Глава вторая: По дороге в баню

Светлана

Козырева, хотя выскочила от матери в последний момент, моментально поймала машину. Названия улицы, где находилась баня, «француженка» забыла, зато точно помнила, что комплекс называется, как одна из русских сказок.

– «Колобок»? «Белоснежка и семь гномов»? «Теремок»? «Русалочка»? – почесав трехдневную щетину, космополитно-популярную не столь из-за экономии, сколько от лени, таксист напряг рацию для справки. Проржав над перспективой попариться девочкам у «трёх богатырей», диспетчер стала наугад называть все схожие или подходящие под смысл названия заведений. Очередное из них чиркнуло пассажирке по памяти. В салоне раздался шип, хрип, писк, хруст; это диспетчер объясняла водителю, как проехать в нужное место.

– Как вы это расшифровываете? – выдохнула Светлана, жалея мужчину.

Он гордо тронул машину с места в галоп:

– Привычка. А вообще шо тут непонятного? Нам на Крымскую. По Красных партизан в сторону института Микрохирургии глаза, потом у ботанического парка на кольце налево на третью линию до Славянской, там кладбище. Я вчера туда мужика подвозил; жена шла по рынку с морковкой, и – хана. Молодая ещё. Ну, не как вы, конечно, – таксист подмигнул в зеркало внутри салона, – но пятьдесят ведь тоже не возраст. Во жизь!

– Так нам на кладбище? – знакомые с детства названия только путали и пугали Козыреву. В Краснодаре она не была семь лет. Таксист заржал, широко открыв рот, упёрся пузом в руль и перешёл на «ты» без церемоний:

– А ты шо торопишься? Ты, красавица не боись, все там будем, рано или поздно. Где кладбище, не доехав, надо пересечь трамвайные пути, потом опять налево и ехать чётко вдоль рельсов. Потому как дорога там – дерьмо: одни ямы и ямищи, – машина ловко лавировала по улицам, переполненным легковушками и ГАЗелями, и перепоясанным троллейбусами: – Я там намедни чуть ось не оставил.

– А что ямы никак не объехать?

– Наверное, можно. Но токо зачем нам их объезжать: за третьей ямищей как раз и будет твоя баня. Ха-ха. Нетипичное заведеньице. Кубанцы туда мало ходят.

– Дорого?

– Строго. Там немец хозяин. Сама увидишь: ни одной бл. ди на входе нет.

«Да уж, показатель респектабельности!» – подумала Светлана.

От мата она скорчилась:

– А без ругани никак нельзя?

– Какой ругани? – таксист нахмурил лоб. Вырвавшееся слово было для его лексикона настолько повседневным, что притёрлось, как литературное.

– Неужели обозвать продажную женщину можно только матом? – Вместо того, чтобы натолкнуть таксиста на мысль, Светлана заставила его задуматься ещё глубже, отчего их машина чуть не столкнулась с маршруткой.

– Бля! – снова шарахнул шофёр, затем внезапно догадался и опять заржал: – Ну ты, красавица, дала! А как же их ещё иначе назвать: они – они и есть они…

– Ну, есть ещё такое слово как «проститутки» или «девочки лёгкого поведения».

Зайдясь хохотом, таксист забыл вдохнуть и побагровел:

– Проститутки – это у Интуриста. А девочки лёгкого поведения – в начальной школе. Нет уж, бля… – окончание вышло оторванным и приглушённым, – дь – она и есть, кто она есть. И по-другому никак не скажешь. Как говорится, из песни слов не перепутаешь.

Светлана затихла, втянув голову в плечи и сделавшись маленькой. Таксист замолчал, но через время снова нашёл её в зеркале:

– За услугу диспетчера придётся, дамочка, накинуть, – глаза его не улыбались.

– Довезите сначала, там разберёмся, – Светлана не умела торговаться, даже будучи русской барышней, а уж тем более разучилась делать это, став французской мадам. Деньги в кошельке нервировали: женщина давно уже привыкла платить банковской картой, на худой конец чеком, и платить строго по тарифу. Ломая голову, сколько нужно дать таксисту чаевых, чтобы не обидеть и не переплатить, Светлана набрала парижский номер подруги. Та недавно была в России. В намерениях звонившей было только справиться о сумме подачки, не прибегая к использованию русского языка, в результате же роуминг унёс за разговор в два раза дороже насоветованных чаевых.

