Мне сразу же расхотелось идти на ковер к Тигровне, но уклониться от рандеву никакой возможности не было. Поэтому я подкрепилась кофе с булочкой из закромов нашего офис-менеджера Василисы Петровны и мужественно переступила с белой полосы на черную.
Рубиконом, как и ожидалось, стал порог кабинета Тигровны.
– Скажи мне, Люся, у тебя совесть есть? – задушевно спросила Тигровна, сняв очки и помассировав веки.
– Тс-с-с, она спит, – ответила я шепотом, еще надеясь смягчить начальство незамысловатой шуткой.
– И это очень плохо, – не подобрела Тигровна. – Потому что в нашем дружном коллективе есть сотрудники, которые гораздо больше, чем ты, Люся, заслуживают такой награды, как бесплатная поездка в одну из стран Европы.
– Это вы про Молдавию-то? – фыркнула я. – Да она даже не полноправный член Евросоюза!
– Отказываешься от поездки? – быстро спросила Тигровна.
– А вот нетушки! – быстро ответила я.
Тигровна вздохнула и побарабанила пальцами по столу.
– Тогда перед отъездом тебе придется ударно поработать, потому что Антипов в знак протеста устроил забастовку.
– С голодовкой, я надеюсь? – оскалилась я, без труда осознав ситуацию. – Или даже с самосожжением?
Было совершенно ясно, что внезапная забастовка Вадика вызвана тем, что сладенький кусочек – заграничную командировку – отдали не ему.
– Насчет голодовки хорошая мысль, Василиса Петровна как раз жалуется на перерасход средств на кейтеринг, – задумалась Тигровна.
– Ты что творишь, негодяйка?! – резко очнулась моя совесть. – Оставишь весь офис без чая-кофе с печеньками!
– И сама без них останешься! – припугнул меня здравый смысл.
– Так что там нужно сделать вместо Вадика? – торопливо сворачивая неудобную тему, спросила я по существу.
– Записать по скайпу интервью с владельцем турагентства. Вот тебе его скайп-логин, интервью пойдет в следующий номер «Горящих туров», вопросы сама придумаешь. – Тигровна протянула мне бумажку.
Я потянулась, чтобы забрать ее, и удостоилась вопроса:
– Что с рукой?
– А что с ней? Ой!
Я и не заметила, что до крови ссадила костяшки на правой руке. И когда это меня угораздило?
– Когда драпала через продмаг, – подсказал здравый смысл. – Помнишь, тебя занесло, ты не вписалась в поворот на выходе, в отмашке задела дверь, а она там стальная.
– Это я в фитнес-клубе на пробное занятие по кикбоксингу неудачно сходила, – выдала я подходящую версию начальнице.
– В следующий раз перчатки надевай, боксерша! – хихикнула Тигровна.
Перевалив на меня задачу Вадика, она повеселела, тогда как мое настроение ухудшилось – говорю же, равновесие.
Вернувшись в редакторскую, я села рассматривать поврежденную руку, и это не осталось незамеченным.
– Лю-у-у-усь! Ты, что ли, с Тигровной подралась?! – шокировалась ведущая светской колонки Анжела. – А по какому поводу?
– Пыталась воспротивиться намерению начальства лишить нас кофе с печеньками, – соврала я.
По офису пронесся дружный стон, слегка размытый торопливым чавканьем. Грядущий дефицит печенек предсказуемо вызвал у коллег острый приступ аппетита. Только бастующий Антипов даже не шелохнулся, так и остался сидеть, скрестив руки на груди и глядя в потолок. Всем своим видом Вадик показывал, что бойкотирует трудовую деятельность во всех ее проявлениях, и я не стала сообщать ему о своей готовности заменить его на информационном поле боя. Пусть сидит и дуется, потом почувствует себя круглым дураком.
Я добросовестно, пусть и без вдохновения, накатала вопросы для интервью и списалась со спикером, договорившись о времени беседы.
