Глава 2
Открытие Индии

«Для нашего счастья то, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека»

Шопенгауэр

Москва 2010 г. Изначально знания заложены во всяком человеке. Игра жизни в том, как их добыть, эти ископаемые души? Ведь инструкций нет. Поэтому заниматься рационализацией собственного «Я» приходится каждому самостоятельно. В процессе создания нового Аватара себя, всем приходится сталкиваться с массой сомнений. Это нормально. Единственное, с чем я так и не научилась справляться, так это с собственной лунозависимостью. Самые мощные полнолуния в моей жизни всегда влияли на ход событий. Биоэнергетика и астрология бессильны перед простой человеческой жизнью, т. к. её невозможно систематизировать. Погрешности во времени могут достигать временно́го отрезка от земного мига до космических лет.

В разные фазы луны моя чувствительность обостряется порой до физической боли. Эмоции доходят до наивысшей отметки. Обуздать свою болезненную эмоциональность становится невозможно. Делаюсь жёсткой, воинственной и решительной. Полнолуние вызывает у меня самые большие взлёты и падения. Возникает упорное желание достичь вершины, даже при ошибочном выборе этой вершины. Хочется добиваться и рисковать. Импульсы не поддаются коррекции. Наступает время реализации самых скрытых желаний и планов. Стабилизировать эмоциональный фон в такое время для меня невозможно. Как иначе объяснить чудеса и мои видения, сопровождающие полнолуния?

Как у Хорхе Луиса Борхеса, который стал моим любимым писателем, с момента как, его книги попали мне в руки, я уверовала в сеть расходящихся, сходящихся и параллельных троп. Иллюстрацией этих лабиринтов была моя собственная жизнь. Его персонажи, как и я, никогда не искали смысла жизни, никогда не забывали, что для человека вероятность найти своё оправдание или какой-то его искажённый вариант равна нулю. Они просто жили и наслаждались жизнью, они свободны от систем. Языки? Любой произнесённый слог на одном из языков означает могущественное имя Бога. Когда я прочла сюжет «Роза Парацельса», то стало понятно, что мои: общество, семья и окружение в России, сделали «из своей жизни какую-то отвратительную историю болезни, а из своих дарований – какие-то несчастья» Г. Гессе Глупо изменять мир, который создан не нами. Революции надо делать в собственной эволюции

Важен не тот день, когда ты появился на свет, а день, когда свет появился в тебе. Как только я формулировала для себя конкретную цель, задачу, тут же начинались чудеса. Находились средства, возможности и время для ее осуществления. Без сомнения, мы сами рисуем свою жизнь, и неважно, какой ты художник, важен цвет мыслей.

Прошлое вытекает из будущего. К моему первому визиту в Индию я уже успела отучиться один курс и бросить столичный технический ВУЗ МИИТ, затем получить два образования (среднее и высшее), режиссёрское и актёрское; выйти замуж и развестись; родить, воспитать и отправить в армию сына; поработать в разных театрах актрисой; уйти из театра в никуда. Позаниматься дизайном интерьеров и мягкой мебели. Испробовать свои силы в съёмочных группах в кино и таланты киноактрисы. Поиски не давали моим исканиям нужного эффекта. Всё чаще я закрывала глаза и концентрировалась на попытке унять дрожь от раздражающей окружающей меня действительности. Казалось бы, меня окружала обстановка квартиры с евроремонтом, имелась своя иномарка, интересная и хорошо оплачиваемая работа, живой и здоровый муж, сын, служащий в ВДВ, престижных войсках армии, счастливая предсказуемость благополучия в семье. Но это взгляд со стороны.

