Февраль

1 февраля, четверг

В половине восьмого утра случился Нечеловеческий Ужас и Самый Настоящий Кошмар. Я спала (что же мне ещё делать в такое время?), и вдруг у меня в ухе заиграла «Маленькая ночная серенада». Померещилось, что я в Филармонии и уже пора аплодировать, но проснулась и поняла, что это звонит мобильный. Господи, где же он? Телефон нашёлся под подушкой. Интересно, от кого я его там спрятала?

Еле выдрала себя из сна, с трудом нашла телефон – и ради чего все это?!

– Я жена Романа.

Ещё окончательно не проснувшись, я поняла, что происходит что-то страшное.

– Я знаю, вы любовница Романа. Встретимся сегодня в шесть вечера? Где?

– В «Кофесоле», – машинально ответила я и тут же закричала: – Нет, не в «Кофесоле», не в «Кофесоле», вообще нигде!

(Ведя важные переговоры необходимо расслабиться, посчитать до десяти, подышать, всесторонне обдумать ситуацию и свой ответ.)

Но она уже отключилась… Зачем я договорилась с ней встретиться, зачем, зачем?!..

Про «Кофесол» я сказала машинально, потому что этот «Кофесол» (очень демократичная, не пафосная и не манерная кофейня) находится в соседнем со мной доме и полностью изменила мою жизнь.

Если человек живёт на углу Невского и Владимирского, то ему несколько раз в день кто-нибудь звонит и говорит: «Я на Невском, забегу к тебе выпить кофе». Особенно этим отличаются Анька, Машка, Татьяна, Катька и Наташка – зайдут на минутку выпить кофе, а смотришь, уже и пообедали, и поужинали, и вместе со мной собираются ложиться спать. Теперь я встречаюсь с ними в «Кофесоле» – очень удобно, потому что всегда можно тактично и не обидно уйти, и никто не зависнет у меня дома на целый день.

Я поняла, что произошло. Тёща не выдержала и обо всем рассказала жене Романа. Мне казалось, она увлеклась психологией, и мы с ней обо всем договорились – я не выхожу замуж за Романа, а она, следуя моим советам, старается улучшить семейную жизнь Романа. Почему она это сделала? Почему люди так злы ко мне и невосприимчивы к науке?

Я – загнанный олень (чуть не расплакалась, когда это поняла). Меня гонят все – мальчишка на Дворцовой, декан, жена Романа. Невыносимо жалко себя – бедного, Очень Одинокого Оленя… Теперь, когда судьба поймала меня в капкан неприятностей, мне остаётся только лежать под одеялом и надеяться, что когда-нибудь и для меня настанут лучшие времена. …Или не стоит грустить? Надо отдать справедливость, в моей жизни есть и хорошее – много верных друзей (мама, Мура, Женька, Алёна, Ольга, Ирка-хомяк, Лариса)… и много-много студентов. Для них я вовсе не «любовница Романа», а уважаемый кандидат наук. Думала, что не сомкну глаз на мокрой от слез подушке, но заснула и проспала до десяти – от горя и потому, что мне сегодня к двенадцати.

Проснувшись, немедленно посоветовалась с девочками, сообщать ли Роману о назначенной на шесть часов неприятности.

Женька сказала, что я должна смело смотреть в лицо неприятностям и ни в коем случае не приходить на встречу с женой.

Алёна предложила взять напрокат её сумочку от Гуччи, чтобы я чувствовала себя уверенно, а сама Алёна на всякий случай сядет за соседним столиком.

Ольга сказала, что торопится на «Ленфильм» брать интервью у одной молодой актрисы, которая играет в «Ментах», и посоветуется с ней – актриса должна знать, как поступать в криминальных ситуациях.

Так я и не поняла, звонить ли Роману. Как психолог, думаю, что лучше его не беспокоить, а самой посмотреть, какая у него жена, как она выглядит и во что одета.

На кухонном столе лежала записка: «Покорми черепаху». Чем кормят черепах? С закрытыми глазами забросила в комнату черепахи небольшой бутерброд с сыром и докторской колбасой, и вдруг мне стало так горько – ну почему я вечно иду у всех на поводу? Согласилась на свидание с женой Романа, приютила черепаху…

Твёрдо решила сдать черепаху в зоомагазин.

Не могла дождаться одиннадцати часов. Почему бы зоомагазинам не начинать свою работу хотя бы с десяти или даже с восьми? Без одной минуты одиннадцать приступила к обзвону зоомагазинов, умоляя взять черепаху на содержание за разумную плату.

