Глава 3

По рынку плыла длинноволосая девица в короткой кожаной курточке. Хлопала ресницами, выдувала пузыри жвачки, ненадолго задерживалась возле развалов.

– Что ищешь, красавица?

– Девушка, чем вам помочь?

– Да вы примерьте!

Наконец она остановилась возле пестро одетой продавщицы цыганского вида, сидевшей в окружении мехов.

– Я хочу шубку, – капризно сказала красавица, и продавщица вскочила:

– Какую тебе, слушай? Любую выбирай! До того все хорошие! Посмотри, какой мех, пощупай!

Наманикюренными пальчиками девица осторожно трогала мех, поджимала губки. Цыганка бесом вилась вокруг нее, поблескивала золотыми зубами:

– Скажи, что хочешь, – все подберем! Так оденем тебя – твой мужчина ахнет! Упадет и станет ноги целовать!

– Норку хочу, – решила девица. – Нет, рысь! Вот с таким воротником.

И она показала, с каким.

Продавщица проворно стащила шубу с вешалки, выбрала ту, где мелкие кусочки меха были сшиты кое-как: покупательница все равно ничего не смыслит в шубах, ей можно подсунуть любое барахло.

– Посмотри, какая красота! – залилась она соловьем, поднося шубу на вытянутых руках. – Твой размер, вижу, как влитая сядет! Повесь курточку сюда, надевай шубку!

Девица кивнула и вынула из кармана курточки пачку купюр, перетянутую резинкой. Постояла в нерешительности, будто не понимая, что ей делать с деньгами.

– Сумочку-то не взяла… – пробормотала она. – А, ладно!

И небрежно сунула пачку обратно в карман. Сняла куртку, повесила на вешалку в углу павильона.

– Давайте вашу шубку, – разрешила девушка. – Посмотрим, как сидит.

Она принялась вертеться перед зеркалом, не обращая внимания на то, что происходит за ее спиной.

Цыганка, не веря своей удаче, скользнула к вешалке и встала так, чтобы не попадать в поле зрения покупательницы. Рука с перстнями нырнула в ближний карман. Пальцы нащупали пачку купюр, и продавщица ловко вытащила ее, проделав все быстро и незаметно. Оставалось лишь сунуть деньги в складки юбки.

– Э, дамочка! Ты это чего?!.

Цыганка дернулась, но было поздно: ее руку, в которой было зажато украденное, перехватили мертвой хваткой. Непонятно откуда появившийся хмурый амбал крепко держал ее, а второй, помельче, снимал на любительскую камеру.

– Что, меня хотела обокрасть? – ахнула девица, забыв про шубу. – А-а-а! Воровка! Костя, она твои деньги забрала!

Цыганка извивалась змеей и шипела.

– Милицию надо вызвать, – веско проговорил мужчина, не отпуская ее. – Дело завести. Мы тебя, голубушку, закроем.

– Лет пять дадут, – подтвердил второй, с камерой. – Свидетели, улики… Вот, называется, сходили за шубкой, поснимали Диану. До чего ж нечестные люди кругом, – укоризненно обратился он к цыганке. – Все обмануть норовят. Кость, скажи мне телефон местного отделения…

– Давайте по-хорошему уладим, мальчики! – взмолилась продавщица. – Бес попутал, честное слово!

– Ты еще «честное пионерское» скажи!

– Вот те крест, все отдам!

– Конечно, отдашь, – усмехнулся амбал. – Куда ты денешься?

– Да нет, красивый, ты не понял: возьми откуп, в милицию не ходи.

Девица подошла ближе, нахмурила лобик:

– Твои деньги? Откупиться хочешь? И сколько дашь?

– Десять тысяч, – мигом ответила женщина.

– Пф! Славик, звони в отделение!

– Двадцать! Пятьдесят! Слышишь, пятьдесят тысяч отдам тебе!

Цыганка не хуже остальных продавцов на рынке знала, что местное отделение милиции существует на их деньги. С клиентом можно делать что угодно. Например, эту девицу, приди она с заявлением о краже, никто и слушать бы не стал. Повесила куртку с деньгами там, где люди ходят? Значит, сама раззява. Мало ли кто мог пройти и вытащить их из кармана! А продавщица ни при чем, не обязана она следить за чужим имуществом.

Так всегда и бывало. Однако сейчас женщине не удалось бы отвертеться, и она это понимала. Ее схватили с деньгами в руке, есть запись на камере, свидетели… Ох, нехорошо вышло, нехорошо…

– Пятьдесят тысяч, – твердо повторила она. – Больше нет.