Как следует сосредоточиться на работе мешали мысли об утреннем ЧП с ДТП. Немного повздыхав и потерзавшись, я подошла к редактору автомобильного журнала «Ключ на старт» Саше Веселкину и, потирая пораненные костяшки, поинтересовалась:
– Сань, скажи мне как специалист, дорого стоит поправить разбитую морду нового «БМВ»?
– Суворова! Ты че, собственноручно расквасила морду «бэхе»? – излишне громко восхитился Саня.
– Да как можно, что вы! – тут же влез незваным скучающий безработный Вадик. – Люся же у нас в «Баварии» живет и ни в коем случае не должна бить морды соплеменным автомобилям! Это ведь какая-то гражданская война получится!
– Слушай, Антипов! – психанула я. – Или ты сам заткнешься – или принудительно замолчишь в белую тряпочку типа саван, потому что еще одна такая шуточка – и будет Вадик капут!
Толстокожие и охочие до развлечений коллеги, предвидя зрелищный мордобой, оживленно загудели.
– Ставлю на Суворову! – объявил Веселкин. – В нее сам Левиафан уверовал, чего уж нам-то сомневаться.
– Это мы еще посмотрим, за кем будет победа! – вспылил Антипов, ракетой взлетая со стула.
– А наша Люся на кикбоксинг ходит! – донесся от двери голос Тигровны.
Боже, как стремительно распространяется ложная информация!
– Да пошла она… на свой кикбоксинг! – выругался Вадик и вымелся из редакторской, бесцеремонно потеснив в дверях начальницу.
– Уволю грубияна! – крикнула обиженная Тигровна ему вслед.
– Вот так-то, Суворова, первый раунд остался за тобой, – ободрил меня Саня.
– Дурдом, – вздохнула я и тоже повысила голос: – Марет Игоревна, я скайп-интервью буду дома записывать, у нас тут слишком шумно!
– Да пиши где хочешь, хоть в сортире, главное, чтобы завтра текст сдала! – донеслось из коридора.
– Хитрюга ты, Люся, – обиженно скривилась Анжела. – Я бы, может, тоже предпочла писать колонку, лежа в альфа-капсуле, а сижу тут, как приклеенная, с девяти до шести!
– Пардон, мадам, – неискренне извинилась я, спешно собирая вещички.
Пользуясь милостивым разрешением руководства, драпать из офиса нужно было незамедлительно, пока не прилетела какая-нибудь новая задача.
Наскоро попрощавшись с завистливыми коллегами, из коих ни один не пожелал мне ничего хорошего, я вымелась из редакции и поехала домой.
В свое время по настоянию Петрика, у которого совершенно бескомпромиссное чувство прекрасного, мы сняли квартиру в закрытом новом квартале, созданном по образу и подобию уютных и благоустроенных европейских городков. И хотя аренда «трешки» влетает нам в копеечку, мы об этом не жалеем, потому что, помимо собственно квадратных метров, имеем роскошные виды и достойный сервис. Достаточно сказать, что за окнами у нас с одной стороны озеро с лебедями, а с другой – классическая ратушная площадь с кафешками и магазинчиками. Так что я буквально у подъезда купила бутылочку красного итальянского вина и чудесную свежеиспеченную пиццу – все что нужно, чтобы отметить удачный день.
Про шляпу, павшую смертью храбрых, но глупых, я предпочла забыть. Тем более что уже к обеду распогодилось, потеплело, и стало ясно, что запоздавшая лентяйка весна у нас не задержится и удалится досрочно, с опережением графика уступив место лету.
Претензий к весне по этому поводу у меня не было: сама ведь ушла с работы раньше времени.
– О! У нас праздник? – совершенно правильно трактовал мое неурочное возвращение Петрик. – Ты наконец сбежала с рудников?
Мой добрый друг искренне считает работу в офисе подлым рабским уделом и давно уже подбивает меня перейти на фриланс.
– Нет, я просто взяла работу на дом, – ответила я, передавая Петрику бутылку и коробку, чтобы избавиться от пальто.
– Судя по тому, что кроме работы ты взяла на дом вино и пиццу, есть еще какой-то повод возрадоваться? – предположил проницательный Петрик уже с кухни.
