Из темноты выплыло бледненькое личико миловидной девушки-альбиноски. Почти белая, фарфоровая кожа, очень светлые волосы, волнами спадающие до поясницы. Это вообще кто?

– Аврора Андреевна варила запрещенное «Зелье Судьбы», – тихо ответила девица, поморщила нос и чихнула. Шмыгнула, поморгала покрасневшими глазами. – Простите. Аллергия на шерсть.

– Мы вас слушаем.

– Последствия были весьма трагичны. Днем позже княжна Карповская оказалась в больничном отделении, – девушка быстро почесала за ухом. – Магическое забытье длилось больше месяца.

– Спасибо, мисс Сноуфорд. Вы также упомянули в своем докладе, что и сам князь Карповский не брезгует темными, грязными, запрещенными ритуалами на крови… – с видом победителя спросил Вяземский.

Какими еще ритуалами? Да папа давно уж забыл о своем арканском прошлом! Мы бы с Артом в жизни не узнали, что папа в юности входил в Братство, если бы декан Осворт однажды не проболтался за ядреной дедовской настойкой.

– Все так, – смущенно почесала нос девушка. – Я своими глазами видела, как он набирал ингредиенты для поискового ритуала по крови и фамильной ценности.

– И провел его? Прямо в Академии, набитой учениками? – вкрадчиво уточнил кощей, которому до смерти оставались считанные секунды. Судя по пылающему взгляду моего брата. – Оплатил дань кровью?

– И провел, граф, – кивнула незнакомка и залихватски чихнула на весь зал. – Да что ж такое…

– Протестую! – взвизгнула, подпрыгнув на кресле, зеленая гоблинша. – Свидетельства мисс Сноуфорд вызывают сомнения у стороны защиты.

– Отчего же?

– Оттого, что никакой мисс Сноуфорд в Академии в эти дни не значилось. Ни в составе приглашенной комиссии, ни в списках рабочих Заповедника и стражи Эстер-Хаза, ни в числе учеников и преподавателей, – довольно подбоченилась защитница и потрясла в воздухе толстой папкой с бумагами. – Я внимательно все проверила.

– Хмм… Верно, не значилось. Свидетельница – агент Верховного Совета, внедренный в Академию тайно. Госпожа Караваева оказала нам неоценимую услугу, – граф с наслаждением почесал короткую бородку. – Мисс Сноуфорд обладает редчайшим даром метамагии. Присутствующим она знакома под именем «Снежка».

Я тихонько застонала, впиваясь ноготками в руку брата. Он, впрочем, даже не заметил – пытался испепелить взглядом девицу, что все эти месяцы крутилась вокруг него, кокетливо труся своим пышным задом. И вынюхивая секреты!

Эту мерзавку-вертихвостку, вскружившую голову моему полному песцу, я хоть сейчас готова была пустить на ингредиенты!

Бедняга Бойз… Опять не повезло ему с личной жизнью. Кто мог подумать, что пушистая белоснежная саберша – агент драного Совета?

– И что же заставило вас, Андрей Владимирович, рисковать учениками и призывать нестабильную темную магию в сочельник? – издевательски уточнил граф, и я зажала рот ладонью.

Потому что догадалась, наконец, кого искал папа. И для чего проводил запрещенный арканский ритуал.

И от этого знания совсем обидно сделалось. Потому что я шестым чувством, обитающим в самой непоседливой части моего тела, поняла: не станет отец рассказывать ни о похищении, ни о Караваевой под иллюзией, ни о ее дрянной записке. Ни о Блэре, вселившемся в магистра Салливана почти двадцать лет назад, а ныне изгнанном тролль знает куда. И в кого.

Очень хотелось думать, что не в меня. Я ведь заметила бы, верно?

– У меня были личные причины, – сухо ответил папа. – Я не готов ими делиться. Впрочем, граф, если вам интересны подробности: он не сработал.

– Но вы признаете, что ритуал был проведен вами в ректорском кабинете? – прикусила губу леди Девенпорт.

