День второй

– Ва-ле-ни-ки! Ва-ле-ни-ки!

– Малыш! – Спросонья я не поняла, какой именно из иркиных однояйцевых ковбоев гарцует по моей кровати. – Побойся бога, ну, какие валенки в знойном августе?

– Ва-ле-ни-ки! Ва-ле-ни-ки!

– Нет у меня тут ни валенков, ни шуб, ни шапок, – я неохотно рассталась с подушкой. – Из согревающего в доме только коньяк, но его я тебе не дам, и не проси.

– Коняк? – Младой ковбой заинтересовался.

– Но-но! – сказала я строго.

Потом сообразила, что по-ковбойски это означает призыв к активным действиям, и поменяла фонему:

– Ни-ни! Пойдем-ка, я верну тебя мамочке.

Ведя гарцующего дитятю в поводу, я открыла замок, отодвинула засов, вышла в коридор и там обнаружила, что соседская дверь в отличие от моей открыта настежь.

Из дверного проема тянуло вкусным и открывался эффектный вид на Иркину попу в лосинах расцветки «крупный горох», живо напоминающую круп лошади эффектной масти «в яблоках». Усиливая сходство, над горохово-яблочной попой хвостом подрагивали ленты фартука.

Определенно ковбойская тема была сегодня в тренде.

– Проснулась? А мы вареники готовим! Садись завтракать! – Ирка призывно махнула мне шумовкой.

– Ва-ле-ни-ки!

– Ва-ре-ни-ки!

Детишки застучали ложками по столу.

– Ах, вареники! – Я поняла свою ошибку. – Прекрасно, я сейчас присоединюсь к вам, только умоюсь.

Я вернулась к себе, встала под душ, и вместе с его струями меня накрыло запоздалое понимание: а дверь-то моя всю ночь до утра была закрыта и даже заперта!

Как же ко мне попал Манюня? Не влетел же в окошко? Шестой этаж – это слишком высоко для прыжка без батута, а крыльев у Иркиных деток нет, они точно не ангелы!

– А был ли мальчик?

Я усомнилась в крепости своего рассудка.

Может, во сне я учуяла вкусный запах, и мое подсознание подтолкнуло меня к побудке, явив мне столь натуралистичное видение?

– Мне кажется, я слишком много работаю, – пожаловалась я Ирке, садясь за стол.

– Это так, но сегодня, к счастью, у тебя законный выходной, – напомнила подружка.

– Точно, сегодня же суббота! – Я обрадовалась. – Наконец-то! Ну, чем займемся?

– Напряжь! Напряжь! – зашумел ребенок.

– Не хочу я никого напрягать, – отмахнулась я. – Мне этой деятельности в будни хватает…

– Он сказал «на пляж», – Ирка легко перевела с сыновьего.

Она прекрасно понимает оба диалекта этого внутрисемейного языка.

Как почти настоящий местный житель, я знала о существовании поблизости моря – видела его, слышала, даже обоняла, но осязала нечасто. Упускать возможность позагарать не на бегу и намокнуть не от пота было бы грешно, и после завтрака мы дружно выступили в поход на пляж.

До него от порога нашей многоэтажки всего-то метров сто по прямой, но Максимовы всякий раз идут к морю, как в полярную экспедицию, волоча на себе кучу груза.

Три туристические пенки для организации комфортного лежбища, три полотенца, один надувной матрас и два детских круга, большой зонт, набор для песочницы, мяч, сумка с продуктами и разная мелочь, складированная оптом в трещащий по швам пакет, – средства для загара и от него же, салфетки бумажные и влажные, журналы и книжки, кошелек, мобильник и сухое исподнее для всех членов семьи…

Ясное дело, Ирка очень любит ходить на пляж вместе со мной, потому что у меня-то всего имущества при себе – один ключ от квартиры в кармане шортиков. Соответственно на меня можно перегрузить значительную часть фамильного добра потомственных хомяков Максимовых.

Но разворачивать бивуак я им не помогала. Пока запасливая подружка-хлопотунья осваивала побережье, выстилая его пенками встык, я уплыла подальше в море и с полчаса наслаждалась нерушимым покоем.