Мне стала всё чаще сниться далёкая страна из школьных воспоминаний, где фантазии не маскируются под реальных людей, а совершенно реальны, и я могу взаимодействовать с ними. Грёзы становились всё красочнее и заполнялись всё новыми деталями, пока я окончательно не уверовала в них и разрешила себе относиться к ним, как к самой реальности. Иллюзии моего песчаного берега моря, красочных экзотических деревьев, необычайных существ, метаморфозных персонажей – всё сливалось воедино и наслаждалось жизнью вместе со мной. Созерцания в мечтах превращались в желаемый волнующий мир и погружали в течение мыслей, оттачивающих мои намерения быть там, где они существовали. Мне нравилось их мистическое пленение. Там, в моей сказочной стране, летали птицы, свет был такой чистый, что он как будто резонировал со мной, звенел, подобно музыке, звучал бархатными низкочастотными мужскими голосами «ОМ».

А возвращаясь из грёз, я снова оказывалась в суетной Москве, на плоской земле. Здесь ничто не взлетало, а шумы быстро утомляли своей какофонией рёва машин от МК. Да, рычания самолётов, идущих на посадку перед моими окнами, скрипа металлических конструкций мусоровоза, людских голосов, визжащих детей и слякоти под тёмным низким серым небом. Уже зажмуривалась не от яркого блеска из моих грёз, а от однообразной той же реальности урбанистического техногенного мира роботов.

И я снова садилась за руль и ехала на работу, на киносъёмочную площадку притворяться живой. Лавины суеты заполняли очередной день, недели, месяцы. Заканчивался один проект, начинался новый, сняли один сериал, уже готовились к следующему. И у меня уже в процессе чтения сценария к горлу начинала подступать тошнота от, казалось бы, сытой, денежной и вполне благополучной творческой работы. Я голодала душей, креп мой подсознательный союз между мечтами и решительностью подняться вверх к чистоте света и не возвращаться.

Душа требовала перемен. Казалось бы, вполне благополучная безбедная жизнь, даже мама была довольна: у меня было «всё, как у людей»: жила в отдельной квартире в столице с мужем и сыном, работала на творческой работе, меняла автомобили, общалась с друзьями и посещала стандартный набор развлечений. Ездила отдыхать по миру в рамках пакетных или обзорных туров и экскурсионных маршрутов разных стран. Побывала в Европе, Африке, Азии. В некоторых странах не по разу. Мама не понимала, что за навязчивые призраки в голове её дочери вместо того, чтобы радоваться своему благополучию. Мною была уже словлена инфекция «томления духа».

Мне было так холодно, душно, тесно в стране, занимающей первое место в мире по территории. Осознание несовершенства окружающего меня мира не уживалось с моим подвижным разумом. Мне необходимо было убедиться во всём самой или опровергнуть опытным путём. В настоящем опыте оставалось только согласиться с Салтыковым-Щедриным «Если я усну и проснусь через сто лет, и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют…»

Но ведь существует и другой мир: мир книг, где всякая человеческая жизнь – личная книга каждого. «Число возможных книг не ограничено, как и число звёзд. Каждый новый наследник добавляет новую главу или правит страницу предшественника» Борхес. Спасение я находила в чтении, книги держали мой устойчивый интерес, где через слово я могла путешествовать во времени.

Любой герой собственной жизни выбирает из массы одну из тропок, отметая остальные, но есть люди-книги, как Цюй Пен, выбравший все разом. Просто он не верил, в отличие от Ньютона и Шопенгауэра, в единое, абсолютное время. Он верил в бесчисленность временных рядов, сеть расходящихся, сходящихся и параллельных времён. Я могла хвалиться не собственными книгами, а прочитанными, как Борхес. И я чувствовала себя его героиней, стремившейся к невозможному, пытаясь разгадать тайну бытия, вскрыть свой потенциал, создать себя лаконичной книгой. Книгой, где новизна возникает из комбинации слов, а не в новом сообщении. Ибо уже Платон знал: «Всякое знание не что иное, как воспоминание». И нет ничего нового под солнцем. Эклизиаст

Главное, я по-прежнему была готова отказаться от всего ради Любви, которую я никак не находила. Я уже готова была броситься в океан и принять облик русалочки ради мужчины, которого бы я любила, или стать птицей, и тогда единственно возможное направление стало бы вверх. Только во снах я была так возвышенна и так полна восторгом, что реальность на контрасте становилась всё невыносимей. Особенно, когда приходили холода – и что ещё ужаснее для меня – морозы. Путешествия учат больше, чем, что бы то ни было. Иногда один день, проведённый в других местах, даёт больше, чем десять лет жизни дома.

