Глава 6. Скоро сказка сказывается…

Дремучий лес обладал собственным разумом. Наполненный колдовством до краёв, он мог сделаться лабиринтом с меняющимися стенами, мог и вовсе создать ощущение, что выхода из него нет. Это его магия, древняя и почерневшая от времени, как старое серебро, породила путеводный камень на границе Велиграда – чары выплеснулись и разлились безо всякого контроля. Так Волк сказал. А ещё он заверил Яргу, что специально этот камень никто не создавал, такие вещи возникают сами по себе, как уродливый шрам на глубокой ране.

Дремучий лес для одних становился тюрьмой или местом погибели, а для других – родным домом, где всякий зловредный дух тебе рад-радёшенек.

Были тропы, по которым можно бродить всю жизнь, состариться, но так никогда и не пересечь лес с одного края до другого, а были и те, что за час или два приведут тебя куда задумаешь. Ярга уже ничему не удивлялась. По такой тропе она шла, когда впервые оказалась в чаще.

Серый Волк миновал чащобу до захода солнца. Вывез девушку из-под тенистых крон, где та потеряла счёт времени, и замер на опушке, чтобы она не испугалась внезапной смены природы вокруг.

Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось ржаное поле. Ещё зелёные колосья, увенчанные тонкими остевыми волосками, колыхались на ветру подобно бескрайнему живому морю. Ветер гулял по нему волнами, перебирал длинные стебли и гнул их к земле, чтобы спустя мгновение поднять снова.

Ярга зажмурилась на ярком солнце, как слепой котёнок. После сумрака Дремучего леса мир казался преувеличенно пёстрым, таким сочным и объёмным, что резало глаза.

– Притомилась? – хрипло спросил Волк.

– Нисколько, – отважно ответила она, но по её голосу зверь всё понял. Он повёл лопатками, разминаясь, и потрусил дальше.

– Мы пройдём ещё вёрст пять, – Серый Волк бросил короткий взгляд на медленно ползущее к горизонту солнце, – потом сделаем привал у ручья. Ты поешь то, что с собой взяла, поспишь до полуночи, а после я тебя разбужу – поедем дальше. Мне в ночи бежать сподручнее, да и вряд ли встретим кого на пути.

– Хорошо, – коротко согласилась девушка. А потом вдруг горько усмехнулась.

– Что? – нетерпеливо буркнул зверь.

– Не думала, что снова окажусь в Благоде столь скоро. – Ярга вздохнула. – Надеюсь, мы и вправду никого не повстречаем.

– Так ты не из Велиградского царства, а из Большой Благоды? – Кажется, Волк удивился.

– Угу. С благодского севера. Всю жизнь там прожила в услужении, пока не опостылело. Не то чтобы я трусливо сбежала, скорее, в открытую всё бросила.

Было бы что бросать.

– Тебя можно понять, – одобрительно произнёс зверь, – и не за что осудить, мне-то уж точно.

Они тем временем углубились в ржаное море. Волк разрезал его легко, как иная лодка волну, и Ярге понравилось наблюдать за тем, как колосья расступаются, мягко хлещут их по бокам и не полностью смыкаются позади, оставляя неровную просеку, которая вскорости обязательно исчезнет. И следов не останется, что они тут пробегали.

Они наискось пересекли поле и углубились в небольшую берёзовую рощицу, где отыскалась низинка, а в низинке – говорливый ручей с чистой студёной водой, от которой после первого же глотка свело зубы.

Ярга умылась и набрала в бурдюк свежей воды, а после Волк выбрал для привала место посуше и потише. Там он разрешил развести огонь и поужинать. Она не спорила, не потому, что всю жизнь привыкла подчиняться, а просто оттого, что Волк ещё ничем не обидел её и всяко знал своё дело, как любой колдовской зверь. Его забота пришлась весьма кстати.

На ужин у маленького костерка были хлеб, половинка луковицы и рыба, такая солёная, что снова пришлось пить. Но на сей раз Ярга воду подогрела на огне, чтоб не застудить горло.