Потом приплыли водные велосипеды и гидроциклы, и я сдала им акваторию без борьбы. Один хороший долгий заплыв – моя утренняя норма, а лежать на пляже я не люблю.

Натянув на мокрый купальник шорты и майку, я сунула ноги в шлепки и пошла домой.

– Я позвоню тебе, когда мы начнем собираться назад! – крикнула Ирка мне в спину.

Я кивнула, понимая, что без дополнительной тягловой силы она с эвакуацией не справится.

Впрочем, до исхода Максимовых с пляжа было еще полдня – они всегда окапываются на берегу как минимум до обеда.

Я вернулась домой и в тишине и покое валялась на диване, читала и неторопливо ела фрукты, не боясь, что кто-нибудь подбежит и с разгону откусит половину персика.

Редкое удовольствие!

Я позвонила в Крым мужу и сыну, узнала последние новости: оказывается, в душевой летнего домика на участке у деда поселилась лягушка. Пришла и сидит себе, никем не тревожимая.

– Она совершенно нечеловеческой красоты! – восторженно молвил сын и прислал мне фотографию мускулистой квакши цвета хаки.

Она гордо восседала на распылителе душа с видом Чингисхана, взирающего на покоренные земли с вершины мира.

Я представила, каково это – стоять голышом под душем, каждый миг ожидая падения сверху жабы, и у меня появился веский повод порадоваться тому, что я не поехала в Крым.

Потом позвонила Ирка, и я снова выдвинулась к морю.

Там было жарко: и солнце пекло, и работа кипела. Юные труженики моря Масяня и Манюня, вооружившись пластмассовыми лопатками, энергично меняли ландшафт прибрежной зоны. Судя по яме, которую они уже успели выкопать, ребятки планировали вскоре посрамить трудовой подвиг строителей туннеля под Ла-Маншем.

Ирка, не мешая потомкам самовыражаться в землеройном творчестве, в позе лотоса восседала на пенке в компании посторонних детей. Эти были заметно постарше, чем ее собственные, и уже перешли к духовным практикам. Издалека было видно, что Ирка им что-то вдохновенно рассказывает, а дети внимательно слушают.

– Привет, – сказала я, подойдя к ним поближе. – Это что у нас за клуб по интересам?

– О! Знакомься, это Катя, Вася и Нюра, они юные любители фэнтези, вот, увидели у меня книжечку и попросили почитать. – Ирка последовательно кивнула на девочку, мальчика, на вторую девочку и, наконец, на томик в мягкой обложке с изображением на редкость фигуристого и сексапильного призрака на обложке. – А это Елена Логунова, дети, она известная писательница и как раз сейчас работает над новым романом в стиле фэнтези!

– А в привидениях вы разбираетесь? – спросил меня мальчик.

– Э-э-э…

Детки смотрели на меня с такой восторженной надеждой, что я не посмела признаться в своей некомпетентности.

– Конечно, Елена прекрасно разбирается в привидениях! – заверила новых приятелей Ирка. – Да ее среди ночи разбуди, спроси, чем отличается обыкновенный неупокоенный дух от злобного полтергейста, и она запросто выдаст четкую сравнительную характеристику!

Я незаметно пнула врунишку в бедро и поспешила добавить:

– Но все мои знания исключительно теоретические. Ну что, собираемся и идем домой? Я лапшу с курицей разогрела.

– Рапша, рапша!

– Кулица, кулица!

Строители подчерноморского туннеля восторженно загомонили, бросая работу.

Я собрала в мешок лопатки с ведерками, Ирка свернула пенки, упаковала полотенца и прочий скарб, впрягла каждого из пацанов, как в хомут, в персональный надувной круг, и мы всем обозом выдвинулись домой.

Вася, Катя и Нюра тоже ушли.

Очевидно, детишки и вправду оказались фанатами фэнтези – одолженную у Ирки книжку они листали на ходу.

– А говорят, что нынешняя молодежь читать не любит! Еще как любит! – порадовалась моя подружка.

Правильную молодежь мы увидели еще раз на фруктово-овощном рынке на подходе к дому. Презрев развалы спелых персиков, арбузов и дынь, дети покупали большую связку чеснока.

– Интересно, а у них дома на обед что будет? – мимоходом заинтересовалась Ирка.

