Понедельник

– Трам-тарарам, Индия, твою мать! – проорал Бронич так громко, словно пытался по суперсрочной надобности связаться с далекой страной без помощи телефонной связи.

Алка Трошкина сделала большие глаза и заморгала, как автомобильчик фарами. Даже не зная азбуки Морзе, я с легкостью расшифровала ее сигнал, но не тронулась с места. Был еще маленький, но все же шанс, что обрамленный ругательствами призыв разозленного шефа адресован стране слонов и чая, а вовсе не мне. Бронич ведь знает, что я предпочитаю, чтобы меня называли Инной.

– Кузнецова! – рявкнул шеф, и Алка Трошкина малодушно зажмурилась.

Шансов не осталось.

– Ну, я пока еще Кузнецова, – неохотно откликнулась я, кстати подумав, что пора уже выйти замуж и сменить фамилию.

Небось на законную супругу полицейского майора – начальника криминалистического отдела ГУВД края – Бронич так орать не осмелится.

– Иди! – шепнула мне Трошкина и изобразила, как именно нужно идти: мелкими шажками, как гейша, свесив лапки перед грудью, как зайчик, и опустив голову, как раскаивающаяся грешница.

– Сама так иди! – тоже шепотом огрызнулась я, понимая, что столь убедительно, как у Трошкиной, раскаяние у меня не получится.

Я университетов культуры не кончала и актерско-режиссерским приемчикам не обучалась. Меня готовил к суровой трудовой жизни в рекламном агентстве филфак университета.

– Чего изволите, Михаил Брониславич? – привстав за столом, сухо осведомилась я в лучших традициях легкого салонного трепа.

Вообще-то я знала, почему он орет.

Знакомая девочка в службе продвижения ограбленного позавчера «Бетабанка» честно предупредила меня, что ее начальство попытается повесить всех дохлых собак на наше агентство «МБС». Мол, это мы уговорили дирекцию банка наглухо закрыть окна офиса рекламными щитами, в итоге создав благоприятные условия для воистину темных дел и тем самым сыграв на руку хитроумным преступниками.

– Зайди ко мне, Инночка! – позвал Бронич зловещим голосом дядюшки гиббона, призывающего: «Подойди к нам, Слоненок, мы дадим тебе тумаков!»

– Да говорите уже, пусть все слышат ваши несправедливые нападки! – не дрогнула я.

Трошкина схватилась за голову. Я жестами показала ей, что знаю, что делаю.

– Однажды я тебя все-таки уволю, Кузнецова! – сообщил шеф раздраженно, но не без уважения.

Трошкина неуверенно улыбнулась.

Однажды, ха! Да только за последний год Бронич увольнял меня трижды! И всякий раз снова нанимал с повышением заработной платы.

– Да ладно вам, Михаил Брониславич! – примирительно откликнулась я. – Вы же знаете, что я ни в чем не виновата! Концепция была согласована с заказчиком, а хитроумные грабители – это непредусмотренный форс-мажор. При чем тут мы?

– При том, что наша репутация гибнет! – с чувством ответил шеф.

– Она как-нибудь спасется, ей не привыкать, – заявила я, не веря, что Бронич дергается из-за гибнущей репутации агентства. – Вам ли не знать, что в нашем бизнесе даже дурная слава – это хорошая реклама. Через две недели почти все забудут, по какой причине агентство «МБС» упоминалось в новостях, но крепко запомнят, что оно было у всех на слуху.

– Да, но к тому времени «Бетабанк» успеет отдать свой новый заказик «Авроре»! – шеф стукнул кулаком по столу. – Ты же помнишь, у них был альтернативный проектик с лайтбоксами!

– Ах, вот в чем дело! – теперь я действительно все поняла.

«Бетабанк» демонтировал скомпрометированные щиты на окнах и теперь нуждается в новых рекламных конструкциях, а Бронич желает остричь эту жирную овечку повторно. Что ж, понятный резон. Только я тут при чем?

– А я-то тут при чем? – спросила я вслух.

Совсем не грубо, наоборот, задушевно-лирично спросила. Примерно как Катерина из «Грозы», которая озадачивала окружающую действительность другим небезынтересным, но тоже лишенным практического смысла вопросом: «И почему это люди не летают?»

– А ты тут при должности главного редактора! – не задержался с ответом Бронич. – И должна гнуть нашу стратегическую линию, как Жаботинский подковы!

– Кто такой Жаботинский, почему я не знаю? – заволновалась наша бухгалтерша Маша Антонова по прозвищу Мария Антуанетта.

Она у нас недавно работает и очень нервничает из-за того, что не вполне разобралась с клиентской базой.

– Потому что ты, Марья, темная девица! – подал голос из затемненной, как логово вампира, монтажки видеоинженер Андрюха, он же Энди, Эндрю, Андрон или Андрэ. – «Жаботинский» – реально классная группа. Могу дать послушать их новый диск.

– Металлисты небось? – фыркнула догадливая и не темная Трошкина. – Дум, дум! Ду-ду-дум! Дыннннц! Бу-у-умс!