Закончился очередной проект кино, в котором я отработала не только как художник-декоратор, но и сыграла эпизодическую роль лаборантки судмедэкспертизы. Несмотря на успех картины и решение продюсеров продолжить наш сериал, моё решение всё поменять окрепло. У меня появились несколько месяцев безбедной свободы, и наступал мне ненавистный период холодов, появилась возможность сбежать от них. Уже в заключительные съёмочные смены и приготовления к «шапке» (это весёлая церемония завершения кинопроекта, сопровождающаяся выпивкой, закуской, танцами, спокойным общением коллег и обсуждением новых планов в нерабочей обстановке), моя решительность подкрепилась разговором с Люцией. Довольно странное и редкое имя этой девушки подтверждало её неординарность и соответствовало ей.

Она была особенной. Работала она с нами на проекте буфетчицей, так как ей всё равно было, кем поработать в кино. Ей просто хотелось познакомиться со съёмочным процессом, поучаствовать в этом:

– Знаешь, Алён, сейчас доработаем последнюю смену, и я снова хочу вернуться в Индию. Кино и съёмочный процесс я посмотрела, мне не понравилось.

– В. Индию? Это моя давняя мечта. Наступают холода, и здесь мне остаётся только опять болеть, – удивлённо и с интересом я вступила в разговор, потягивая горячий чай из пластикового одноразового стаканчика, протянутого мне Люцией.

– Мечты надо реализовывать. Так учил мой гуру, когда я жила шесть лет в Пуне, в ашраме Ошо. А индейцы говорили, что люди заболевают от несбывшихся мечт, – продолжала она улыбаясь.

Трудно описать мои эмоции после её простых двух фраз. Мы с ней отработали целый 16-ти серийный проект, днями и ночами она выдавала мне кино-корм в пластиковых коробочках, наливала чай и кофе, изучив мой вкус (сколько кубиков сахара лично мне класть), а я не замечала среди рабочей суеты в буфетчице такого интересного человека?!

Я ощутила в себе умирающую суетность и тут же погрузилась с интересом во внимание. Как мартышка, поедая конфеты, принялась расспрашивать её об Индии, и с каждым глотком менялся вкус чая. Поиски следов моих легендарных исканий себя все последние годы внезапно стали проявляться отпечатками моих ног на мокром песке берегов Аравийского моря, Бенгальского залива, в снегу гор Гималаев. Индия!? Ашрам? Ошо? Что это значит?

– Значения меняются в зависимости от страны и эпохи, – всё с тем же спокойствием и простой улыбкой говорила Люция. – Это как раньше считался путь через пустыню более безопасным, пока древние метеорологи не научились определять время муссонов, использовать ветер и плавать. Знания, которые раньше только ходили с караванами верблюдов, поплыли по заокеанским морям. Способы перемещения меняются, а риск есть в любом пути.

Далее для меня последовали открытия, равные запуску первого человека в космос. За короткое время разговора я перевоплощалась в разные образы: была религиозной паломницей, одинокой путешественницей, человеком-посланником Бога, проповедницей вероучения. Выписанные мной строки из книги автора Бхагават Шри Радшниша и гуру Люции, – Ошо, оказались одним и тем же человеком. Чтобы соразмерить колебания своего тела от получаемой информации – а меня прямо захватывало и наполняло её влияние – я непроизвольно в течение всего разговора сворачивала короткие конфетные фантики в узелки, не придавая этому значения. Я была увлечена её рассказами. А. Люция в конце разговора указала мне на узелковую магию.

– Чего? Какая магия? – воскликнула я.

– Узелковая магия – это форма магии с использованием особым образом завязанных узлов. Такое завязывание узелков, как у тебя сейчас под руками, это отображение твоих пока абстрактных идей, концепций и мыслей, которые скоро обретут конкретную физическую форму. Смотри, – и она подняла сплетённую мной змейку из фантиков, держа её между нами на уровне глаз.

