
Катя
Нам с адвокатом понадобилось несколько дней на то, чтобы собрать все документы и сформировать список имущества, которое подлежит разделу.
Заявления на развод и на раздел имущества поданы. Теперь жду, когда Илья получит повестку и…
Начнется война.
Чувствую, впереди меня ждет большая головомойка, но я к ней готова.
У меня уже выработался иммунитет к его претензиям.
На протяжении нескольких дней он пытается выдворить меня из квартиры, на что я ему отвечаю: «Я здесь прописана, и ты не имеешь права меня отсюда выселить».
– Кать, ты, видимо, забыла, что это квартира моя! – приехав ко мне, краснел он от злости.
А я со спокойным видом пожала плечами.
– Иди в суд, пиши на меня заявление, что я еще могу сказать.
На самом деле сказать я могла ему очень многое. Например о том, что собираюсь делить с ним абсолютно все нажитое в браке, включая его бизнес, и что мне наплевать на то, что я совершенно не вкладывалась в развитие его торговой сети.
Он сам никогда не просил меня принять участие в ведении бизнеса. Зато лицо своей модельки развесил по всему городу.
Родной дочери не предложил стать амбассадором. Про себя уже молчу. А любовнице – пожалуйста: и билборды, и реклама по телевизору, и на фасаде всех его магазинов красуется ее лицо.
Только вчера видела новый рекламный баннер, на котором она в одной руке держит пирожное, а второй рукой – сантиметровую ленту, которая обвивает ее тонкую талию. А ниже надпись: «Сладости без вреда для фигуры ждут вас в отделе низкокалорийных десертов».
Я пока делаю вид, что просто не хочу переезжать в старую однушку. О разделе имущества – ни слова. Пусть наивно надеется на то, что я до этого не додумаюсь. Но процесс уже запущен и его ничто не сможет остановить.
Разве что конец света.
Илья чуть ли не каждый день перечисляет мне все свои добрые деяния: как обеспечивал детей всем необходимым, как много работал все эти годы, как мне ни в чем не отказывал.
Тем самым пытается надавать на мою совесть.
Какой ответ он ждет от меня?
«Да, милый, я понимаю, как ты старался, как с нуля поднимал компанию, как заботился о том, чтобы наши дети ни в чем не нуждались. А сейчас у тебя появилась другая женщина, поэтому пойду-ка я в старую квартиру, а ты живи здесь – в просторной трешке, строй новую семью. Ты ведь этого так заслужил».
Примерно такие слова он и хочет услышать от меня.
Кажется, он забыл о том, что я на протяжении долгих лет вела хозяйство, растила детей, всегда и во всем поддерживала его, заботилась о нем, когда болел. Еще можно перечислять и перечислять о том, какой вклад я внесла в наш брак, но разве он придаст этому значение?
У него сейчас только одно на уме: чтобы я как можно скорее освободила квартиру, и он перевез сюда свою беременную любовницу.
Прости, дорогой, но за все годы, потраченные на тебя, за всю любовь и заботу, которую я тебе подарила, за то, что родила тебе прекрасных детей, однушки будет ничтожно мало.
Ладно бы расходились по какой-то другой причине, тогда можно было бы более лояльно отнестись к разделу имущества. Но он поступил со мной по-скотски: нашел мне замену и теперь хочет избавиться от меня как от ненужной вещицы.
Как он со мной, так и я с ним.
Буду претендовать на все нажитое в браке. А он пусть сходит с ума, бегает по судам, и… пусть каждой клеточкой тела прочувствует цену своей измены.
Катя
– Екатерина Андреевна, – заглядывает в кабинет администратор, – Кузнецовы позвонили, сказали, что сегодня не придут на прием.
– Спасибо! – киваю я и поворачиваюсь к монитору. – Так… Кузнецовы были на одиннадцать тридцать. Следующий пациент только в час.
У меня как раз появилось время на то, чтобы доехать до дома и взять рабочие документы, которые сегодня утром забыла в коридоре.
Минут через двадцать паркуюсь во дворе, вхожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице и слышу оглушительный хлопок двери.
– Катя! – доносится с первого этажа запыхавшийся голос Ильи. – Катерина, подожди!
Раздаются быстрые шаги, он догоняет меня между вторым и третьим этажами, хватает за руку и разворачивает к себе.
– Ты подала на раздел имущества?! – быстро дыша, пыхтит мне в лицо.
– Да, – отвечаю, равнодушно глядя в глаза, в которых вот-вот лопнут капилляры от напряжения.
– Совсем умом тронулась?! – багровея от ярости орет на весь подъезд. – Какого черта ты собралась делить мой бизнес? Ты не смеешь на него претендовать!
– По закону смею.
– Ты в него ни копейки не вложила! – крепче сжимает мое запястье. – Ты никакого отношения к нему не имеешь. Это я с нуля поднимал его. Я много лет развивал его и вкладывал кучу бабла! Благодаря ему содержал всю семью, а теперь ты вдруг решила оттяпать у меня половину?
– Да, – смело смотрю в его злющие глаза и вопросительно выгибаю бровь. – А ты думал, что я освобожу эту квартиру для твоей беременной любовницы и покорно перееду на Горького?