– Признаю, разумеется. Он не способен нанести вред никому.

– Кроме разве что вас, князь Карповский, – склонил голову набок доктор Сингх. – Сама суть ритуалов, черпающих силу из Темной материи и кровавой дани, омерзительна. И потому запрещена Верховным Советом. Странно, что ректор Академии умудрился об этом позабыть.

Я все яснее осознавала, что нет у отца никакой амнезии. Что он намеренно не посвящает Совет в детали происшествия. Одного понять не могла – почему?

Мы обязаны предупредить магическое сообщество о Зле, расчетливом и эгоистичном, что вернулось в наш мир! Что сверкает холодными бирюзовыми глазами из чьей-то плоти (надеюсь, не моей) и замышляет страшные вещи. Эстер-Хаз должен узнать, что недоупокоенный Блэр вернулся.

– Надо им рассказать! Объяснить! – взволнованно протарахтела в ухо брату, и на мое плечо легла рука.

– Не надо. И вам обоим лучше уйти прямо сейчас.

Я резко повернула голову и к своему изумлению не обнаружила на соседнем кресле дородной дамы в золотом шелке. Вместо нее сидел Фридрих и неодобрительно покачивал головой. Попались!

– Мы никуда не уйдем, пока отца не оправдают, – запыхтела гневно в сторону крестного. – Пока не признают, что там, за порогом, разгуливает настоящее Зло во плоти. И если бы в своей! Так нет ведь, в чужой чьей-то!

– Аврора…

– Что?! – возмутилась, подпрыгивая на стуле, и Фридрих с Арти силой усадили меня обратно.

Ну что за люди? Беспредел!

– В сложившейся ситуации правильнее оставить все как есть, – выдал австрийский зануда.

– «Как есть» мне не нравится, – капризно прошептала крестному. – «Как есть» они отберут у нас Академию, если мы не вмешаемся!

– Отберут, – спокойно согласился крестный, и захотелось отрезвить его чем покрепче. – Но ненадолго. Времена предстоят непростые. Однако… в нынешней ситуации довольно трудно определить, Аврора, что есть большее зло. И чему именно надо положить конец.

Фридрих замолчал, утопив профиль Вяземского в своем тяжелом, задумчивом взгляде. Потер подбородок, во время скитаний по Индии заросший до неприличия.

– М-да… Трудно определить, – повторил отрешенно. – Иногда надо очень внимательно присмотреться, чтобы во всем разобраться.

– Но как же Блэр? – изумилась я.

Как могло так случиться, что за пару недель о Великом и Бесштанном попросту забыли?

– Без своей свиты, преданной фанатично, безумно, Августус Блэр – просто маг. Просто дух. Сильный, великий… безусловно, – крестный улыбнулся мне успокаивающе. – Но много ли он сотворит без своей армии? Без полчищ одаренных арканов? Путаясь в чужой, неуютной плоти и незнакомом, непокорном сознании ее владельца? Насколько крепок его дар в остальном мире, бедном на магический фон?

– То есть ты хочешь сказать, что Блэр – не угроза? – прошептала раздраженно, вжимаясь в спинку кресла. – Вот этот гад, что влез в тело мальчика из магприюта и заставлял двадцать лет совершать злодейства?

– О… угроза, и еще какая, – закивал крестный. – В будущем. И мы с Андреем и Ромулом надеемся его не допустить.

– Надеетесь! – фыркнула недоверчиво.

Надежда – не самое надежное оружие против бестелесных психопатов, жаждущих мести.

– Как я уже сказал, чем меньше людей знает о пробуждении Блэра – тем лучше, – Фридрих похлопал себя по коленям, не отрывая взгляда от происходящего внизу. – Не будем дарить Темному Принцу армию идолопоклонников. Чем меньше у него соратников и помощников, тем меньшую угрозу он из себя представляет. А мы пока… займемся реальным злом. Осязаемым. Тем, что перед глазами.