Но ее собственные мелкие, услышав волшебное слово «обед», так ускорились, что нам тоже пришлось сменить размеренную поступь на деловитую рысцу.

Обедали мы с Максимовыми порознь, потому что традиционно не совпадали по температурным режимам.

Ирка и ее отпрыски отличаются морозоустойчивостью, а я, напротив, жаропрочностью. Особой потребности в кондиционере я не испытываю даже при сорокаградусной жаре, тогда как Ирка начинает страдальчески пыхтеть и пугающе задыхаться, едва столбик термометра подползает к отметке «+30». Поэтому она с утра до вечера врубает на полную мощность кондиционер, а окно открывает лишь под утро, когда на улице становится прохладнее.

Я только заглянула к соседям – и почувствовала, что коченею и покрываюсь инеем.

Зимняя сказка летом меня не прельщала, я не сторонник экспериментов с климатом, они вредны для физического и душевного здоровья: сначала тебе вынь да положь прохладу в августе, потом подавай подснежники в декабре – так и сходят люди с ума, зачем мне это надо?

Кроме того, кто где обедает, тот там и посуду моет, и одинокий перекус был мне на руку еще и в этом смысле.

А еще я надеялась на час-другой тишины, но это мое ожидание не оправдалось.

Максимовы меня не беспокоили, зато пришли в гости дети, с которыми мы познакомились на пляже.

Против ожиданий чесноком они вовсе не пахли. Вид у них, аккуратно причесанных и чисто умытых, был самый торжественный, глаза сияли верноподданическим восторгом, возглавляющий делегацию пацан держал в руках мою книжку – как таких прогонишь?

– Прошу.

Я с корнем вырвала из сердца мечту о послеобеденном сне и распахнула дверь для передовой молодежи.

– А мы к вам за автографом! – сообщил Васька и протянул мне пестрый томик моей собственной новой книжки.

– И где успели купить? – приятно удивилась я, чего скрывать, весьма польщенная.

– В ларьке «Роспечати» у бассейна последнюю взяли, – ответила одна из девчонок.

– Кому подписывать? – Я взяла приготовленную предусмотрительными гостями ручку. – Чего желать?

– Всем, – решил пацан. – И всего. Знаете, наши родители часто говорят о нас, что мы звезд с неба не хватаем, так вы пожелайте нам, пожалуйста, схватить звезду!

– Оригинально.

– И еще нарисуйте ее! – попросила Нюрка.

– Кого?

– Ну, звезду!

– Вы же умеете звезды рисовать? – включилась в беседу Катька. – Вы должны это уметь, ведь в Советском Союзе все дети постоянно рисовали пятиконечные звезды!

– И писали на заборах только «Миру – мир», – пробормотала я, вспомнив уже далекое прошлое.

В искусстве рисования коммунистических символов я давненько не упражнялась, но для юных поклонников своего писательского таланта расстаралась, и звезда у меня получилась красивая, большая – хоть на Спасскую башню ее вешай, предварительно раскрасив. Я бы и раскрасила, мне не жалко, но фломастеров дети не принесли, а своих у меня не было.

Мы еще немного поговорили о судьбах современной литературы и роли фэнтези в технологическом обществе, а потом я вручила младым фанатам по персику, и они удалились.

Меня вновь посетила соблазнительная мысль о тихом часе, но ее повторно спугнул стук в дверь.

Я открыла.

На пороге, зевая и жмурясь, покачивалась Ирка.

– Ты чего хотела? – спросила она без предисловия и ввалилась ко мне без приглашения.

– Спать, – сказала я честно и не без зависти, поскольку видела, что подружка чуток подрыхнуть определенно успела. – И не только хотела, но и по-прежнему хочу!

– А чего тогда бродила и скреблась?

Я подняла брови и поморгала.

– Это не ты? – правильно поняла мой скромный миманс подружка. – А кто тогда? Представь, мы спим, и вдруг я слышу зловещий тихий звяк металла о металл…

– Ты обчиталась фэнтези, и тебе приснился бой на мечах? – ехидно предположила я.

