– У-у какие мы злю-ючки… – Татьяна Сергеевна снисходительно осматривала Зойку в ее мешковатом, непонятно какой моды, костюме, домашних стоптанных тапочках. – Потому-то ты, милочка, и одна…
– Насколько я знаю, – задыхаясь от дерзости и злости, перебила ее Зойка, – ты тоже одна.
– Я не одна… – очень многозначительно, глядя прямо в Зойкины глаза, проговорила Татьяна Сергеевна и выпустила тонкой струйкой дым в живот Зойке.
– Я тоже не одна!
– Угу. С котенком.
Зойка от гнева не находила слов, – что бы такое сказать… этой… Но тут из аппаратной вдруг раздался треск и шуршание разорванной пленки, а через секунду – сигнальный звонок внизу. Зойка бросилась к проектору.
Черт бы побрал эту пленку! – присылают старье какое-то. Дрожащими руками Зойка обрезала рваные края, соединила скотчем концы, снова зарядила и пустила проектор. А когда выбежала в коридорчик – Татьяны Сергеевны уже не было. Зойка вихрем слетела с крутой лестницы, чуть не растеряв тапки, выбежала на улицу.
– Зоинька, куда ты? – крикнула ей вдогонку билетерша. – Сеанс ведь!
Зойка добежала до одного угла, шлепая войлоком тапок по талому снегу, – нигде никого, – вернулась, добежала до другого – никого.
– Пушок, Пушок! – громко позвала она.
Куда они его дели? Может, недалеко где бросили, пойти поискать? Может, сам прибежит?
– Пушок!