– Черт с тобой, – смилостивился мужчина, отпуская ее. – Давай деньги. И побыстрее, пока я не передумал! Дианочка, ты согласна? – нежно обратился он к девице.

– Ну не знаю… Если только она сразу отдаст, и мы уйдем! Не хочу с ней рядом стоять!

Цыганка отсчитала пятьдесят тысяч, которые тут же исчезли в кармане амбала. Парень с камерой незаметно растворился в суматошной рыночной толпе. Девица сдернула куртку с вешалки и подхватила друга под локоть:

– Пошли отсюда! Здесь одно ворье!

Только через несколько минут ошеломленная произошедшим продавщица сообразила, что покупательница так и ушла в шубе. Она бросилась искать девицу, но парочка уже исчезла.

В машине с темными стеклами, стоящей в переулке неподалеку от рынка, девушка делила деньги.

– Саня, держи! – Она протянула сидевшему на заднем сиденье сложенные вдвое купюры. – Олежек, а это твое. Ну что, мальчики, сегодня еще работаем?

– Как скажешь, Ир! – Парень, игравший роль ее мускулистого приятеля, бросил взгляд назад. Там лежали две шубы из норки и одна из рысьего меха. – У нас еще каракуль остался неохваченным.

– И соболь, – поддакнул Саня.

Троица дружно рассмеялась. С утра они успели обработать четыре рынка и унести шубы с трех из них.

– Давайте ковать железо, пока горячо, – решила девушка, подумав. – Пообедаем – и на юг, там как раз сейчас две ярмарки. Только, мальчики, работать нужно чуть потише. Олежек, ты так возмущался, что народ мог сбежаться со всего рынка.

– Понял, учту. Извини, переиграл малость, увлекся.

В голосе парня прозвучало искреннее раскаяние. Иру они слушались беспрекословно, хотя каждый был намного старше. Но девочка уже не раз доказала, что умеет принимать верные решения, и именно она была старшей в их маленькой команде.

Олега Ирка нашла сама. Они жили в одном доме, Ира знала его с детства и почти не сомневалась, что он согласится на ее предложение. Она поставила условие: нужен второй исполнитель, и через пару дней Олег привел щуплого Саню.

Она научила обоих, что нужно делать. Но основная часть работы все равно оставалась на ней, и вовсе не потому, что она играла глупую неискушенную покупательницу. Главная сложность заключалась в поиске «своего» продавца, и с этим никто, кроме девушки, справиться не мог.

«Итак, запоминай, – учил ее Михаил Степанович. – Первый этап маленького дела всегда начинается с верного выбора. Ты должна определить человека, которого оставишь без денег. Того, кого мы называем лохом. Бывают природные лохи, которых кидают все и всегда, и это самый простой вариант. Но именно потому он годится только для дешевок. Есть те, кого провести сложнее, кто внимателен и подозрителен, – и вот с ними-то и можно играть».

Ирка старательно обдумывала все, что ей говорят, рисовала какие-то схемы. Взяла в библиотеке учебник по психологии, но Гройс заставил ее вернуть книжку, не читая:

– Это мусор. А то, что не мусор, тебе пока рано. Сначала заставляй работать собственные мозги, а затем уж читай книги. Наблюдай за людьми, представляй, что они чувствуют, о чем мечтают, кому симпатизируют, а кого не любят. Ты удивишься, когда увидишь, как много можно узнать, всего лишь открыв глаза. И особое внимание обращай на привычки. Можешь записывать свои наблюдения – систематизация еще никому не мешала.

Ирка следовала всем советам старика. Объектами ее внимания стали сначала одноклассники, потом учителя. Михаил Степанович несколько раз встречал ее после школы, они садились в первый подошедший автобус и ехали по маршруту. Наклонившись к девочке, Гройс негромко разговаривал с ней.

– Смотри – видишь, вошла женщина с сумками? Простое задание: скажи, что она станет делать спустя пять минут?

Ирка озадаченно приглядывалась к женщине. Толстая краснолицая тетка, две рыночные сумки оттягивают руки. В одной – картошка и мясо, в другой – перепачканная землей свекла и капуста.

– Борщ варить, – бормотала Ирка. – Михаил Степанович, я не знаю!

– А ты подумай. И не просто подумай, а представь себя на ее месте. Посмотри, как она одета, какая обувь у нее на ногах. Попробуй предположить, куда она едет. Работай, работай, не ленись!