– Чпок! – покидая бутылку, оптимистично поддакнула пробка.
– Да, повод есть! Мне совершенно случайно перепала заграничная командировка! – сообщила я, завернув в ванную, чтобы вымыть руки.
– Куда?
К моему выходу из санузла Петрик уже безупречно сервировал стол.
– В Кишинев.
– А это где?
Географию Петрик знает преимущественно в привязке к модным столицам, среди которых главный город Молдавии явно не числится.
– Это столица Молдавии, – объяснила я, присаживаясь к столу. – Теперь она называется Молдова.
– Молдова, Молдова, – Петрик задумался. – Это не оттуда ли Мария Биешу, признанная лучшей Чио-Чио-сан мира?
Петрик – знаток и ценитель оперы. Я – нет, поэтому ответить пришлось уклончиво:
– Вполне возможно.
Петрик тут же с готовностью что-то такое мне напел, но я свернула этот спонтанный концерт, напомнив исполнителю старую добрую истину: «Когда я ем, я глух и нем». Так что пообедали мы в тишине и спокойствии.
А вот потом я пережила стресс.
А могла бы и не пережить!
У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела на экране ноута в скайпе лицо спикера, заявленного на интервью.
Это был тот самый неправильный легионер, который схватил меня за руку на месте преступления, совершенного вообще-то не мной, а моей неразумной шляпой!
Я узнала его мгновенно и реагировала без задержки, стремительно нырнув под стол и таким образом уведя свою физиономию из-под камеры.
– Эй, девушка? Журналистка? Как вас там – Люся? – удивленно воззвал мой удаленный собеседник, увидев вместо ожидаемого девичьего лица размытый инверсионный след, какой возникает в атмосфере за стремительно движущимися летательными аппаратами.
На пути в подстольное пространство я запросто могла бы обогнать реактивный самолет.
Петрик, находившийся вне зоны видимости камеры и вдумчиво втиравший в кисти рук питательный крем (обычный его ритуал после мытья посуды), аккуратно закрыл флакон, поддернул домашние брючки, чтобы они не вытянулись на коленках, присел на корточки и вопросительно поморгал мне, беззвучно интересуясь причиной моего интригующего поведения.
Я лаконичными и выразительными жестами спецназовца объяснила ему, что мужик на экране не должен меня увидеть, но интервью у него нужно взять обязательно, а посему Петрику следует сей же миг занять мое место за компом и выступить в роли журналистки Люси.
Петрик просиял улыбкой, кокетливо поправил прическу и опустился на стул, приняв наиболее выигрышную позу полубоком.
Люся из него получилась так себе – субтильная и плоскогрудая. Очевидно, легионерское представление о Люсях от данного образа отличалось, потому что дяденька в скайпе неуверенно повторил:
– Люся?
– Да Люся, Люся, – с апломбом заверил его Петрик.
Это прозвучало в точности как в пятой серии мультика «Ну, погоди!», где Волк звонит, спрашивая: «Алло, это Заяц?», и получает нахальный ответ: «Да Заяц, Заяц!»
Я нервно хихикнула и, большей частью оставаясь в своем окопе под столом, вытянутой вверх рукой нащупала сбоку от ноутбука бумажку с приготовленными для интервью вопросами. С намеком постучала по ней пальцем – Петрик все понял и озвучил первый вопрос:
– Добрый день, извините, не расшифровала инициалы заранее, как ваше имя-отчество? Михаил Андреевич? Очень приятно! Давайте начнем наше интервью с небольшого экскурса в историю. Расскажите, пожалуйста, когда и почему вы решили сделать организацию путешествий своим бизнесом?
– Михаил Андреевич, значит, – повторил мой внутренний голос. – Имя у легионера ничего так, нормальное. Не Дормидонтус какой-нибудь.
– А много ли мы встречали Дормидонтусов? – справедливости ради вступилась за этих самых Дормидонтусов моя чувствительная совесть. – И видели ли от них хоть что-то плохое?