– На ключах! Что, я звон благородной гномьей стали от банального скрежета латунного ключа в замке не отличу? – Ирка нервно пробежалась по комнате и, оказавшись у холодильника, машинально открыла дверцу. – О, персики! Мытые? Я шьем-м-м-м-м?

Риторический вопрос, не получив ответа, превратился в сладострастное чавканье.

– Кто-то двери перепутал, наверное, – предположила я. – Они же тут все одинаковые и почему-то без номеров. Кто-то вышел из лифта не на том этаже, на автопилоте проследовал привычным маршрутом и в результате оказался у двери квартиры этажом или двумя ниже или выше нужной. Хорошо, что замки в дверях разные.

– Хорошо, если ты права, а я вот вижу и другой вариант. – Ирка порывисто запулила косточку от персика в открытое окно. – Нашу квартиру все лето раньше сдавали посуточно, кто-то из предыдущих жильцов мог с преступными целями сохранить или даже специально сделать дубликат ключа, чтобы потом потихоньку обворовывать добрых людей. Ты же знаешь, что такое этот Адлер – натуральный рассадник пороков, криминогенная обстановка здесь накаленная, как камни на пляже!

– Но ты же засунула в ручку двери швабру? – спросила я, не спеша волноваться.

Есть у моей подружки такая милая привычка – в чужих жилищах возводить у двери заградительные сооружения.

Не знаю, чего она уж так боится. В рукопашной схватке наша некрасовско-рубенсовская красавица даже спросонья с легкостью завалит трех богатырей оптом.

– Швабру – нет, но я подперла ручку стулом, – горделиво ответила Ирка. – Однако теперь я буду беспокоиться, что кто-то может проникнуть в квартиру в наше отсутствие. – Она немного подумала: – На самом деле кто-то мог решить, что нас как раз нет дома, потому что в квартире было тихо, мы спали.

Я тоже подумала и предложила решение:

– Значит, надо сделать так, чтобы даже в ваше отсутствие в квартире было громко.

– Может, радио включенное оставлять?

– Нет, радио – это неправдоподобно. Я дам свой диктофон, положим его вечером во время семейного ужина на стол, запишем полчаса-час этого традиционного бедлама, закольцуем запись и будем, уходя из дома, включать на вопроизведение, – решила я.

– Какие у тебя всегда высокотехнологичные решения! – искренне восхитилась подружка. – А ведь технарь у нас я, ты гуманитарий.

– А гуманитарии появились раньше, чем технари, – хмыкнула я. – Помнишь, как в Библии сказано? В начале было – что?

– Э-э-э… Не знаю… ТЗ?

– Безе! В начале было слово! И слово это было…

– Мама! – обрадованно подсказала Ирка.

Я посмотрела на нее с укоризной.

– А что? Всем известно, что мама – это первое слово каждого человека, – немного обиженно напомнила подружка.

– Мама! – эхом донеслось из коридора.

Дверная ручка задергалась, дверь скрипнула и поехала, пропуская пару одинаковых человечков.

– Вот, видишь? Явилось доказательство моей правоты! Даже два доказательства! – обрадовалась Ирка. – В начале было слово «мама».

– А потом? – поинтересовалась я, предусмотрительно отступая на заранее подготовленные позиции подальше от холодильника.

– Пордник!

– Полдник! – требовательно вскричали короеды, штурмуя вместилище вкусной и вредной еды.

– Сыл!

– Корбаса!

– Огулец!

– Мороко!

– Ирка, ты хоть следи, что они там едят, огурцы с молоком – это слишком многообещающее сочетание! – заволновалась я, сидя в кресле с поджатыми ногами.

На ближних подступах к еде Максимовым лучше под ноги не попадаться. Затопчут, как коврик.

– Так, и что дальше делать будем? – минут через десять бодро поинтересовалась Ирка, давая понять, что полдник закончен.

– Ну, если больше ничего не осталось…

Я к месту процитировала мультяшного Кролика, которого так же, как меня, беспощадно объедали лучшие друзья.

– Гурять!

– Голка!

Я подняла брови.

– Голодок!

– В смысле?! Ты еще не наелся?! – неприятно изумилась я.

– Голод тут ни при чем, мальчики ходят на прогулку в детский городок с горками, – хихикнула подружка. – Идем?

– Идите, – согласилась я.

– А ты?