Музыкантов-металлистов она изобразила не хуже, чем кающуюся грешницу. Бронич, встревоженный неуставными звуками, даже выглянул из кабинета:

– С ума посходили? Это что за кладбищенский оркестр? Не надо нас хоронить, мы еще повоюем! Ну-ка, Инночка…

– Я! – я расправила плечи.

– Йа, йа! Натюрлих! – развернул рефрен Эндрю, переформатировав Алкиных богатырей-металлистов в рокеров-готтов.

– Сумасшедший дом! – неодобрительно сказала Маша Антонова.

Говорю же – она недавно у нас, еще не привыкла.

– Деточки, у вас ровно десять минут, чтобы придумать, как мы заберем заказик «Бетабанка», – тяжелым, как гири, которыми жонглировал настоящий Жаботинский, голосом сказал шеф. – Потом я начну вас увольнять без выходного пособьица. Девять ноль восемь, времечко пошло!

Он демонстративно посмотрел на офисные часики – незатейливые, круглые, но с циферблатиком, разделенным на три сектора: «Инь», «Янь» и «Хрень», – после чего шумно затворился в своем кабинетике.

– Ду-дух, – по инерции договорила талантливая металлистка Трошкина и тоже посмотрела на часы.

В наступившей тишине минутная стрелка зловеще щелкнула и вошла в зону «Хрень».

И это была суровая правда, выраженная с подкупающей прямотой.

– Девять минут, тридцать секунд, – собираясь, быстро сказала я. – Думаем, люди, думаем! Как перебить заказ у «Авроры»?

– Соблазнить рекламного директора «Бетабанка», – предложил Эндрю.

– Он педик, – сказала Алка.

– Тогда беру свои слова назад, – ретировался Эндрю.

– Еще версии? – я побарабанила пальцами по столу.

– Привлечь клиента беспрецедентно низкой стоимостью работ, – посоветовала Мария Антуанетта.

– Я все слышу! – крикнул Бронич. – С ума сошли, работать бесплатно? Девять минуточек, живо думайте, а то всех уволю! Машеньку первой!

Бухгалтерша расстроилась, но утешать ее было некогда.

– Может, предложим банкирам что-то необыкновенное и удивительное? Рекламу на воздушных шарах или вроде того? – неуверенно помыслила Трошкина.

Она тоже помнила, что ничего необыкновенного и удивительного консервативные банкиры не хотели.

– А если предложить им откат? – опасливо косясь на кабинет шефа, шепнула бухгалтерша.

– Это не мой стиль, – отказалась я.

– Ну да, Инка, в твоем стиле был как раз вооруженный налет! – захохотал Эндрю.

– О! – сказала я и щелкнула пальцами.

– Что – о? – спросила Мария Антуанетта.

– Тихо! – пристально глядя на меня, Трошкина подняла руку. – Всем молчать! Не сбивайте Кузнецову с мысли!

Я благодарно кивнула подружке, которая знает меня лучше, чем кровная родня. В школе мы с Алкой сидели за одной партой, и уж она-то помнит, как выглядит в моем исполнении Гениальное Озарение.

Я загадочно улыбнулась, прищурилась и пару раз кивнула собственным мыслям.

– Так «О» или не «О»? – не дождавшись объяснений, нетерпеливо поинтересовался Эндрю.

– О, о, – ответила за меня Трошкина. – Еще какое «О»!

– Ого-го какое «О»! – подтвердила я. – Так, слушайте. Про налет на банк – это была толковая мысль.

– В смысле? Мы что, пойдем добывать заказ «Бетабанка» с пистолетами наголо? – струхнула Мария Антуанетта.

При этом трусишка все-таки сказала «мы», а не «вы», что характеризовало ее положительно. Глядишь, еще вольется в наш дружный коллектив!

– Наоборот, – успокоила я необстрелянного новобранца. – Мы преподнесем уже состоявшееся субботнее ограбление таким образом, что оно пойдет не во вред, а на пользу репутации «Бетабанка».

– А это возможно?! – искренне изумилась Мария Антуанетта.

Я усмехнулась.

– Мне интересно, – признался Эндрю.

– Мне тоже, – сказала Трошкина.

А в кабинете Бронича послышался длинный шорох – как будто чье-то упитанное тело в шерстяном костюме страстно притиснулось к шершавой двери.

– Вот и банкирам это станет интересно, я думаю! – высказалась я, повысив голос, чтобы немолодой шеф не перенапряг свои ушки. – А мы предложим им этот хитрый рекламный пассаж в качестве бонуса к основному заказу!

– Пакетное предложение, – сообразила бухгалтерша и потянулась к калькулятору. – Сейчас я посчитаю…

– Что думаете, Михаил Брониславич? – позвала я.

– Авантюра чистой воды! – ответил шеф, но от двери, судя по звуку, отклеился.

Я кивнула:

– Значит, идея хорошая.

– То есть через семь минут нас не уволят? – стуча по кнопкам, уточнила Мария Антуанетта.

– Инночка, зайди, обсудим детальки! – нормальным голосом позвал меня Бронич.

– Кузнецова, ты гений, – расплылась в улыбке Алка.