Таксист, услышав иностранную речь, сразу заговорил о Таиланде, не допуская, видимо, что гостья может прибыть с другой стороны глобуса. А может просто потому, что только там и мечтал побывать. А может потому, что только про эту страну с ним и разговаривали пассажиры. Потом стал активно показывать однотипные достопримечательности улицы Красных партизан, делая акцент на доступности цен на все виды услуг. В итоге он так надоел своими рассказами, что пассажирка пожаловалась на головную боль. Вконец оскорблённый, таксист замолчал, буркнув напоследок, что париться с больной головой – выкинутые деньги. Уже подъезжая по адресу и обдав пешеходов грязной водой из той самой третьей ямищи, он заелозил в зеркале улыбкой служащего перед зарплатой:

– А в Таиланде бани есть?

– Понятия не имею, – машина остановилась. – Сколько?

– Скоко у вас?

Светлана протянула две бумажки по пятьсот рублей.

– Хватит! – весело цапнул мужичок обе, щедро оценив платёжные способности «иностранки».

Рита

…Ремизова неслась к остановке маршрутки, как лошадь, сбросившая на родео ковбоя – активно размахивая руками и скоро перебирая ногами. Дома она предупредила Вику и Машу о том, что восемнадцать и семнадцать – это опасный возраст, чтобы сидеть на сайтах до полуночи. Раньше мать не вернётся, и это совсем не плохо. В этом возрасте любовь родичей издалека – самый оптимальный вариант.

Рита перевесила ношу с одного плеча на другое. В баню она собиралась, как при срочной эвакуации: впихнула в спортивную сумищу первое, что попалось в шкафу, и теперь перебирала в уме, взяла ли сменное бельё. Можно, конечно, было обойтись и без него: к вечеру стало не жарко, под свитер даже поддувало. Но ходить с бельём всё же приятнее. Да и Карина не станет ворчать про эстетику. Для Карины бельё – культ. Она меняет его, даже не стирая. Вот кому никогда не понять, что стиральная машинка разорвала лифчик в мочало.

Заведующая кафедрой массажа окинула взглядом загруженную улицу Октябрьскую. «Где эта долбанная маршрутка?» Ехать можно было и на троллейбусе, но это мука и долго. На маршрутке – тоже долго, но мучаешься сидя. И речи служащих, радующихся вечерней пятнице, услышишь там реже. Машину Рита не водила: мать, работа и рынок лежали в шаговой доступности от квартиры. С детьми вопрос был тоже решён: младшей до школы быстрым шагом – не устать. Старшая моталась в Университет с двумя пересадками и уже сейчас училась вождению.

Такси подрулило. Женщина и сумка бухнулись на единственное свободное место. Усевшись рядом с потной толстухой, Рита уставилась в окно. Октябрьская изобиловала салонами свадебного платья. Ремизова представила старшую дочь в одном из них. Получилось красиво. Рита вздохнула; дочь не так давно рассталась с возлюбленным. Но помочь ей мать могла лишь советом. Впрочем, молодые редко слушают родителей. Рита прислушалась к своему сердцу. Оно давно уже стучало ровно. Укаченные пассажиры дремали.

Вдруг машина резко затормозила. Женский голос на улице истошно завопил: «Убили! Убили! На помощь! Врача!». Рита испуганно огляделась; маршрутка остановилась на подъезде к Сенному рынку. С двух сторон и на много метров вперёд весь транспорт стоял. Женский голос продолжал взывать. «Сиди и не рыпайся!» – приказала себе Ремизова, запирая своё сознание; совсем недавно она пересдала диплом об оказании первой помощи.

– О! Скорую сюда дождёшься нескоро, – прокомментировал ситуацию водитель.

– Откройте дверь, я побегу на помощь! – приказала Рита. Выволакивая сумку, она задела ею толстую соседку.

– Иди-иди, дорогая, – напутствовала казачка. Тронь её кто в какой другой раз, она непременно бы выцарапала глаза, а тут…

Разбивая толпу теми же заветными словами, Ремизова оказалась в её эпицентре довольно легко. То, что женщина увидела, заставило выронить сумку: на асфальте, прямо поперёк проезжей части, к ней были протянуты знакомые золотые кроссовки «Адидас». Ещё не видя лица лежащего, Рита похолодела:

– Малик-заде.

– Вы его знаете? – посмотрел на неё мужчина, стоящий у изголовья потерпевшего на корточках. Стройный, красивый, явно не пассажир, не водитель и не врач, он был похож на спасателя американских пляжей. Пусть не в шортах и с голым торсом, а в тенниске и джинсах, но с бицепсами, вырывающимися из-под манжеты. Рита гордо ответила:

– Я – первая помощь.

Ответ был невпопад.

– Какая, к е… матери, помощь? Парень – труп.

Молнией подумав про то, что всё-таки неплохо, что мат застрял у незнакомца на зубах, Рита глянула в лужу. Оттуда пахнуло приторной тёплой сладостью.

– Как это «труп»? – вместо бани Рите захотелось под ледяную воду. Земля поплыла у неё под ногами.