От предложенных угощений Серый Волк насмешливо отказался, сказав, что плотно сыт ещё с обеда. Припоминать невинно убиенного коня девушка не стала.

– Волче, а расскажи мне про Жар-птицу, – попросила Ярга, с аппетитом уплетая нехитрый ужин. – Откуда взялась? Где живёт? Что нам от неё ждать и чего в пути бояться?

Серый Волк обошёл их нехитрый лагерь кругом. Потянул носом, чтобы убедиться, что поблизости никого, после чего сел с противоположной стороны от костра и заговорил:

– Тварь эта разумная, но человечьей речью не владеющая. Она довольно старая, ей уже больше ста лет, а то и все двести. До меня доходил слух, что родилась она в Белых Горах. Случилось там однажды сражение такое, что земля сотрясалась. Дрались кудесники, а что они не поделили – никому не ведомо. Колдовская молния ударила в одного из них, он сгорел заживо, только черепушка осталась. А из этой обугленной, дымящейся черепушки и вылупилась Жар-птица, как цыплёнок из яйца. – Волк усмехнулся. – Что глазки пучишь? Чародейские премудрости этот мир сотворили, они его и ломают, как им вздумается.

Ярга, пока слушала рассказ, даже жевать перестала. Ей сказок в детстве никто толком не рассказывал, а в отрочестве она каждую историю слушала с жадностью и по несколько раз. Наверное, поэтому рассказ Волка столь глубоко заинтересовал её.

– Что же произошло с Жар-птицей дальше? – Она нетерпеливо поёрзала на камне, на котором сидела.

Серый Волк лениво зевнул. Ярга заглянула в его распахнутую пасть сквозь взвившиеся к небесам языки пламени и невольно подумала, что её руку он мог бы при желании заглотить по локоть.

– А дальше птица улетела, – продолжал зверь. – Никто о ней ничего не слышал довольно долгое время, пока средь моего народа не прошёл слушок, что в Благоде у царя Афрона есть высокая башня, а в башне той на самом верху – сокровищница, полная дивных красот, и в этой сокровищнице царь в золочёной клетке держит дивную огненную птицу. Но правда ли это, никому не ведомо, потому что крепость у Афрона неприступная и от чародейства защищённая.

– Но…

– Не волнуйся, тебе я смогу помочь туда пробраться, – заверил Волк. – Там условие одно – не касаться клетки. И, ясное дело, не воровать ничего.

– Но…

– И выбраться с птицей я тебе тоже помогу. Завернёшь её в ту накидку, которой царь клетку сверху покрывает. Этой же накидкой клетку откроешь, если она заперта окажется.

– Да погоди ты! – не выдержала Ярга. – Тараторишь, как сорока, честное слово! Я про Жар-птицу думаю. Если она в клетке томится взаперти, как же могла к царю Демьяну в сад летать? Вдруг это не та Жар-птица?

В ответ Волк усмехнулся и сказал Ярге такое, отчего она чуть хлебом не поперхнулась. Но Серый взял с неё слово никогда никому не рассказывать об этом. Девушка послушно пообещала сохранить услышанное в секрете. После он велел отдыхать. Ярга проворчала что-то насчёт того, что ни за что не уснёт возле дикого зверя, который несколько часов назад съел её коня. А потом свернулась на одной половинке плаща поближе к огню, а другой – накрылась, не снимая неудобных доспехов, и… уснула.

* * *

Он занял пост на краю оврага, так, чтобы сохранить хороший обзор и на девицу, и на рощицу вокруг, принюхался да призадумался.