– Или Зло займется нами, – обреченно промычала под одобрительный гомон толпы. Совет вынес вердикт.

Мое сердце колотилось в ушах, заглушая речь Вяземского. Обрывками доносились его слова. Столь лживые, что на языке ощущалась горечь от услышанного.

– Не знаю, стоит ли зачитывать все обвинения, князь? Здесь о-о-очень длинный список… Этак мы до вечера не разойдемся, – рассмеялся скрипуче председатель Совета. – «Применение «Темного соединения» к несовершеннолетнему», «экспериментальные методы лечения магической неполноценности»… А уж сколько неправомерных действий в отношении учеников зафиксировано в подконтрольном вам учреждении! Уточните, мисс Сноуфорд, что именно вы наблюдали и где?

– Эмм… Я бы не хотела вдаваться в подробности, граф, – смущенно закашлялась мохнатая шпионка. А ведь с каким удовольствием шурхов уплетала! – Это тайна частной жизни и…

– Вы стали свидетельницей неуставных отношений? – Вяземский перешел на деликатный шепот, и Снежка нервно кивнула. – Впрочем, что меня удивляет? Чета Карповских всегда игнорировала правила магического сообщества. И мало что изменилось за двадцать лет. Верно, княгиня?

– К чему вы клоните? – мама поднялась с дивана, оправила платье и гордо задрала подбородок.

– За день до визита комиссии вы, опасаясь, что мы обратим внимание на неукомплектованный штат, в спешке сделали ряд назначений на должности, – Вяземский вышел из-за стола и подкрадывался к ней все ближе. – Я все удивлялся, откуда на бумагах взялась ректорская печать, если сам Андрей Владимирович находился в командировке…

– Мой супруг вернулся в первых числах сентября и подписал приказы, – дернула плечом мама, но граф покачал головой.

– А вот у меня обратные сведения. Фамильная морфиха леди Девенпорт, что водит давнюю дружбу с вашим Квитариусом, той же ночью призналась хозяйке.

– В чем? – мама недоуменно подняла бровь и скрестила руки на груди. Вытянутая струной, напряженная, готовая к взрыву в любой момент. И как я ее понимала: кровь в моих жилах тоже шипела вулканической лавой.

– Ваш морф навестил ее тем же вечером, когда вы подделывали бумаги, – елейно улыбнулся гад, по которому давно фамильный склеп Вяземских плакал. – Он был, гм, «слишком взбудоражен» и «изрядно словоохотлив и… вообще охотлив». А употребив немножко согревающего зелья, предложенного Тецилией, и вовсе разболтался…

О боги! Я сползла по креслу вниз и закрыла лицо ладонями. Драная «Животная страсть»! Похоже, она не прошла даром для Квита и развязала ему язык.

– Его показания нельзя принимать, – я схватила Кесслера за локоть и беспокойно забормотала в его ухо. – Тем вечером он был одурманен зельем. Моим, экспериментальным.

– Изрядно творческим, я полагаю? – спокойно уточнил Фридрих.

– Очень, очень творческим… Безотказным. Я кое-чего намешала…

– На свой вкус, – договорил крестный, знавший меня слишком хорошо, чтобы можно было что-то утаить от этого зануды.

– Оно бабахнуло, и Квит помог с уборкой. Эффект на морфов… непредсказуемый, – я виновато скривилась, осознавая, что сама, вот этими руками, подарила Совету говорливого свидетеля. – Его потом еще шурхи налопались и раньше времени открыли брачный сезон…

– Информация безумно интересная, Аврора, – сдержанно ответил крестный, подавив смешок. Вероятно, нервный. – Но твоим родителям она не поможет. Хуже того – навредит.

– Да куда уж больше? – вздохнула растерянно, разглядывая прямую мамину спину. Я бы не смогла стоять там, перед этими зарвавшимися магами, так ровно и достойно.