Везде был одинаковый ответ:

– Мы от населения черепах без документов не принимаем.

Я припомнила – да, действительно, никаких документов при ней не было, а население с черепахой, без документов – это я. У меня ведь тоже, кстати, нет паспорта. Мы обе с ней – бедные лишенки.

– Пожалуйста, примите зверя, – заискивала я. – У нас уже есть Лев Евгеньич, Савва Игнатьич…

(Мол, мы свой долг перед животным миром выполняем)…

– Ребёнок принёс, маленький… – Я для пущей убедительности хлюпнула носом.

– Сколько лет вашему ребёнку?

– Э-э… пятнадцать… Но она ещё очень маленькая…

– Продавайте черепаху у рынков. Только не отдавайте даром, а то неизвестно к кому попадёт, – ответила мне продавщица.

Добрая, в остальных магазинах мне вообще ничего не посоветовали…

– Я понимаю, что нельзя бесплатно отдать животное кому попало на улице – мало ли ходит черепашьих маньяков…

Представила, как стою у рынка с черепахой в руке и, заглядывая в глаза прохожим, бормочу: «Купите черепаху, недорого… Отдам в хорошие руки…» Интересно, она девочка или мальчик?

Решила, что вопрос с черепахой можно отложить, и очень старательно одевалась на встречу с женой Романа – Алёна сказала, что от этого многое зависит. Не понимаю, что именно. Предположим, я понравлюсь жене, и что?..

Назову черепаху Гантенбайн.

Сегодняшний вечер войдёт в историю как Очень Жуткое, Леденящеё Душу Событие. Когда-нибудь, через много лет, зимним вечером я скажу своим друзьям: «А помните Очень Жуткое, Леденящеё Душу Событие?», и они, ни на мгновение не задумавшись, печально кивнут.

В «Кофесоле» я заказала самое большое шоколадное пирожное из всех, что были на витрине, и бокал шампанского, чтобы чувствовать себя независимо и немного затуманить сознание. Шоколад с шампанским – это гремучая смесь, под влиянием которой юные невинные девы немедленно превращаются в юные невинные жертвы, потому что шоколад возбуждает, а шампанское отключает соображение. Но я-то не глупенький подросток!

Я уселась за свой любимый столик у окна лицом к двери и принялась курить одну сигарету за другой. Садиться лицом к двери – это наследие наших предков: они всегда усаживались в таверне или, скажем, в рюмочной лицом к выходу, чтобы держать все под контролем, не прозевать врага и вовремя убежать.

Очень скоро я немного поплыла от шампанского и мне стало не так уж и страшно.

– О, это вы, здравствуйте!

Лариса! Какое счастье, находясь в этой враждебной обстановке и в туфлях на каблуках (надела по совету противной Алёны, чтобы понравиться жене), увидеть близкого, позитивно настроенного ко мне человека. Лариса улыбнулась мне, и я тут же расслабилась – друзья ведь и существуют для поддержки и выделения тепла.

– Спасибо вам! – бодренько так сказала Лариса. – Вы полностью изменили мой взгляд на мир.

Оказалось, она, усвоив из наших занятий, что главное в жизни мужчины – либидо, решила пересмотреть свою жизнь и мобильный телефон своего мужа и таким образом вышла на его любовницу и сейчас ей покажет…

– Что? Что покажете? – с интересом спросила я. Может быть, жена Романа покажет мне то же самое?

– Неважно, в общем, спасибо вам за всё!

Я скромно потупилась. В такие минуты чувствуешь, что не зря живёшь.

– А я жду жену моего… друга, – сообщила я и для большей ясности добавила: – Любовника.

Если бы не страх и шампанское, я бы ни за что не призналась Ларисе, что я нахожусь здесь, в кафе, по такому неприглядному поводу.

– Жена моего любовника хочет со мной познакомиться. Боюсь немного…

Лариса изменилась в лице.

– Да не бойтесь так за меня, – успокоила я Ларису. – Я же психолог, всегда смогу её убедить не драться и не скандалить на людях…

Приятно, когда твои друзья волнуются за тебя, особенно новые друзья. В нашем возрасте редко возникает новая дружба…

У моего папы было замечательное выражение для определения степени дружеских отношений: «Мы с ним на “ты” и на “…твою мать”». Это удивительно точно – близким друзьям можно сказать все, что чувствуешь, а просто приятелям не всегда.