Я согласно кивнула.
До сих пор чемпионом по щедро явленному мне плохому был Сашка Карамазов, который неутомимо и разнообразно донимал меня с первого по третий класс. Второе место уверенно занимал Вадик Антипов, а на третье я поставила бы нашего редакционного вахтера дядю Борю, который уже раз десять не пускал меня в офис из-за того, что я забыла дома электронную карту-пропуск.
Если вдуматься, мужчины меня не особенно обижали.
– Это потому, что у них практически не было для этого возможностей, – резонно рассудил мой здравый смысл. – Трудно вредить кому-то на расстоянии, а ты ведь никого к себе не подпускаешь.
– Как будто кто-то рвется, – добавила моя справедливая и беспощадная совесть.
– А ну, заткнулись оба! – велела я.
Не люблю, когда меня критикуют.
Петрик, приняв мои неосторожные слова на свой счет, извинился перед не-Дормидонтусом, заглянул под стол и спросил:
– Что-то не так?
Я жестами показала: «Ой, прости, я идиотка, это было не тебе, продолжай, я не буду мешать!»
– Это была идиотка, – выпрямив спину, передал понятливый Петрик собеседнику. – То есть кошка моя. Ее так зовут – Идиотка.
– В честь кого назвали? – поинтересовался не-Дормидонтус, вероятно заподозрив, что в роду у странной Люси было немало людей, достойных подобной чести.
– В честь лучшей подруги, – не задержался с ответом мой лучший друг, и я злобно зашипела.
– Может, она там голодная, Идиотка ваша? – проявил сердобольность не-Дормидонтус.
– Да ничего подобного, она только что три куска пиццы сожрала! – возмутился Петрик.
Нелестное мнение не-Дормидонтуса об умственных способностях лже-Люси, которая кормит кошку пиццей, наверняка укрепилось.
Я боднула болтуна в колено.
– Но вернемся к нашим баранам! – опомнился Петрик, смекнув, что надо продолжать интервью.
– А у вас там не только кошка? У вас и бараны есть? – заинтересовался не-Дормидонтус.
– Бе-е-е! – молвила я только для того, чтобы скрыть истеричный смешок.
– А их как зовут?
– Их не зовут, они сами приходят и приносят с собой пиццу, вино и проблемы! – Петрик пихнул меня ногой, и я вынужденно вылезла из-под стола с другой стороны. – Михаил Андреевич, у меня всего пара вопросов осталась…
В слепой для камеры ноута зоне я с удовольствием распрямилась по весь рост и, послав Петрику воздушный поцелуй, на мягких кошачьих лапах удалилась в свою комнату.
Минут через пятнадцать друг принес мне ноутбук, и остаток дня я честно занималась работой: расшифровывала интервью и писала текст.
То есть вечер я провела с пользой, но безрадостно.
Радости начались утром.
Во-первых, бесценный Петрик приготовил на завтрак сырники с апельсиновым джемом.
Во-вторых, столбик термометра разом подскочил до плюс пятнадцати и обещал не прекращать расти и дальше, на радость всем добрым теплолюбивым людям.
В-третьих, я снова опоздала на работу (сырники доедала), но этого никто не заметил. Коллегам было решительно не до меня: приехал представитель пивоваренной компании, которой мы делали рекламу, и привез несколько ящиков бутилированной благодарности. Робкие возражения немногочисленных отщепенцев, не считающих пиво правильным утренним напитком, решительно отмел Саня Веселкин.
– Это шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты! Пиво же – демократичный напиток, а демократия – это свобода, а свобода – это право пить тогда, когда хочется! – логично рассудил он и ловко сдернул крышечку с бутылки о край стола.
Узрев надругательство над офисной мебелью, наш рачительный завхоз Путятин страдальчески взвыл, но кто-то из мудрых миротворцев сноровисто сунул ему в руку полуведерную керамическую кружку, спешно повышенную в статусе с бульонной до пивной, и густая пена погасила протест.
– Люсюсь, пивка? – заметив меня, вопросил Веселкин.