Ирка очень старалась. Поджала губы, подражая женщине. Вообразила, что она пошла на рынок слишком поздно, хотя собиралась с утра, и мясо ей досталось не лучшее, и в очереди поругалась с какой-то старухой из тех, что в каждой бочке затычка. Ноги болят и опухают – вон как уродливо выпирают мизинцы. Машины нет, приходится на общественном транспорте, где ни одна сволочь не уступит места.

Женщина прищурилась, оглядывая сидящих. Повела носом, будто принюхиваясь. Девушка прищурилась вслед за ней, ощутила тяжесть двух сумок в руках, посмотрела на пассажиров, благополучно смотревших в окно, и неожиданно для самой себя сказала:

– Она хочет устроить скандал.

– Вот и я так думаю… – согласился Гройс, одобрительно кивнув. – Очень уж на взводе, еле сдерживается. Если к тому же…

При этих словах автобус резко затормозил, всех пассажиров качнуло вперед, а из сумки краснолицей тетки вывалилась и прокатилась по полу крупная шишковатая картофелина. Ирка проследила за ней взглядом.

– Посмотрите, какие девушки нынче пошли, – вдруг громко сказала тетка в никуда. – В наше-то время таких не воспитывали. Не было такого, чтобы человек стоял, а эдакая сопля сидела как принцесса!

У нее получилось – «прынцесса».

Ирка с Михаилом Степановичем переглянулись.

– Садитесь, мадам, садитесь! – учтиво предложил старик, вставая.

– Какая я тебе мадам! – оскорбленно взвизгнула тетка. – Ты смотри, с кем разговариваешь! В революцию вас не перестреляли, так вы теперь наши места занимаете, мадамкаете тут!

Ира покраснела и встала вслед за Гройсом. Люди вокруг оглядывались, кто-то покрутил пальцем у виска. А тетка, уже плюхнувшись на их место, продолжала выкрикивать что-то про революцию, и в этом словесном потоке оставалось все меньше от связной речи.

На ближайшей остановке Ирка и Михаил Степанович поспешно выскочили из автобуса.

– Видишь? – сказал старик. – Она хотела поскандалить, мы были правы. Ее так распирало, что даже когда ее желание исполнилось, то есть место все-таки уступили, она уже не смогла остановиться. Если бы внутри работал щипач, такая ситуация была бы для него натуральным подарком.

– А кто такой щипач?

– Карманник. Этому я тебя учить не буду, – покачал головой Михаил Степанович, опережая вертевшийся на языке у Ирки вопрос. – Во-первых, сам не умею. Во-вторых, тебе этим заниматься ни к чему.

– Почему?

– А ты согласна шарить по чужим карманам? – с интересом спросил старик.

Ирка подумала и отрицательно покачала головой.

– Ну вот, – с удовлетворением, как ей показалось, ответил Гройс. – Потому и не буду.

Идея с рынком пришла Ирке в голову, когда она отправилась покупать себе кроссовки. Старик (про себя она стала называть его дедом) прямо сказал, что одевать девочку он не будет.

– Харчи, так и быть, мои, но только поначалу. Не для того я тебя учу, чтобы ты на моей шее сидела.

К изумлению Ирки, на следующий день после ее появления он ушел из дома рано утром и вернулся с сумкой, набитой ее собственной одеждой. На осторожные Иркины расспросы отвечать не стал, лишь распорядился коротко: «Разбери шмотье, бардака в доме не устраивай».

Но вещей было немного, и ей пришлось задуматься о пополнении гардероба. Тут-то и встал вопрос о том, откуда брать деньги.

– Дам тебе взаймы, – согласился дед. – Вернешь через месяц. Не вернешь – отправишься домой.

На рынке экономная Ирка долго присматривалась к спортивным костюмам, решительно прошла мимо прелестных летних сарафанов и наконец остановилась, чтобы выбрать практичные кроссовки. Пара, которая ей приглянулась, стоила тысячу сто рублей.

Расплачиваясь, она отдала полторы тысячи и принялась ждать сдачу.

– Девушка, носите на здоровье, – мило улыбнувшись, сказала ей женщина за прилавком, протянув коробку.

Ирка потопталась немного, затем решила напомнить:

– Вы мне еще четыреста рублей должны.

– Откуда же четыреста? – невозмутимо спросила женщина. – Ты мне тысячу дала, я тебе сто рублей скидки сделала. Носи на здоровье!

Ирка пристально взглянула на ее довольное лицо и увидела всю сцену со стороны: плохо одетая замарашка с коробкой в руках мнется перед красивой толстой бабой. Та ни секунды не сомневалась в своей безнаказанности. Доказать, что она дала три купюры по пятьсот рублей, а не две, Ирка не могла.