Она показалась ему необычайно чудной, эта диковатая сиротка, покорная и терпеливая, умеющая сносить всяческие трудности безропотно. Её не пугала ни дальняя дорога, ни кровожадный хищник. Она легко уснула в этой сырости, как человек, привыкший спать и стоя, ежели иного случая для краткого отдыха не представится. Вряд ли эта поездка за Жар-птицей была наибольшей из выпавших на её долю бед. Всяко она бы в чащобу к Велесу без надобности не сунулась, значит, припекло действительно. Недалёкая она, конечно, но уж точно не дура – Демьяна и Добромилу, считай, раскусила. Проведи она с ними больше времени, поняла бы их суть куда лучше.

И всё же она совершенно ничего не умела, ни меч в руке держать, ни передвигаться незаметно. Если всё выгорит в Благоде, то это мелочи, которые не стоят внимания. Ежели нет и путешествие их затянется, то придётся потратить время и обучить её некоторым азам.

Он ехидно усмехнулся, представив тощую Яргу неловко стреляющей из лука против солнца. Бедное дитя, учитель из него суровый и требовательный, никому не пожелаешь.

Лёгкий шелест отвлёк его от созерцания крепко спавшей девицы с золотой косищей. Волчьи уши напряглись, а морда тотчас повернулась на звук. Громадная сизая тварь мелькнула за деревьями и дала дёру ещё до того, как он успел её разглядеть, даже к лагерю не приблизилась. Значит, ветер отнёс его запах аккурат супостату под нос.

Что же, оно и к лучшему. Пусть девица поспит, незачем пугать её новой дракой.

* * *

Озеро Муть раскинулось в самом сердце царства Большая Благода, как громадное пресное море без конца и края. Каждое лето вода в нём была чище, чем слеза ребёнка, но осенью буйно зацветала голубоватыми водорослями, отчего поверхность переставала быть прозрачной, а цветом могла посоревноваться с лазурными небесами. Зимой же озеро сковывало льдом, таким же голубым, как и поднявшиеся к поверхности водоросли. Но на морозе почти все они погибали, и к тому времени, как весной начиналось половодье, мёртвые водоросли становились бурыми, а вода, которая неслась по разлившейся реке прямо в океан, напоминала грязь, муть. Отсюда и взялось чудно́е название.

На берегу озера Муть лежала стольная богатая Благода. Вечно воюющая с кочевниками, стремящаяся урвать кусочек от Единых княжеств, торгующая с северянами и бесконечно завидующая сокрытому от всех бед Велиграду Благода.

Здесь крепостные стены из терракотового камня рвались в вышину и щетинились чёрными башнями, а в самом центре разлитого, как клякса, города стояла крепость царя Афрона – большого почитателя высоченных башен и неприступных укреплений. Именно из его сокровищницы Ярга и должна была каким-то чудом выкрасть заветную Жар-птицу.

Всю дорогу до крепости Волк рассказывал ей, как именно она будет это делать. Девушка слушала внимательно, старалась запомнить каждое его слово, даже вслух повторяла, чтобы ничего не перепутать, но чем ближе они подъезжали, тем страшнее ей становилось. Ладони вспотели, и цепляться за шерсть было всё труднее, спина похолодела.

Они двигались вдоль берега озера. Яркие, похожие на осколки серебряных зеркал звёзды отражались и множились в маслянисто-чёрной поверхности воды. С лёгким плеском волны набегали на берег в камышах. Бодро квакали лягушки, им вторили сверчки, где-то неподалёку посвистывал сыч.

Ночь не была непроглядной, но Ярге, напротив, хотелось, чтобы сделалось темно, как в могиле, тогда бы её точно никто не заметил.

По берегу они добрались до городской стены. Нижние камни здесь покрывали рыхлые белые высолы. Фундамент утопал в моховых кочках и лопухах.

Ярга спешилась и, как велел Серый Волк, оставила оружие, плащ, сумку и сняла все звенящие части доспехов. Она осталась в сапогах, штанах и подпоясанной красным пояском нижней рубахе из мягкого выбеленного льна, по вороту и подолу которой были вышиты кумачовой нитью обережные знаки. Мужские, ведь рубаху Иван принёс от портного, который шил для дворцовой дружины.

