Салливан провел шершавым пальцем по шраму, оставленному его ногтем. Ухватил мягко за горло, погладил легонько, нащупывая след от магического ошейника. Будь при мне фирменные мази Мари, я бы давно его вывела. Но меня так поспешно отправили в родовое имение, что я не успела прихватить косметические снадобья.

– Руки подчинялись голосу, – прохрипела, обхватывая его пальцы своими и с силой сжимая. Ему совсем необязательно барахтаться в сомнениях одному. Я тут и не собираюсь от него убегать. – А сердце с ним спорило. Я знаете, сколько об этом всем думала? Чуть единственную извилину не сломала!

Салливан позволил себе короткую улыбку, но тут же ее загасил.

– Меньше всего я хотел обидеть вас, птичка.

– Я в это верю. Как и в то, что вы вовсе не зло, расчетливое и эгостичное.

– Я вредил вашим любимым зверюшкам. Разве этого мало, чтобы вы меня ненавидели? – не убирая теплой руки с моей шеи, уточнил магистр.

– Вы бросили раненую шмырлиху перед целительским корпусом. Не уползи она в кусты и не уйди Милли на обед, Хлою-Жюли обнаружили бы раньше. И после, в теплице, вы подсказали мне, как ее спасти, – прошептала торопливо, пользуясь тем, что он меня слушает. – Вы же не знали, что у нас пустая аптечка и не хватает целителей! Вы сами жертва не меньше, чем мои шмырлы.

– Перестаньте. Хватит! Не смейте меня жалеть. Я не один из ваших питомцев, которых надо спасать, – передернул плечами Салливан и оторвал от меня горячие ладони. – Вы должны злиться. Кричать. Бросаться на меня с кулаками. Где весь ваш запал?!

– Нет запала. Весь поистратился, – призналась растерянно.

Ему совсем необязательно знать, о ком я думала бесконечными зимними ночами. Чьи загребущие лапы не давали мне покоя, чьи требовательные губы мешали мне заснуть.

– Ваша тигрица до сих пор на меня рычит, – строго напомнил магистр. – Советую брать с нее пример.

– Думаю, той ночью, когда я окатила вас «Животной страстью», вы не просто так бродили по лесу. Вы шли к оврагу, чтобы убедиться, что Сажель выпуталась. И явились бы туда раньше, если бы я вас не задержала «творческим экспериментом».

Я намеренно игнорировала его полыхающий взгляд. Свое чувство вины пусть подпитывает в себе самостоятельно, я в таких глупостях участвовать не буду. Мне папиных тараканов хватает.

– Карпова! Это красиво придумано, но…

– Вы воспользовались сетью, видя, что заряда в ней почти не осталось и за короткий срок она не нанесет большого вреда. Любая тигрица выпуталась бы за полчаса, дав вам отсрочку. Та ловчая сеть оказалась бракованной, но кто мог об этом знать? А потом вы достали для Сажельки «Сомнию» и…

– У вас слишком доброе сердце. Особенно в отношении монстров, – скривился магистр.

– А еще вы помогли мне освободить ламбикуров в Индии. Вы даже шурха, добытого из моих волос, убивать не стали. Да какое же вы зло?!

– Вы обещали, княжна. Что не простите, – заупрямился Салливан. – Так будьте последовательны и не вздумайте меня жалеть.

– А если вздумаю? Накажете? – насупилась я, ерзая в платье. – Шлепать будете?

Тело кипело жаждой действий. Хотелось то ли с поцелуями броситься на него, то ли с кулаками… Никак не удавалось определиться в своих желаниях.

– Вы похожи на нахохлившуюся либри, Карпова. Поперхнувшуюся жуком-короедом.

– А вы мастер комплиментов. Хотите я расскажу, кто вы, магистр Салливан? – я задрала подбородок и посмотрела прямо в серые льдинки, искрившиеся на дне чем-то неизведанным, но безумно любопытным.

– Рискните.

– Вот эти ваши часы идиотские со стойким привкусом нафталина – они вам правда дороги. Как память. И хвостик завязывали вы, а не Блэр. Сами рассказывали, что в магприюте вас так научили, – пробурчала, не отрывая пристального взгляда. Кто из нас в ком тонул, было уже не разобрать. – Блэр сказал, что в юности вы любили животных и вырезали фигурки из дерева. А еще водили дружбу с поварихой и недурно готовили. И вы вспомнили все этого намного раньше, чем я вытолкнула из вас драного принца.