Вяземский, растягивая удовольствие, медленно зачитал решение Верховного Совета. Из которого я поняла только одно: отца снимают с должности ректора и лишают права преподавать.

Дальше уши мои заложило невыносимым гулом – примерно так свистит вихрь воздушного телепорта, в котором меня как-то «катал» Салливан. В голове не осталось мыслей, только гнев.

– Хозяйка Санкт-Петербургской академии магии – я, – мамин голос резко вырвал меня из кипящей ярости. – И только я решаю, кто будет в ней ректором, а кто – преподавателем. И земля, и усадьба Воронцовых – частная собственность. Если вы не расслышали, граф Вяземский, я повторюсь: это мой дом.

– Ваша информация устарела, моя драгоценная Анна Николаевна. Как вы могли узнать из «Трибьюн», на прошлой неделе вступил в силу Закон об опеке магического наследия, – вещал откуда-то издалека шурхов кощей. – Вы ведь читаете «Трибьюн», княгиня?

Леди Девенпорт приподнялась со стула и приосанилась.

– Академия магии, набитая учениками, – это не просто «дом». Территория с самым крепким магическим фоном в мире – это не просто «земля». Заповедник, сохранивший редкие формы волшебной жизни, – не просто «частная собственность», – желчно объявила женщина, по самые уши замотанная в шелк неприятного горчичного оттенка.

– Верховный Совет не может, не имеет права оставаться равнодушным после всех показаний мисс Сноуфорд, – поддержал ее речь Вяземский. – По закону о магическом наследии мы принимаем Академию с прилегающей к ней территорией под свою опеку.

– Вы окончательно спятили тут все? – с маминого лица сползло «отстраненное выражение, исполненное достоинства истинной леди». Кажется, она собиралась плюнуть в физиономию пожилому графу.

Впрочем, судя по папеньке, это была меньшая неприятность из всех, что грозили Вяземскому в обществе моих родителей.

– Мы не выгоняем вас из «дома», княгиня, – старик вальяжно прошелся по «сцене» и вернулся за стол, подальше от опасно мрачнеющей четы Карповских. – Мы с уважением относимся ко всему, что вы делаете. Заверяю, никто из утвержденных ранее преподавателей не лишится своей работы. Никто из учеников не потеряет место. Однако… Вы не справляетесь, Анна Николаевна. Это видно невооруженным глазом.

– С этого дня мы возвращаем все функции Большого Совета при Академии. Все дальнейшие ваши решения должны согласовываться с ним, – надменно зачитала бумажку леди Девенпорт, чтоб морфиха ее саму согревающим зельем опоила. – Опекуном Санкт-Петербургской Академии магии и принадлежащей ей территории назначается граф Михаил Вяземский. Новым ректором единогласно избран Антон Бехтерев.

– Раз уважаемый князь Карповский лишен права преподавать, похоже, свой первый рабочий день господин Бехтерев начнет с нового назначения, – развел руками доктор Сингх. – Могу лишь заверить ректора, что магистрам Индийского университета нет равных в «Снадобьях и травах». Как и в прочих науках…

Я гневно засопела в кулак. То ни одного подранного троллем профессора не найти на замену, то целый университет готов пожаловать к нам в гости. Ох, не к добру эти все заискивания и улыбки.

– Боюсь разочаровать, но вчера я уже позволил себе сделать ряд назначений, доктор Сингх, – сухо «обрадовал» того папенька. – Поэтому в услугах ваших магистров Академия не нуждается. Штат полностью укомплектован вплоть до возможных замен. Полагаю, мы с супругой можем идти? У нас на полдень арендован портал в Бретан-Глоу.

– Бретан-Глоу? – опешил Вяземский, ожидавший, видно, более бурной реакции. – Сегодня, сейчас?

– Знаю, не сезон, но… Первый отпуск за двадцать лет, как-никак, – пояснил папенька издевательским тоном, накинул на мамины плечи свой черный пиджак и, не слушая более ничьих речей, вывел ее из зала.