– Похоже, сведение счётов; кто-то выстрел ему в голову. Так что, шансов выжить, увы, никаких. – Выражение лица мужчины было явно не трагичным, а взгляд направлен на её расстегнувшийся жакет. Рита схватилась за пуговичку на уровне бюстгальтера.

– Он же – борец! – Локоть её правой руки словно обожгло теплом ладоней азербайджанца, побывавших там так недавно.

– В смысле?

– В спортивном. Должен был ехать на чемпионат Мира…

– Да? А по-моему, он был наркоторговец. Женщина, что с вами? Эй, народ, дайте кто-нибудь воды! Тоже мне – первая помощь! Саму теперь её тащить, как котёнка на спине. Женщина, вы меня слышите? – стал тормошить её красавчик. Рита почувствовала на своих щеках лёгкие похлопывания.

«Всё-таки он – ничего, – подумала она, уловив приятный парфюм, смешанный с хорошим табаком.

Карина

– Марк, что стоишь без толку: помоги мне застегнуть цепочку, – Абдалян посмотрела на мужа в отражение зеркала, приподняла копну волос и склонила шею набок.

Мужчина ткнулся голым пузом в поясницу жены и сладко зажмурился:

– Надо говорить цепочку. Может, не пойдёшь?

– Ещё как пойду, – Карина подставляла тело под поцелуи и думала о том, что хороший секс с мужем будет, даст бог, ещё не один раз, а вот хороший вечер с подругами – кто знает: Светки не было семь лет. – Моя мама говорила цепочку.

– И что? Моя тоже говорила «поклади» и «позвонят». – Муж упорно добивался цели.

– Боже! Как с тобой скучно: ты такой умный…

Марк выдохнул:

– Я же – еврей.

– А что же тогда не богатый? – фыркнула Карина, отталкивая мужа задом так, как притягивают. Руки мужчины пошли по бокам женщины:

– Зато щедрый.

– А ну да, границы твоей щедрости заканчиваются, в аккурат, на линии Красной, – проговорила Карина, блаженно щурясь отражению.

Видимо, разговор на тему заводился не впервой, ибо мужчина тут же потерял интерес к тому, чего добивался.

– Ну, извини, что не могу подарить помещение для вашей листовки на главной улице. – Он развернулся и собрался выйти из комнаты. Карина с усмешкой остановила, схватив за руку:

– Куда пошёл? А кто поможет мне вдеть в уши серьги?

– Вдеть – это не ко мне. Я привык вынимать. С биржи. Сразу и помногу.

– Ну, Марик, – теперь голос жены капризно загнусавил. Она раскрыла ладонь с украшениями. Марк взял серьги в руки.

– Зачем они тебе в бане? Не понимаю. Лишняя трата времени. И потерять можно.

– Потерять можно всё, – Карина с намёком посмотрела на отражение мужа и сделала театральную паузу. Мужчина вдел серьги одну за другой, едва прикоснулся губами к жениному затылку, молча вышел из комнаты.

Карина покрутилась перед зеркалом. Кроме украшений и волос ничего другого на ней не было. Одна из серёжек тихонько дзынькнула.

– Как такое не надеть? Ведь это – последняя коллекция от Мобусана. Светка его точно признает; зря, что ли, она трётся по Парижу со всякими боссами-барбосами? Да и девчонки ещё не видели. Пусть порадуются за меня, как настоящие подруги, – Карина перекинула мысль с боку на бок, перепроверив её на верность и примеривая к себе.

«И когда мне уже в жизни повезёт?» – думала Абдалян, спускаясь через время в лифте. Шикарное платье из шёлка со вставками тончайшей кожи, гарнитур из топазовых серёг и подвески, последняя модель босоножек от «Армани», сумка от «Дольче и Габана», дорогущий парфюм «Гермеса», свежеподаренная «Мазда» последней модели, заказанная в прошлом сезоне прямо на выставке в Женеве, и муж, биржевой брокер стоимостью в несколько миллионов, что вот уже пятнадцать минут ждал её во дворе, чтобы отвезти в « Три медведя», по мнению женщины к большому везению не относились. Карина недовольно захлопнула дверь автомобиля и кивнула. Машина плавно двинулась по внутреннему двору резиденции, но, едва за ней опустился шлагбаум, и им отсалютовал охранник, как Карина завизжала:

– Сто-о-о-й!!!

Марик, функционирующий на расслабоне, жёстко нажал на тормоз:

– Ты что? Больная?! Так орать!

Голова Карины сильно качнулась вперёд, обмахнув шикарным веником волос лобовое стекло:

– А ты что – нервный? Тогда заведи мне шофёра.

– Что случилась? – по раздутым ноздрям было ясно, что Марк зол или недалёк от того.

– Я забыла журналы для девчонок.

– Какие журналы?