– Это мелочи, лежащие на поверхности. А что на дне? Кто? – прохрипел Салливан, пряча руки за спину. Словно сам себе запрещал прикасаться. – И что он еще способен натворить?

– Блэр говорил, что ему все труднее заставлять вас переступать через принципы и врожденную нравственность!

– Правда? А мне кажется, что я лично с вами, княжна, переступил все, что можно и нельзя, – магистр навис надо мной серой тучей, от заиндевелых глаз веяло холодком. – И не один раз.

– Вы не могли ничего поделать. С собой и… со мной.

– С вами я очень многое смог поделать. Ублиум Мортиса я пока не ел. А хотелось бы, – выдохнул тяжело.

– Вас толкали капли! – призналась пылко. Пусть уж лучше винит магические инстинкты, чем считает себя злом во плоти.

– М-да… Капли, – раздраженно повторил Салливан. – Я слышал тот разговор. Как в тумане, но слышал. «Магическая физиология»! Превосходно. Спятившие капли, голос, нашептывающий злодейские идеи, Судьба-богиня, та еще затейница… Такое чувство, что я сам в этом мире уже ничего не решаю!

Я отвернулась, обхватила себя за подмерзшие плечи и прошлась до окна. Белые шапки теплиц, ажурные ворота Заповедника вдали, темно-зеленая стена, сотканная из елового воинства… Привычный вид успокаивал и притуплял желание кого-нибудь придушить.

Не так чтобы сильно притуплял. Но пока хватало.

– Вы так говорите, словно в притяжении капель-половинок есть что-то дурное, – пробормотала в недоумении. – Мои родители ни разу не жаловались на магию, искрящую между ними. Да и госпожа Пламберри не считает это смертельным диагнозом. А вы так морщитесь, словно хворь какую неприличную подцепили.

– Ваши родители тоже с шестнадцати лет слышали голос, подстрекающий к омерзительным делам? Их дух тоже пытались подавить, усыпить, выгнать из плоти? – Салливан распалялся все сильнее. Сопел загнанным горным троллем и мерил нервными шагами палату. – Их превращали в немых свидетелей творившегося безумия? В кукол, в марионеток?!

– Всякое бывало, – я повела плечом, с трудом понимая, куда он клонит.

Единственное, что пока четко осознавала моя извилина: целовать меня тролль не планировал. А жаль. Мне очень хотелось вспомнить его вкус и сверить его с воспоминаниями. Убедиться, что это все было наяву.

– Вы не понимаете меня, да, княжна? – догадался он с неприятной насмешкой. – Больше никто не будет управлять моей жизнью. Ничто не заставит меня думать, что я чего-то хочу, если я не хочу. Доступно объяснил?

Он остановился поблизости, подцепил мой подбородок и подтянул к себе. Так, чтобы каждое слово, брошенное с неприкрытой яростью, вбивалось мне в ухо и отпечатывалось в сознании.

– Никто. И ничто. Ни паразитирующий дух доисторического маньяка. Ни шурхова богиня Судьба, – шипел возмущенно Салливан, окатывая горячим дыханием мой подбородок. – Ни драная капля, что нестерпимым, мучительным магнитом тянется к другой. Что вытрясает всю душу, что разрывает в клочья плоть. Путает мысли, велит нарушать все мыслимые правила, все собственные принципы… Заставляет творить безумства, за которые, по-хорошему, меня следовало бы лишить головы…

– А она еще тянется? – робко уточнила, прикусывая губу.

Интересно ведь. Так уж вышло, что злобных троллей, сотрясающих воздух и пыхтящих бешеными самоварами, я совсем не боялась. Иммунитет у меня к ним. И потому вместо ужаса и смирения во мне проснулась неблагоразумная любознательность.

– Кто тянется?

– Капля. Ваша. Непослушная, – прошептала, чувствуя, что еще чуть-чуть, и меня засосет в серебристо-серые омуты без остатка. – Тянется?

– С одной я как-нибудь справлюсь. С моей. Непослушной, – уточнил недовольно Салливан. – Я достаточно взрослый мужчина, чтобы совладать с магическими инстинктами.

Ноздри «достаточно взрослого мужчины» угрожающе раздувались, глаза искрили расплавленным серебром, челюсть сжималась. Грудь ходила ходуном под черной Артовой водолазкой, которая магистру все-таки была узковата.