У нас на кафедре есть одна доцент, с которой мы лет пять ходим курить и с большой доверительностью обсуждаем разные душевные моменты «про жизнь». Она рассказывает, что не знает, как ей себя вести со своим сыном, и что ему как раз сейчас очень нужен отец, а отца-то нет, и что же делать? Но доцент ни за что не признается, что ей, например, как раз сейчас тоже очень нужен мужчина, и я не расскажу… И вот мы с ней пять лет изливаем друг другу души про всякие экзистенциальные проблемы (про смысл жизни, страх смерти, зачем мы в этом мире и прочее) и при этом называем друг друга по имени-отчеству. Все это вместе означает, что мы с ней в переносном смысле на «ты», но ни в коем случае ни на «…твою мать». Общаться так немного грустно, потому что чувствуешь себя ужасно взрослым человеком. А вот с Ларисой все совсем по-другому, она кажется мне новой близкой подругой.

– Вы… Вы… – заикалась Лариса.

Неловко, что она так волнуется за меня!

– Да не переживайте вы так, может быть, она ещё не придёт. Вряд ли мы с его женой станем подругами, тогда зачем встречаться, правда?

– Мой муж Роман – ваш любовник? – проговорила Лариса.

Господи, так бывает только в бразильском сериале, но я же нахожусь в Питере!

Дальше у нас с Ларисой действительно состоялся разговор как в бразильском сериале:

– Кто?

– Роман.

– Роман – ваш муж?

– Роман мой муж.

– Не может быть.

– Да.

И опять:

– Роман ваш любовник?

– Роман?

– Да.

– Кто, Роман?

Лариса пришла в себя быстрее меня и решительно расставила всё по местам:

– Один и тот же Роман – мой муж и ваш любовник, – сказала она так, как будто спрашивала: «Кто с тобой работает?!»

На секунду мне показалось, что она светит мне лампой в лицо. Когда кто-то другой произносит слово «любовник», кажется, что оно какое-то неприличное, – на ум приходят прятание в шкафу, убегание через балкон и прочие пошлости, не имеющие никакого отношения к твоей неземной любви, протекающей в особой, совершенно не такой, как у всех, ситуации.

Не сводя с меня немигающего взгляда, Лариса потыкала пальцем в кнопочки своего телефона, и у кого-то заиграла «Маленькая ночная серенада». Оказалось, у меня.

– Ну! – сказала Лариса за столом и в телефоне. – И что? Смотрите мне в глаза.

Я ответила, что теперь совершенно ясно, что это какое-то недоразумение:

– Мой друг Роман не может быть одновременно вашим мужем Романом, потому что жена Романа ужасно неразговорчивая, молчит, страшно сказать, по нескольку дней.

– А как же мне ещё их воспитывать-наказывать? – возмущённо ответила на это Лариса.

В критические моменты жизни люди собираются с силами, они проявляют дикую находчивость и им на помощь приходят все ресурсы организма: так, одна женщина даже приподняла автобус, придавивший её ребёнка, и спасла своё дитя!

Я тоже проявила необычайную находчивость и впала в ступор, поэтому плохо помню, что было дальше.

– А-а… Разве я… разве мы… разве тёща… мне спать пора. Вот пирожное доем, и сразу спать. И мы очень скоро увидимся в салоне, всего вам хорошего…

Выход я нашла быстро, но не с первого раза, а сначала потыкалась в дверь туалета, потом попала на кухню.

Интересно, останемся ли мы с Ларисой друзьями? Думаю, да. У нас с Женькой однажды был один общий мужчина – мой муж Денис. Там у них что-то вышло, случайно или специально, я не выясняла. Нет, сначала-то я сказала Женьке – уходи вон из моей жизни, а потом подумала – как это «вон», нет уж, я не дура терять подругу с детского сада навсегда, и сказала – подожди, не иди пока никуда.

Может быть, и с Ларисой так получится? Но даже если мы не останемся близкими людьми, я не вправе на неё за это обижаться, она всё-таки не старая моя подруга, а новая.

Не могла попасть домой в течение двадцати минут – консьержка, ставленник Лысого, в платках поверх дореволюционных тренировочных штанов, рассказывала мне, как весело ей было двадцать лет назад плавать буфетчицей на пароходе, совсем не то, что сидеть в подъезде, где у неё в принципе немного работы. Поэтому, когда мне станет скучно, она всегда может подняться ко мне поболтать.