Кожа тотчас пошла крупными мурашками от неуютного ощущения собственной наготы. В одной рубахе прежде Ярга оставалась разве что в бане. Сейчас за ней наблюдал лишь дикий зверь, но под его пристальным взглядом легче не становилось.

– Всё теперь? – шепнула она, скрестив на груди руки, чтобы прикрыться.

– Забирайся ко мне на спину и закрой глаза, – равнодушно вымолвил Волк.

– А это ещё зачем? – не поняла девушка.

– Чтобы любопытной Варваре на базаре нос не оторвали. – Он глухо засмеялся. – Я тебя через стену перенесу и дальше по крышам до царской крепости доставлю в целости. А там уж сама, как условились.

– Так, может, ты меня и внутрь отнесёшь? – с надеждой спросила Ярга, просто на всякий случай.

– Внутрь не смогу. – Серый Волк качнул головой. – Я уже сказал, что там от постороннего чародейства полным-полно защитного колдовства. Тебя, если одну схватят, за любопытную девицу примут, коль повезёт, а вдвоём мы столько шуму наделаем, что все мечи и стрелы наши. Я, конечно, и силён, и красив, но подставляться не хочу и тебе не советую судьбу испытывать. – Он вскинул голову и прислушался к чему-то. – Смена караула, поторопись, момент для воровского вторжения наиболее подходящий.

Девушка спрятала свои вещи поглубже в лопухи, а затем забралась на волчью спину, стиснула шкуру покрепче, легла грудью на холку зверя и зажмурилась.

– Я готова, Волче.

– Закрыла глаза?

– Закрыла.

– Тогда держись крепче, Ярушка.

– Не урони.

Он ничего не сказал, но Ярга почувствовала, как Серый Волк переступил с лапы на лапу, пятясь от стены. Примерялся к прыжку? Или какое-то колдовство призывал?

Зверь присел, прыгнул коротко и жёстко, будто спущенная с тетивы стрела, и вдруг пронзительный ветер засвистел в ушах, забрался сквозь тонкий лён рубахи, покусывая кожу.

Ярга не выдержала и открыла глаза в тот самый миг, когда громадный Волк мягко, будто иная кошка, опустился на все четыре лапы, очутившись на крыше ближайшего к стене здания внутри города. Старая черепица протестующе заскрипела и в одном месте съехала, и зверь прыгнул дальше с той же поразительной, мистической лёгкостью до того, как черепица начала проваливаться или осыпаться под его весом.

Под ними пронеслась улица, в опасной близости блеснул острый шпиль какого-то святилища. Ярга тихо пискнула. Волк мягко ступил на новую крышу.

– Вниз не смотри, – глухо велел он, а потом прыгнул дальше.

Крыши стремительно замелькали под его ногами одна за другой. Шелестела черепица, временами он вставал на самый конёк, а порой оказывался совсем близко к краю, так, что от страха всё внутри замирало. То и дело внизу проходили люди или проезжала телега, но никто не глядел вверх, к счастью. Ощущение, что их могут заметить в любую секунду, подстёгивало нарастающее беспокойство.

Девушка предпочла последовать совету и зажмуриться покрепче. Облегчение наступило лишь в миг, когда Волк в очередной раз опустился на все четыре лапы, но сделал это совершенно бесшумно. Тут Ярга и поняла, что они опять стоят на твёрдой земле.

Они и вправду миновали весь город благодаря колдовству Серого Волка. Вряд ли эти чары были такими уж праведными и честными, раз он служил самому Велесу, однако же всё сработало, и Ярга сползла с волчьей спины уже на территории царского жилища.

В ночи мало что можно разобрать, да ещё и столь близко, но она поняла сразу: Афрон – человек трусливый и вместе с тем предусмотрительный. Он построил крепость внутри крепости. Стены здесь чудились бесконечно высокими и неприступными, а красные башни Благоды громоздились на огромном многоярусном здании на разной высоте.