Ну вот зачем все так усложнять? Пыхтеть, распинаться? Почему нельзя просто меня поцеловать и…

Его губы впечатались в мои так неожиданно, что я замычала удивленно. Глаза распахнула так широко, что со стороны они должны были напоминать бирюзовые блюдца.

Я послушно подалась вперед, вжалась в неспокойное тело, задрожала. Рандор целовал жадно, глубоко. До мурашек под коленями, до слабости в каждой мышце. Ровно так, как мне нравилось. Так, словно хотел на деле показать, как я желанна, как нужна ему сегодня. И как буду завтра.

– Хватит! – скомандовал Салливан, отрывая меня от себя, хватая под бедра и неделикатно усаживая на подоконник.

Все в его обескураженном виде намекало, что это я на него нагло набросилась, соблазнила и к поцелуям принудила. Вот ведь тролль!

– Никогда больше так не делай, Аврора, – севшим голосом добавил магистр, убеждая меня в том, что тронулись сегодня решительно все.

Начиная от папеньки и крестного, уверенных, что Блэр не возрождался. И заканчивая вот этим невозможным чудищем, решившим, что я представляю для него угрозу.

– Я делала? Я?!

Да я как дышать забыла от возмущения!

– Именно ты. И больше не повторяй.

– Ну знаете!

– А вы не поняли, княжна, что произошло, да? – усмехнулся тролль, задумчиво потирая пальцами свои губы.

Не знаю, как его, но мои до сих пор покалывало от жажды продолжения. Совершенно неджентльменский поступок, как на мой взгляд, оборвать такое приятное мероприятие столь неприятно!

– И чего вы смотрите на меня, как на бомбу замедленного действия? Тикающую такую. Которую вы понятия не имеете, как обезвреживать, – я уперла руки в бока, всем видом требуя, чтобы на меня глазели попроще. И полюбезнее.

– Потому что вы и есть крайне взрывоопасная субстанция, княжна. Насчет замедленности не уверен, но тикаете вы громко, – фыркнул магистр. – И я понятия не имею, что с вами делать.

– А минуту назад имели вполне четкие представления!

Рандор потер бровь и плюхнулся на ближайшую кушетку. Развалился на ней, как у себя дома, и уставился в потолок. Намек, что аудиенция у сиятельного тролля окончена? Так я еще не все высказала.

– Мне нужно время, чтобы во всем разобраться, – занудно повторил Салливан, едва шевеля губами. Я даже поближе подошла, чтобы его расслышать.

– Без моей помощи, полагаю?

– Уж точно без вашей. Повторите свой фокус – видит Судьба, и впрямь вас отшлепаю, – он скрестил руки на груди и скосил на меня глаза. Суровые такие, решительные. Чтобы я не сомневалась: точно отшлепает. – Не смейте внушать мне, Карпова. Я пока еще не восстановился, но, поверьте, уже могу отличить чужие мысли от собственных. Послушно следовать чужой воле, даже вашей – последнее, чего мне сейчас хочется.

– Я вам внушила? Себя поцеловать?!

Я обескураженно всплеснула руками. Нет, таких занятных отговорок даже Эйр не придумывает. У него все больше «дар напророчил» да «богиня велела».

Шурхов тролль! Обидно до чертиков. Неужто трудно признать, что сам хотел.

– А вам не помешает разобраться в себе. Похоже, новый дар раскрылся с весьма неожиданной стороны…

Так он серьезно? Или возвращаемся к мысли, что все вокруг спятили?

– Нет у меня никакого нового дара. Только старый.

– Так, ладно, пойдемте, Карпова, – он резко сел и схватил меня под локоть. – Шутки шутками, а это может быть серьезно. Я тоже не так давно обладал ментальным даром, который пытался игнорировать. И вот ведь новость – пару недель, как обладать я им перестал.

– Вы на что это намекаете? – я вырвала руку и попятилась. – Никуда я с вами не пойду.

– Даже к отцу?

– К нему тем более!

– Карпова, ну что за капризы? – изумился тролль, делая аккуратный шажок ко мне. Я сделала аккуратный шажок от него. На опыты – не дамся! Только на поцелуи, причем по обоюдному желанию. – Ведете себя, как маленькая трусишка. Надо просто убедиться…

– Что Блэр не влез в меня? – я спряталась от него за зельеварительным столом.

– А по-вашему, Карпова, это нормально, когда в маге внезапно объявляется второй дар? Да еще ментальный?