– Что это значит, Люция? Я из таких фантиков в детстве наплетала целые шторы в дверной проём.

– Считается, что количество, форма и расположение узлов может влиять на эффективность конкретной цели. Мощность и интенсивность влияния может зависеть от материала. Эти бумажные фантики лишь обёртки к реализации задуманного, а я вижу, что ты уже в потоке.

На этих словах мне пришлось согласиться с моими коллегами киношниками, считающими Люцию более, чем странной девушкой. Однако менестрель Люция вдохнула в меня мелодии обновления и интереса к жизни. Подтолкнула к вектору нужного мне направления.

После разговора с Люцией в голове помчались образы городов и селений, выстроенных чередой грубых концентрических кругов и радиальных дорог, полноводных рек и мостов странных конструкций, при этом я ехала за рулём домой по известным дорогам города Москвы. На обочинах я замечала воркующих птиц и шипящих змей, яркие сари с контрастными узорами и лица с красными точками на лбу, разукрашенных слонов и каменных быков, конусные чалмы и разноцветные тюрбаны, пёстрые ковры и верблюжьи горбы. И при всём изобилии незнакомых мне образов наступала гармония, определялся мой путь. Люция стала катализатором давно запущенного во мне процесса.

В эту ночь я плохо спала. Мысли роились, как пчёлы на поле со сладким клевером. Образы прибывая, предпочитали оставаться спутанными. Лунный свет струился в комнату. Он бил мне в лицо и просачивался прямо внутрь моих видений. Как я могла забыть закрыть шторы? Подошла занавесить окно и обнаружила себя прозрачной в лунном свете, а, напротив, в отражении окна, я была с плотью, только поменявшаяся местами с призраком себя. И один мираж затенял другой. Замерев, я погрузилась в свой же сон, в мой другой мир, пытаясь, стать всё меньше и меньше, как Алиса, надеясь в конечном итоге совсем исчезнуть здесь и оказаться там. Закрыла глаза и на автопилоте забралась под одеяло, стараясь не спугнуть мираж.

Пробудившись, я уже, как будто выплыла из забытья, где было так хорошо, с полной уверенностью в планах действий. Только тонкий запах джунглей с богатым ароматом экзотических специй (кориандра, корицы, куркумы, гвоздики) не покидали меня, хотя я ещё не знала, как они пахнут, но появилась самосоздаваемая сила обоняния. Реальный мир исчез, как будто растворился, а красота момента ещё не забытого мира грёз, из которого не хотелось выходить, вынуждала затаить даже дыхание, чтобы не спугнуть её. Я обращалась в свою веру.

Всё скрылось, как только раздался телефонный звонок, который и вернул меня в реальность. Только сейчас мне повседневность бытия перестала казаться незначительной. Разговор по телефону, произносимые имена, события в разговоре стали вдруг пустым звуком. Люди вокруг стали говорить и двигаться с некоторым взаимным пренебрежением, охватило гнетущее молчание. Процесс умывания под краном с ледяной водой превратился в омовение.

Я бы предпочла запутаться в череде пробуждений и снов, воспринимать их не как две формы существования, не как две противоположности, а как состояния, постоянно перетекающие друг в друга. Создавая при этом непрерывную череду волшебных ощущений.

Засыпай с мечтой – просыпайся с целью. Ты никогда не сможешь сказать, куда идёшь, только лишь – куда надеешься прийти.

Оскар Уальд писал: «Знание – гибель. Нас чаруют сомнения. Туман делает вещи чудесными» А. Леонардо да Винчи специально окуривал пространство, создавая загадочные образы, в которых нет точных форм, и их надо домысливать. Сфумато. Я сделала себе интересное предложение, точнее вызвала себя на поединок с собой.