– Чего тебе еще не хватает? – с ненавистью глядя на меня, кривит лицо. – Я же…
– Да-да, – перебиваю его, – ты уже сто раз говорил о том, что много лет содержал нас с детьми и все такое. Но ты все время забываешь, как обошелся со мной после измены. Я себя не на помойке нашла, – доходчиво объясняю ему, – и никому не позволю так с собой обращаться. Решил уйти от меня? Иди. Но сделай это по-человечески. А если не хочешь по-человечески, значит будет по-моему.
Он достает из кармана пальто пиликающий телефон, раздраженно говорит звонящему, что будет через десять минут, а я в это время обхожу его и поднимаюсь дальше.
– Ладно, чего ты хочешь? – выкрикивает мне в спину.
– Все, что мне полагается по закону, – бросаю, не оборачиваясь.
– Тебе нужна другая квартира? Хорошо, будет тебе квартира. Нормальная, с мебелью, с ремонтом. Машина тоже тебе останется. Такой расклад тебя устраивает?
Я молча поднимаюсь на свой этаж.
– Катя! – снова повышает он голос. – Мне пора ехать. Ответь, устраивает или нет?
– Я уже все сказала, – устало отвечаю. – Все имущество, нажитое в браке, будем делить через суд.
– Да ты… – выкрикивает он и резко замолкает. Такое чувство, что хотел назвать меня грубым словом, но передумал. – Кать, сейчас мы оба на эмоциях. Давай поговорим обо всем завтра. Ты слышишь или нет? Завтра во сколько будешь дома?
Проигнорировав вопрос, заворачиваю на свой пятый этаж, достаю из сумки ключи, поднимаю взгляд и вздрагиваю от неожиданности.
Катя
– Ванечка? – удивленно смотрю на своего племянника и быстро поднимаюсь к нему. – Давно ждешь?
– Ка-катя, привет! – обнимает меня. – Я… я не-недавно п-пришел. Я тут сидел, тебя жд-ждал.
– Проходи, – открываю дверь и провожаю его в квартиру. – Раздевайся, мой руки и иди на кухню. А я пока чайник поставлю.
– Хо-хорошо, – кивает он и своей неуклюжей походкой быстро идет в ванную комнату.
По взгляду Вани понимаю, что он чем-то обеспокоен.
Надеюсь, у них с мамой все в порядке…
Ванечка – это мой родной племянник. Ему, как и моему Богдану, двадцать пять лет, но… они очень сильно отличаются друг от друга.
Ваня у нас особенный мальчик. Это стало понятно в первые годы его жизни.
Моя старшая сестра Алена воспитывала его до пяти лет, а потом сдалась… Оставила его с нашей матерью, сама уехала на север якобы на заработки и больше практически не появлялась в жизни родного сына.
Маме и Ване я всю жизнь помогаю. Перевожу им деньги, покупаю все необходимое, а когда ездим с семьей на море, то я всегда беру с нами Ванечку.
Он мне как родной сын, а я ему, как он говорит, стала второй мамой.
Всегда приходит без предупреждения и сидит то на улице, то на нашем этаже.
Я постоянно спрашиваю, почему не позвонил и не уточнил, есть ли у нас кто-нибудь дома? На что Ваня отвечает: «А я хотел сделать сюрприз».
Несколько лет назад я попросила Илью устроить Ваню работать на склад. Муж выполнил мою просьбу и после этого не раз говорил мне о том, что Ваней очень доволен начальник склада, и что он выполняет свою работу даже лучше других сотрудников.
Он у нас очень ответственный молодой человек. Пока не закончит дела, домой не уйдет.
Племянник проходит на кухню, садится за стол и начинает нервно дергать ногой.
– Вань, что случилось? Ты расстроен? – Ставлю перед ним чашку и вазу с оставшимися конфетами. – Расскажи мне, что тебя беспокоит?
– Ка-катя, – опускает он взгляд и, словно не решаясь о чем-то заговорить, быстро теребит пальцами край свитера. – Я… я слы-слышал, о чем вы г-говорили с Ильей.
Глядя на него, глубоко вздыхаю.
«Конечно он все слышал. И теперь из-за этого сильно переживает».
– Он из-изменил тебе, да? – смотрит на меня исподлобья.
Подхожу к нему и по-матерински приглаживаю его взъерошенные темные волосы.
– Ванюш, не бери в голову. С Ильей я сама решу вопросы. Ты мне лучше скажи, как мама, как работа? – треплю его по плечу и подмигиваю. – Я слышала, что у тебя появилась подружка. Расскажешь о ней?
– Ка-катя, а Илья наш-нашел другую, д-да? – не отступает он. – Он хо-хочет тебя отсюда в-выгнать?
– Давай-ка лучше чай пить, – подхожу к гарнитуру и открываю шкафчик. – Тебе черный или зеленый?
– Я с-слышал, что он из-изменил тебе.
– Вань! – строго смотрю на него. – Закрываем тему. Не переживай, у меня все в полном порядке. На улице я точно не останусь. Ты же слышал, что Илья мне купит квартиру, – успокаиваю его. – Хорошую. С ремонтом.
– За ч-что он так с тобой? Т-ты же любишь его.
Мне с трудом удается перевести тему, но на протяжении всей нашей оставшейся беседы я вижу, что он все равно никак не может отойти от услышанного в подъезде.
Продолжает быстро дергать ногой, иногда как будто даже не слышит моих вопросов.
О проекте
О подписке
Другие проекты