– У моего брата два, – я обиженно повела плечиком, не переставая отслеживать его перемещения по палате. – Логично, что и у меня тоже. Он проснулся почти одновременно с первым.

– Внушение? Как у Блэра?

– Ну, глаза у меня его породы, так почему бы и дару не быть похожему? – я сжала руки в кулачки, не собираясь признавать, что во мне завелся шурхов паразит. Темный Принц у меня уже в печенках сидел. Не хватало, чтобы и еще где-то освоился. – Нет во мне никаких постояльцев, вам ясно?

– Проверка не повредит.

Вот что за несправедливость? То нет ни одного раскрытого дара, то сыпятся, как из рога изобилия!

– Тогда проверьте сами. Если отец устроит мне «Темное соединение», то увидит много лишнего, – пробормотала смущенно. Много, много лишнего. Шурхову тонну. – Вы ведь умеете, я не сомневаюсь. Блэр обязан был научить темным штучкам.

– Копаться в вашем сознании? Спасибо, княжна, я пока еще надеюсь сохранить свое, – хмыкнул магистр. – Хотя бы его остатки.

– Тогда сойдемся на том, что нет у меня никакого дара внушения, – предложила я компромисс. – И вас ко мне толкнула ваша шурхова капля.

– Мне не шестнадцать, Карпова, чтобы бросаться на девушку, как голодный пес, – процедил магистр. – Только лишь потому, что так желает паразит, обустроившийся в глупом человеческом теле.

– Сами вы паразит.

Обидно за каплю стало. Она ведь не виновата, что была разлучена со своей половинкой и изо всех сил стремилась к воссоединению.

Я вот тоже стремилась. Правда, все больше к воссоединению своих рук и магистерской шеи. Но это уже нюансы.

– А ваша капля, княжна?

– Мм?

– Тянется? – губы Рандора дернулись в неявной ухмылке.

Так я и рассказала этому троллю!

– В данный момент у меня к вам тянется только кулак, магистр Салливан.

– Будьте послушной девочкой и сообщите о проклюнувшемся даре отцу, – велел Рандор, поправляя на поясе непривычные джинсы. – А насчет «лишнего»… Я вполне готов ответить за свою несдержанность. И перед ректором, и перед магтрибуналом.

– Если доживете. До второго, после первого, – я закатила глаза, намекая, что шансов маловато. – А мне и одного приглашения в суд достаточно.

– На самом деле, я удивлен, что ректор сразу не провел допрос «темным» способом, – признался Салливан и смахнул черные пряди, упавшие на лоб. Теперь, после стрижки, их было даже больше, чем раньше. – Я бы дал согласие. Но он не просил.

– Может, еще попросит, – проворчала, особо не надеясь на удачу. Чтобы папенька – и забыл в чьей-нибудь голове покопаться? – И что вы планируете делать дальше?

– Я большой мальчик, Карпова, – заговорщицким шепотом «признался» Салливан. – Я сам во всем разберусь. Без подсказок. Без настойчивых попыток спасения и «причинения добра». А если вы еще хоть раз попытаетесь мне что-то внушить…

– Да будто я намеренно! – я стукнула его кулаком в плечо, и он машинально перехватил мою руку. Сверкнул глазами опасно, хищно. И дернул на себя.

Я влетела в каменное троллье тело так резво, что потеряла ориентацию в пространстве. Голова закружилась. Рот наполнился вкусом. Чужим, терпким, мужским. И где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что это губы Салливана накрепко смыкаются с моими. И его горячий язык так по-хозяйски обжигает мой.

Это ведь не я? Не я же?

Боги, или я? Но я даже не думала о поцелуе! А он? Он думал?

Рандор оторвался и удивленно уставился на меня. Задаваясь, видно, теми же вопросами и разыскивая виноватого. Я тоже глазами захлопала. Неужели новый дар настолько неподконтролен?

– Судьба свидетель, сейчас я этого не хотела, – неуверенно прошептала, ощущая во всем рту его бесконечно знакомый вкус. Такой пьянящий, такой нужный, что дурно делалось. – Это не я… Честно!

– Знаю. Вот это – не вы, – нахмурился тролль и с силой потер лицо. – Драная капля… Нам обоим стоит быть осторожнее со своими желаниями.

Салливан подхватил с пола сумку, набитую одеждой, и направился к двери. Куда он уходит? Где планирует искать себя и отлавливать собственных демонов?

И что делать, если я не хочу быть осторожнее? Ни капельки!