Я поморщилась.
Ненавижу, когда Саня меня так называет! Это его «Люсюсь» неприятно похоже на «лосось», особенно если говорить с полным ртом, как в данном случае.
– Найн, найн! Люсюсь наше пиво не будет, – тут же подал голос исполненный притворного сожаления вредный Антипов. – Ей небось настоящее баварское подавай, с соленым кренделем.
– Сам ты крендель, Вадик! – вызверилась я. – Не надоело еще? Хватит меня в немцы записывать, я потомственная казачка!
– О! Люсюсь, а ты шашку возьми и вразуми вражину Вадика по-нашему, по-казачьи! – встрепенулся Веселкин.
– Вразумляют вожжами, – проворчала я. – Шашка к традиционным инструментам педагогики не относится, это во-первых. А во-вторых, у меня нет шашки.
Кажется, убрать из голоса нотки сожаления не получилось.
– Да как же нет, когда есть?! – Свободной от пивной бутылки рукой Саня подцепил мой локоток и увлек меня в тихий угол, который мы называем «Приют спокойствия».
Наша просторная редакторская организована в модном, но психологически дискомфортном стиле «опен спейс». Почти все помещение насквозь просматривается и невооруженным глазом, и камерами наблюдения, и только один закуток у окна хранит желанную приватность: это аппендикс, образованный здоровенным стальным шкафом сейфового типа. Мы ласково называем шкаф Чурбан Железный и любовно украшаем сувенирными магнитиками, привезенными из командировок.
Помимо магнитиков, на сером боку Чурбана белеет наклейка с категорическим императивом: «В случае пожара выносить в первую очередь!», а на стене рядом висит бумажка, возлагающая ответственность за пожарную безопасность на Марет Игоревну. Поскольку Тигровна намного мельче и в разы легче Чурбана, я люблю повторять, что ни за что не пропущу такое зрелище, как пожар в нашем офисе. Может, даже сама как-нибудь подожгу родную редакцию. Очень уж хочется посмотреть, как ответственная руководительница потащит на себе стальной гроб для слоненка.
– Вот, видишь? Шашка! – Саня кивнул на распахнутый сейф, в недрах которого, помимо штатного неинтересного содержимого (деньги и документы надлежащим образом хранятся в бухгалтерии), сегодня интригующе блистало золото.
– Это не шашка. – Я осторожно взяла и повертела в руках колюще-режущее оружие с клинком сантиметров в тридцать. – Шашка кривая, а это какой-то кинжал…
– Варвары! – В закуток третьим лишним с трудом втиснулся толстяк Ерофеев – наш спец по историческим материалам. – Конечно же, это не шашка и даже не кинжал! Это знаменитый скифский меч-акинак! Видите? Форма сильно вытянутого треугольника, ромбическое сечение…
– А, это то самое золото скифов! – Я с интересом рассмотрела богатые ножны, передала акинак знатоку и ценителю и искательно заглянула в глубь сейфа. – А где же знаменитое ожерелье?
– А с ним девочки на балконе селфятся, там сейчас свет хороший, – ответил Саня.
– Так что же вы молчали?! – Я растолкала бесчувственных мужиков, торопясь на террасу.
У всех будет фото в легендарном ожерелье, а у меня – нет?! Это недопустимо!
Левиафан, у которого всюду есть влиятельные друзья, выпросил скифские сокровища у музея, чтобы принарядить ведущих нашей утренней телепрограммы Дашу и Диму. Они со дня на день ожидали в эфире ученого гостя с рассказом о судьбе крымской коллекции скифского золота, и режиссер утренней программы решил, что ведущим неплохо было бы экипироваться в соответствии с темой. У меня лично были сомнения, что Димочка, который одного лазоревого поля ягодка с моим другом и соседом Петриком, будет органично смотреться с боевым скифским акинаком. Хотя, может, это на него наденут ожерелье, а не на Дашку. Вот Дашка у нас бой-баба и с мечом будет выглядеть совсем как Родина-мать, только размера XS…
О проекте
О подписке