Ее охватила бессильная злость. Жаловаться деду нельзя, кричать, что ее обжулили, – стыдно, да и глупо. Сообщать каждому входящему покупателю об обмане? Ирка представила это и поняла, что будет выглядеть жалко. Но уйти просто так было совершенно невозможно…

– Верните мне деньги за товар! – вдруг сказала она, ставя коробку на прилавок. – Я его не беру.

– С чего это? – удивилась женщина.

– Обувь мне мала. Вот чек.

– Ты только что примеряла! Все было впору!

– Нет, не было, – настаивала Ирка. – Было тесно! Я думала, разношу, но теперь понимаю, что не получится. Давайте деньги обратно.

– Да ради бога! – Поняв, что переубедить паршивку не удастся, женщина достала тысячу и презрительно бросила ее на коробку.

Ирка молниеносно цапнула деньги, подхватила коробку и бросилась бежать.

– Э-э-э-й! – заорали ей вслед. – Стой, воровка!

Но девочка была уже далеко.

Отдышавшись в первом же укромном дворе, она переобулась, выкинула старые сандалии и принялась размышлять. «Можно ли извлечь из ситуации пользу?» – вот чему учил ее Михаил Степанович. На первый взгляд, польза не извлекалась. «Разве что шестьсот рублей сэкономила в итоге», – подумала Ирка с невеселой усмешкой.

Но что-то крутилось у нее в мыслях, не отпускало. «Первый этап маленького дела всегда начинается с верного выбора». Лицо торговки, обманувшей Ирку, встало у девочки перед глазами…

«Верный выбор…» И вдруг она поняла, что это значит.

Жадность – вот тот крючок, на который можно подцепить человека. Жадность и готовность обмануть другого. В Иркиной голове, словно кусочки мозаики, складывался образ будущей жертвы: алчная, действующая быстро, не задумываясь (дед сказал бы умное слово «импульсивная»), трусливая… И обязательно – женщина.

План был готов.

Однако Ирке потребовалось больше полугода, чтобы воплотить его в жизнь.

– Ты, Ирка, чистый пластилин, – огорошил ее старик вскоре после происшествия с кроссовками.

Девочка стояла перед зеркалом и пыталась подкрасить ресницы остатками подсохшей туши.

– Почему это я пластилин? – обиделась она.

– Потому что лицо у тебя мягкое, пластичное, невыразительное. И нечего голову опускать, не понимаешь ты своего счастья. Сегодня поедем с тобой к одной редкой тетеньке, будем у нее учиться.

– А как же школа?

– А вот это, дорогая моя, и будет твоя школа. Школа имени Зои Семеновны.

Редкая тетенька оказалась привлекательной узколицей женщиной неопределенного возраста, похожей на лису. С Михаилом Степановичем они расцеловались как старые знакомые, на девочку Зоя Семеновна взглянула с любопытством.

– Смену растишь? – полушутливо поинтересовалась она у старика.

– Родственнице помогаю, – в тон ей отозвался Михаил Степанович. – Поработаешь с ней, Зоя?

– Конечно. Как обещала.

Ирку усадили перед ярко освещенным зеркалом, и обучение началось.

– Сначала я покажу, что можно сделать с твоим лицом, – сказала Зоя Семеновна, надевая очки и жестом фокусника отодвигая крышку столешницы, под которой оказались заполненные косметикой ящики. – А потом и начнем, помолясь.

Ирка не верила своим глазам. Сперва ее сделали взрослой, затем состарили, изменили форму губ, последовательно превратили в красавицу, дурнушку и копию всемирно известной актрисы, и наконец, смыли все, не оставив ни грамма косметики. Первый раз в жизни она поняла выражение «лицо как чистый лист».

– А я так смогу? – Девочка жадно рассматривала баночки, кисти, карандаши и разнообразные тюбики, лежащие перед ней. – Вот так, чтобы как Монро?

– Сможешь, если будешь хорошо учиться, – без улыбки ответила Зоя Семеновна. – Но когда ты научишься, тебе не захочется этим пользоваться.

Ирка недоверчиво посмотрела на женщину. Сума та сошла, что ли? Как это – не захочется пользоваться? Да она будет каждое утро рисовать на себе Анджелину Джоли! Монику Белуччи будет рисовать, чтобы в школе все умерли от зависти! Ей давно хотелось, чтобы Костя Лапин из одиннадцатого «В» обратил на нее внимание, и теперь, честное слово, она своего добьется!