Больно ударилась о беговую дорожку в прихожей. Начну бегать с понедельника. Чувствую себя неважно, но, может быть, ещё побегу, хотя глупо начинать спортивные занятия, если тебе нездоровится. Я могу приступить к занятиям в любое время, мне ведь не нужно никуда идти, беговая дорожка всегда ждет меня в прихожей.

Не могу записать, что сказала Женька насчёт того, что я вечно влипаю во всякие истории, и вот теперь жена Романа оказалась моей подругой Ларисой, хотя кто бы мог подумать!.. Не могу, потому что я принципиальный противник ненормативной лексики в письменном виде, и только культурно использую кое-что в устной речи – когда мне на ногу неожиданно падаёт беговая дорожка или Женька, Алёна, Ольга и ещё несколько самых близких мне людей очень уж распоясываются и требуется их резко одернуть. Но не в письменной речи!

Рассказала Женьке про развесёлую консьержку-буфетчицу. Женька противно хихикала и называла меня новой русской. Говорит, у меня все признаки – джип, парковка, консьержка. Пришлось её резко одёрнуть.

2 февраля, пятница, короткий, очень-очень грустный день

Не могла дождаться вечера – в пять часов у меня консультация в салоне, а потом сразу же занятие с Ларисой.

Краткий план сегодняшнего занятия:

1. Будем исходить из того, что наша с ней дружба не пострадает.

2. В жизни бывает всякое, и вот произошёл такой курьёзный случай.

3. Я не хочу разрушать её прекрасную семью.

4. А, наоборот, согласна осуществлять психологическую коррекцию их с Романом отношений, в том числе по части либидо.

5. Хотя мне очень горько, потому что я тоже его люблю, а не только она.

6. Но она первая его полюбила, поэтому что же делать…

…Не могу поверить, что меня выставили из салона как собаку. (Почему как собаку? Выгонять собак ещё хуже, чем людей. Просто такое выражение.)

Я, как обычно, прошла в свой кабинет, но он почему-то был закрыт. Тогда я попросила у администратора ключ, но она, пряча глаза, проговорила виноватым голосом:

– Я не в курсе, что случилось, но… вот ваши вещи… – и протянула мне из-за стойки пакет. В растерянности заглянула в пакет. Там были: зеленая лампа, две чашки, две ложки, сахарница – для чаепития клиентов, салфетки – для плакания клиентов и меня, запас пористых шоколадок (две) для меня. А где же мои любимые чёрные туфли с пряжечками, в которые я переобувалась в кабинете?

– А что, меня переселяют в другой кабинет? Куда же? Не забудьте – мне нужны два одинаковых удобных кресла и стол, – беззаботно сказала я, стараясь не показать вида, что мне очень неприятно такое перемещение без совета со мной. (Использовала одну из труднейших психологических техник: если нас обидели, мы не должны надуваться как мыши на крупу (что такое на крупу, просто такое выражение?), а стараться вести переговоры по сути ситуации. Например, Обидчик: «Извините, что не узнала вас, вы поправились килограммов на десять!» Наш ответ, в доверительном тоне: «Знаете, моему мужу ужасно нравится, что он может с лёгкостью на меня положиться».

Администраторша краснела, мямлила что-то невразумительное, и я наконец догадалась, что меня хотят запихать в каморку за массажным кабинетом. Но оказалось, что все не так, совсем не так – меня выгнали! Выгнали с работы! И туфли мои любимые чёрные с пряжечками потеряли!

Когда у человека шок и он оказывается в отчаянном положении, без работы и без денег (зарплату в университете нельзя считать деньгами, а только чем-то вроде стипендии, когда родители кормят и одевают, а на стипендию ты считаешь себя независимым и ходишь в кино), так вот – этот человек всегда начинает думать о самых важных насущных проблемах своего нового положения. Так и я, плелась домой со своим пакетом с чашками и думала, что мне нужно срочно искать, где зарабатывать деньги, ведь мне необходимо содержать домработницу. Я просто не в силах поступить с Ириной Андреевной так жестоко… Я не очень внимательно слушала все-все про её жизнь, но точно помню – у неё нет больше никаких доходов, только ведение нашего с Мурой хозяйства. Придётся нам с Мурой сократить наши расходы на питание и одежду.