– Ты спасла наши шкуры. С нас французское шампанское! – сказал Эндрю.

– Позже. Если все получится, – я встала, коротко раскланялась и поспешила к шефу, на ходу прикидывая, достаточно ли хорошо я выгляжу для визита к банкирам.

Ясно было, что за моим Гениальным Озарением последует мой же Адски Напряженный Труд.

За выходные сюжет про ограбление банка Роза Курдынбабаева посмотрела в телевизионных новостях четыре раза: в пятнадцать, восемнадцать и двадцать один час в субботних выпусках и в полдень в воскресном. Самый последний просмотр подарил ей некоторое успокоение, потому что в дополненной версии сюжета появились кадры с той камеры наблюдения, которая запечатлела ее собственный тигриный прыжок на спину дяди в ботах.

Разумеется, расценено это физкультурное упражнение было совершенно неправильно. Никому и в голову не пришло, что Роза спасала свою мокрую шкуру от удара электротоком – видимо, физику она знала хуже всех. Зато диктор за кадром очень уважительно отозвался об «отчаянной попытке неизвестной девушки остановить грабителя». При этом он не попросил граждан телезрителей помочь полиции в поисках юной героини.

Стало быть, рассудила Роза, у полиции к ней вопросов нет. Уже хорошо. Нелегалке вовсе незачем встречаться с полицией, это не в ее интересах.

В ее интересах было выйти из издательства «Принц Пресс» чуть раньше или чуть позже. Пусть бы она даже застряла в лифте на время отключения электроэнергии, ничего страшного, посидела бы пять минут в темноте! Зато не оказалась бы в холле в разгар событий, из-за которых утрату понес не только «Бетабанк»!

– Подумаешь, банкомат у них свистнули! – ворчала Роза, яростно размешивая в миске тесто для шоколадных оладьев.

Растрепанные нервы лучше всего склеивать чем-нибудь липким, сладким – считала она. Идеальны были бы слегка размякшая шоколадка или подтаявшее мороженое, но перманентное безденежье не позволяло бедной Розе формировать запасы лакомств.

– У них там этих банкоматов – как грязи! А у меня была одна-единственная тетрадка, и той я лишилась! – сокрушалась она, выпекая оладушки.

Строго говоря, у Розы по-прежнему имелась одна тетрадка, только уже не та, которую ей вручила тетя-кактус из издательства.

Эта вторая тетрадь с виду очень походила на первую, но содержала головоломки покруче китайской хореографии с представителями русской фауны. Хотя и тут упоминались какие-то косые:

 
Вспыхнет могучее дерево белой страны,
В прах обращая несметные тысячи зайцев.
Втянется в красную петлю зубчатой стены
Белая снова, и целою будут казаться.
 

– Это не та тетрадь, – поняла наконец Роза, ожесточенно пролистав страницы и нигде не найдя уже знакомого ей пассажа про огородные пляски одинокого Волка и противостоящего ему заячьего семейства во главе с бедовой Мамой.

И она тут же вспомнила старикана, с которым столкнулась на выходе из лифта.

Возможно, это его тетрадка? Почерк аккуратный, но не школярский: буквы мелкие, угловатые, с извилистыми хвостиками. Очень похоже, что строчки выводила дрожащая рука немолодого человека.

Роза еще раз перелистала тетрадку, но имени автора четверостиший нигде не нашла. Это ее немного огорчило, но ничуть не обескуражило. Девушка включила компьютер, вошла в Интернет и забила в строку поиска четверостишие про могучее дерево и тысячи зайцев целиком.

Яндекс с Гуглом в один голос заявили, что знать не знают такого произведения.

– Новенькое, стало быть, авторский свежачок, – резонно заключила Роза и изменила запрос, сформулировав подобие краткой рецензии:

«Старый поэт сочинил странные четверостишия» – написала она и присвистнула, получив длинный список ссылок.

Старые поэты разных времен и народов, оказывается, сочинили очень много странных четверостиший!

Роза уточнила запрос, написав: «Старый краснодарский поэт сочинил странные четверостишия», и Гугл с Яндексом вычеркнули из списка Гумилева, Бродского, Хайама и других авторов, не замеченных в бумагомарании на территории Кубани. Среди оставшихся в безусловные лидеры вышел некто Лев Батюшкин, известный также под именем Новый Нострадамус.

Роза отыскала в сети его фотографию и с большой долей уверенности опознала старичка из банка. Некоторые сомнения у нее вызвала лишь прическа Л.А. Батюшкина – на фото его высокое чело осеняли крутые есенинские кудри, тогда как голову деда в банке укрывал плоский берет, напоминающий коровью лепешку, и не похоже было, что под ним хоронится хоть какая-нибудь волосяная поросль. Зато остальное сходилось: пожилой краснодарский поэт, сочинитель странных четверостиший, выдаваемых им за предсказания. Точно, он!

Роза сосредоточилась на Батюшкине и с помощью бесценных друзей Гугла и Яндекса довольно быстро узнала о Льве Антоновиче так много, что вполне могла бы претендовать на звание батюшкиноведа, хотя и не батюшкинолюба.