Леонардо да Винчи опередил не только науку, далеко обогнав своё время, но и само время. Живя в XVI веке, он уже говорил о «жизненном воздухе», а через 300 лет Лавуазье открыл кислород. Построил модель планера, а через 400 лет стала развиваться авиация. Сам Леонардо родился в крестьянской избе у юной и весёлой красавицы Катарины во Флоренции. Мать умирает, и он попадает незаконнорожденным сыном в дом своего отца, нотариуса Пьеро да Винчи. Его обучают чтению, письму, арифметике, латыни, музыке. Но лучше всего у него получается рисование и лепка. Уже в 20 лет его провозглашают мастером. Искусство для него всегда было наукой. Он прослеживал взаимосвязь живописи с анатомией, оптикой, физикой и математикой. Мир для него был гигантской лабораторией. Он черпал знания из грёз.

Вот и я кожей ощутила связь времён и миров, мой угол видения поменялся, освободилась от давно тянущих меня вниз привязанностей и погрузилась в свой радостный мир грёз. Раздражение сменилось благодарностью за окончание уже пройденного пути. Началась новая эра.

В высших учебных гуманитарных заведениях моей страны знания истории культур преподавались с античности. Мне же захотелось начать с индийских джунглей. С древнейших вед. По жизни все знаки указывали мне моё личное направление. Так во Франции художник Поль Гоген в поисках «первобытного рая» бежал из Европы на остров Таити. Путь к духовному обновлению жизни многие мыслители видели в возвращении к природе. Лев Толстой звал к «опрощению». Американские трансценденталисты Р. У. Эмерсон, Г. Торо, Т. Паркер связывали свои духовные искания с природой. Жан Жак Руссо противопоставлял природу обществу, конфликт «естественности» природного состояния с «неестественностью» культуры и цивилизации. А. Махатма Ганди сделал домашнюю прялку – символом спасения от «машинизма».

Пришла уверенность, что я найду свою Индию в себе, как только захочу. Я считывала знаки своего собственного параллельного мира, грёз и фантазий, принявших чёткую форму. Там меня ждал Абу, время наступило. Прочь напрасные страдания, напряжения, усталость.

Я иду к тебе, мой Ангел. Ты ждёшь меня, я не знаю, как ты выглядишь, но я чувствую тебя! В моём воображении это был мой Леонардо: античного телосложения, участник состязаний и турниров. Отличный пловец, шутник, рассказчик, оратор. Любезный кавалер, танцор, певец, мыслитель. Такие люди появляются на Земле не чаще, чем раз в тысячу лет. Так чего я жду, в своей короткой жизни? Так я не только поддерживала интригу, интерес к манящей неизвестности, но и, наконец, открыла эти астральные врата для себя. Начала писать свою книгу жизни. «ОМ»

Уходя из кино, я уходила от статичных повторяющихся кадров, несмотря на каждодневную суетность бытия. Передо мной, наконец, открывалась полная панорама. Мне перестала быть интересной аудитория окружающих, среди них я не находила больше никаких эмоций. Мне перехотелось «творить» для кого-то, пришло время творить себя.

Я устала от кошмарных снов реальности, где меня выталкивают на сцену, когда я не знаю что там делать, что говорить, не зная роли, а публика ждёт, полный зал народа, глазеет, и жаждет искусственных зрелищ. Когда основа всех религий, ведическая истина (от слов: ведать, поведать, разведать) заменена кино-кормом. Мне необходимо стало омыть свое сердце, а не разрывать грудь на глазах у толпы.

Что это? «Это сознательность и мудрость? Или же пустота и самолюбие?» А. Н. Оуэн Разницы нет. Мои глаза распахнуты, я созерцаю некие видения. Видения превратились в реальность: выхожу на трап самолёта с приятельницей Полиной в маленьком военном аэропорту Индии, Гоа – Даболиме. Полина, запыхавшись с первыми вздохами тропического воздуха, выглядит несчастной, а я, сделав первый шаг, несусь в водовороте восторга: «Я дома».

Я прилетела к искомой формуле: один плюс один равно один. Единение.

Жизнь не всегда дает вам то, что вы хотите. Но если вы присмотритесь внимательно, вы увидите, что она дает то, что нужно для роста. Главное правило реальности – не запутаться в своих иллюзиях.