…Меня никогда ещё ниоткуда не выгоняли… Нет, один раз выгоняли – с урока физики за то, что я во время объяснения правила буравчика красила Ирке ногти. Лак был хорошенький, такой розовый.

Мне так ужасно стыдно, стыдно, стыдно! Чувствую себя жалким котом. (Хотя и котов выгонять нельзя, не только собак.)

Во дворе встретила Лысого. Пришлось сдержать своё обещание, данное неделю назад в расчёте на большую зарплату, и заплатить:

1. За форму для консьержки – фуражку и белый кружевной передник.

2. За парковку старикана.

3. За другие общественные нужды Лысого, кажется, хочет купить консьержке маленький телевизор.

Это были мои последние деньги… Господи, что же теперь будет? (Имею в виду с Ириной Андреевной.)

Пришла домой, собиралась рыдать и искать работу, но оказалось, что у меня дома теперь не дом, а плацдарм боевых действий, и сводка такова:

1. Позвонил Роман.

Роман меня любит, так и сказал: «Я тебя люблю». Ох! Эти слова всегда отдаются в животе таким приятным щекотанием…

2. Позвонила Алёна.

– Все идёт отлично, просто замечательно. Ты знаешь, эти долгоиграющие связи с женатыми – прямой путь к одинокой старости. А теперь Роману придётся выбирать, – сказала Алёна, – и лично у меня нет сомнений, кого он выберет, тебя или свою мымру.

Ой-ой-ой, неужели правда меня?! Алёна ко мне пристрастна? Или нет?

3. Позвонил Роман.

– Я звонил домой. Жена говорит, что дочка положила в карман мою фотографию. Смотрит на фотографию и говорит: «Папа меня не вырастил, а хочет бросить».

4. Позвонила Женька.

Сказала: «Какая серьёзная девочка с недетскими мыслями и выражениями».

– Что жена девчонке положила в карман, с тем она и ходит. Или жена вообще врёт, – цинично добавила она.

Какая Женька всё-таки приземлённая. А вдруг девочка и правда страдает, а я ничем не могу ей помочь…

Женька ничего не понимает, она развелась с Катькиным отцом, когда Катьке было полгода, и теперь нудит: «КатькаПозвониПапе, КатькаПозвониПапе…» Просто чтобы у Катьки был отец.

Вечером пришёл Роман, мы с ним сидели на кухне и обсуждали ситуацию. Роман рассказывал, кто кому что сказал.

Жена (все ещё не могу поверить, что жена и моя подруга Лариса – одно лицо!) сказала: «Половины салона и ребёнка тебе не видать как своих ушей!». Мама Романа сказала: «Глупо менять своего родного ребёнка на чужого». (Чужая – это Мура.) Друг Романа сказал: «Хотя у жены и нелёгкий характер, но у твоей новой (новая – это я) может оказаться ещё хуже». Тёща сказала: «Буду являться к тебе во сне каждую ночь и очень строго укорять за все».

(Интересно, правда ли она умеет по своему желанию появляться в чужих снах? Очень надеюсь, что ко мне она не планирует приходить.)

Мы так долго все обсуждали, что я совсем перестала понимать, как все это вышло, – как будто, я как Алиса в Стране Чудес, выпила не из той бутылки, и я уже вовсе не я, а тону в серой мутной каше.

Мура обиделась, что мы с Романом вместо того, чтобы дружить с ней, закрылись на кухне и без неё упоённо обсуждаем состояние дел в его семье. Отказалась есть пельмени «Дарья», вызвала меня в коридор и принялась злобно шептать:

– Я хочу, чтобы ты была счастливая, а у тебя сейчас выражение лица, как у нашей классной, – как будто она позавчера выпила бутылку уксуса.

– Почему позавчера?

– Потому что уже успела отойти в мир иной.

Я сама виновата – Мура ужасно избалована и с младенчества считает, что мои гости – это её гости. Она никогда не интересовалась игрушками, ей хотелось только тихо постоять рядом с гостями, вроде она и не Мура, а такая тень. Мы про неё быстро забывали, да и что толку было её выгонять, она всё равно всегда могла подслушать…

Роман прямо с моей кухни позвонил жене (не верю, что это Лариса, а не дурной сон!), молча послушал, что она ему говорила, расстроился и выбежал из дома с ужасным лицом. Я побежала за ним – посмотреть, что можно сделать, а когда вернулась, – Мура со мной не разговаривает. Через две-три минуты сказала: