Глава вторая

Ещё какое-то время я простояла на улице, старательно вглядываясь в изменчивую толпу, плавно перетекающую мимо исторической пятиэтажки, в которой Китти посчастливилось выкупить офис. Дом находился в нескольких кварталах от делового центра, поэтому среди невзрачных представителей моей расы, встречалось немало Иных – эльфов в вычурных строгих костюмах и малых существ, одетых скромнее, но тоже с налетом ненужной помпезности.

И что я рассчитывала увидеть? Припаркованную во дворе полицейскую машину с надписью СОНИМ? А у них вообще была какая-то отличительная форма или они ходили в штатском? Нет. Стоп. Я отмахнулась от разыгравшейся паранойи. Что вообще Полиции Магии могло быть от меня нужно? На всякий случай проанализировав события последней недели, я все же пришла к выводу, что моя жизнь была сплошной рутиной. Лекции, практика в журнале, иногда визиты в Приют, снова дом. Я не приезжала к родителям уже полгода, а с Дарьей, если она и была в чем-то замешана, не общалась и того дольше. Только косые взгляды в коридорах института. Будто мы и вовсе не были знакомы.

– Да пошли они, – вырвалось вслух, но динамичный гул города услужливо проглотил эту фразу, оставив этот секрет лишь между нами двоими.

Китлари продолжала метаться по кабинету, наводят больше хаоса чем порядка. У эльфов был отличный слух, но я не знала насколько. Думаю, она вполне бы могла расслышать весь мой разговор с мамой – но стала бы? На её юном лице всегда играла лёгкая улыбка и не было никаких шансов понять, что она думает на самом деле.

Её раса взрослела гораздо позже моей – действительно, куда торопиться, если впереди вечность. Но, можно ли было сохранить детскую непосредственность и наивность до семидесяти трех, оставалось для меня загадкой. Общаясь с ней, я все же приходила к выводу, что эльфийка не притворялась – это было не в их природе.

– Так, девчонки, у всех есть работа?

Вячеславу Петровичу было уже за шестьдесят. Следуя выработанной годами на госслужбе привычке, он всегда носил строгий темный костюм и зачесывал седые, все еще достаточно густые волосы назад. Каждый день, широко улыбаясь, он заходил в офис и задавал один и тот же вопрос. Так что я давно уже перевела его в разряд риторических.

Знания мужчины о редакторской деятельности и в целом издательстве были весьма поверхностными, зато он отлично поднаторел в ведении бизнеса. Пока Китлари воплощала свою мечту о молодежном журнале, который бы отражал все остросоциальные вопросы современного мира, он самоотверженно прикрывал ее спину, разрешая любые юридические проволочки. Единственным минусом его присутствия было то, что он периодически пытался вмешиваться в редакционную политику, пытаясь диктовать о чем нам писать.

Я научилась не задавать неудобные вопросы, но догадывалась, что журнал практически не приносил денег, а все существовало исключительно на энтузиазме Китти и ее финансовом запасе. И если для нас, студентов, это был тренировочный лагерь, то для него – кормушка с отличным потенциалом. И да, его попытки превратить свободу слова в бизнес меня ужасно злили.

– Я заканчиваю статью о выставке световой интерференции «Видения», о матосоединении природы и искусства. А на Вике открытие садов вегетандров.

Вячеслав Петрович кивал на каждое ее слово, но было видно, что из них он понял едва ли половину.

– Знаете, девочки, я тут подумал, что нам нужно выходить на более широкую аудиторию.

Я насторожилась, отвлекшись от экрана компьютера и смерив редактора презрительным взглядом, на который он, к слову, даже не обратил внимания. Только не опять…

– Современная молодежь быстро взрослеет, их начинают интересовать совершенно новые неизведанные непонятные им вещи.

– Как современное искусство? – осторожно уточнила эльфийка, явно сомневаясь в правильности своего ответа.

– Не только. Это переходный период, дорога во взрослую жизнь, где им нужно больше рассказать о том, что ждет впереди. Возможно даже предостеречь от необдуманных поступков. Мы должны быть там, где молодое поколение и говорить с ними на одном языке.

В ответ мы хранили молчание – Китти потому что не понимала, к чему он клонит, а я, наоборот – потому что понимала.

– Девочки, ну вы чего, – его морщинистое лицо растянулось в широкой улыбке. – Что сейчас интересует современную молодежь? Клубы, концерты, фестивали. У них много вопросов, а мы поможем им отыскать на них ответы. Давайте, нужно быть смелее.

– Смелее?

Мы с Китлари переглянулись, уже догадываясь к чему все идет – один раз он уже пытался пробить в журнале место для заказного материала о клинике пластической хирургии, которая одна из первых в городе начала «делать» эльфийские уши. Взгляда, которым его одарила в тот момент Китти, хватило ровно на пару месяцев, и вот, мужчина снова решил расшевелить наше журнальное «болото».

– Ну, может это будет слишком резкой переменой для наших постоянных читателей. Не слишком ли… креативно.

– Слишком в нашем бизнесе не бывает! Вы молоды, амбициозны. Живёте в невероятное время. Вы – наше будущее.

– Ну, не знаю…

– К тому же, это поможет привлечь в журнал новых рекламных партнеров.

Конечно, речь шла о деньгах. Заметив, что подруга замешкалась, отстранено отведя взгляд и, видимо, уже готовая согласиться с доводами Вячеславом Петровичем, пожалуй, больше из-за почтения к его возрасту, сколько соблазнившись маячившей прибылью, я решила, что пришло мое время. Если он просил нас быть смелее, то меня не требовалось просить дважды.

– Так, может нам написать о полной несостоятельности системы безопасности от внешних магических угроз? Как огромный дракон мог неожиданно проснуться посреди города? И это уже не первый случай. Люди продолжают гибнуть.

– Дорогая, – он всегда называл меня так, когда я говорила то, что ему не хотелось слышать. Нельзя было не уловить нотки снисходительности в его тоне. – У нас молодёжный журнал, а не оппозиционная агитка. Хочешь написать про дракона, напиши о предстоящем фестивале. Как он? «Драконье сердце»?

Я только презрительно хмыкнула. Молодежь разбивала лагерь на природе, упивалась драконьей кровью и ловила наркотические приходы – какую ценность это имело для журналистики?

– Мы подумаем.

Китлари, как всегда, была до неприличия дипломатична. Нельзя было сказать, что меня это раздражало. Хотя… Да, иногда. Довольно часто. Будь моя воля этот жадный до денег старикашка уже бы давно отсиживался на пенсии, что, с другой стороны, стало бы концом для «Голосов Перекрестка», потому как никто из нашей команды не умел вести бизнес.

– Вот и отличненько, – мужчина хлопнул в ладоши и, радостно насвистывая, направился в свой кабинет, оставив нас вдвоем.

– Думаю, мы можем кое-что изменить. – Китти взяла блокнот открыв его на новой странице. – Например… Как насчет небольшого репортажа из «Гранд Плазы»? Я слышала сейчас там многие проводят досуг.

– Многие эльфы, – поправила ее я. – И я пас. Это по твоей части.

Нельзя было найти в городе более пафосного места. Этот стеклянный десятиэтажный торговый центр вырос буквально за день, став для таких как я очередной неприступной крепостью. Дорогие магазины, рестораны, даже крытая искусственная парковая зона с имитацией естественного освещения – чтобы эльфы могли прогуливаться, не боясь загореть.

Моя подруга Мира была там частым гостем, периодически рассказывая на парах, какие видела там невероятные туфли или джинсы, не забывая упомянуть про стоимость с пятью нолями. Как по мне, можно было сразу перевести все цены в эльфийские златы – все равно никто из других рас не мог ничего себе там позволить.

– Можем сходить вместе.

– Сегодня у меня планы. – Втайне я надеялась, что и завтра ситуация не изменится. – Я закончу статью про идрика, а потом займусь вегетандрами.

Пускай мне не очень нравилась тематика – ведь я точно знала, что могу писать вещи серьезнее, чем рассказы о рогатом пони или удивительной жизни недолюдей-недорастений. Но в этом был смысл – мне хотелось в это верить. Изучая каждый новый вид Иномирья, я делала его чуточку понятнее, и, возможно, немного безопасней. Предупрежден – значит вооружен.

– Но Вячеслав Петрович…

– Да что он понимает, – отмахнулась я, не слишком волнуясь, что он может услышать – наши с ним отношения уже нельзя было испортить. – Пиши то, о чем тебе интересно.

– Но он пожилой, его нужно уважать, – уверенно заявила эльфийка, видимо повторяя то, чему учили на курсах социальной адаптации в человеческом мире. – Мы не должны его расстраивать. Он уже очень старый. Сколько ему осталось?

Вопрос был риторический, и я не нашлась что на него ответить. Мне все никак не удавалось привыкнуть к прямоте подруги, часто переходящей по нашим меркам в грубость.

– Только ему об этом не говори.

– Почему, – удивилась Китти, – это же правда. Средняя продолжительность человеческого мужчины для нашего региона составляет…

– Да-да, но у нас не принято говорить о смерти, а тем более вести обратный отсчет. Разве у вас не так?

Китлари пожала плечами:

– Не то, чтобы для нас этот вопрос стоит остро. Смерть – это естественная часть бытия, которую мы принимаем также, как и саму жизнь. Любой путь имеет начало и конец.

Ее лицо осталось абсолютно отрешенным, не выражая никаких эмоций, и я не могла понять, насколько ей близка эта тема. Теряла ли когда-то близкого? Боялась ли умереть? Или в ее идеальном мире смерти просто не существовало? Я прикусила губы, не решаясь задать эти вопросы.

Эльфы официально считались долгожителями, но не уточнялось насколько. Китлари по их меркам была еще ребенка, как и большинство ее соратников, перебравшись поближе к людям. Поддавшись новомодным тенденциям, они с головой нырнули в гламурную жизнь – их легко было опознать по вычурным, немного театральным нарядом, совмещавшим классические эльфийские костюмы с современной людской модой, и обилию украшений из золота и драгоценного камня.

Те, что постарше находили себе развлечения подороже, занимаясь бизнесом. Блеска на них было на порядок поменьше – яркую вышивку они меняли на строгие костюмы «с иголочки», ограничиваясь скромным набором – запонки, зажим для галстука и часы. Они почти не посещали клубы и торговые центры, праздно не прогуливаясь по улицам. Предпочитая более серьезные мероприятия, вроде собрания акционеров или бизнес-завтрака.

С «по-настоящему» древними эльфами было сложнее. Они не особо жаловали человеческий мир, держась подальше от павших границ и довольно редко покидая свой исконный мир. Мне не доводилось встречать их вживую, а телевидению я не особо верила, так что мои представления о них были весьма расплывчатыми. Но в первую очередь следовало обращать внимание на их внешний вид. Традиционные наряды, строгое соблюдение культурных традиций, заостренные уши, длиннее, чем у большинства из их расы, и… клыки. Весьма неожиданно. Но, согласно одной популярной теории, их зубы продолжали расти на протяжении всей жизни, постепенно удлиняясь. Особенно бросались в глаза верхние клыки, придавая им жутковатый вампирский вид. Что довольно странно, ведь эльфы не никогда не афишировали свою тягу к крови или укусам. В любом случае, эта тема, как и возраст эльфов никогда открыто не обсуждался, относясь к запретным.

– Я допишу статью дома, а завтра обсудим.

– Передавай привет Левису. И его брату тоже можешь, но я не настаиваю, – махнула она мне на прощание. – Я зайду к ним на неделе. Хочу дождаться, когда индрик откроет глаза. Может, свожу туда Андрея. Если он будет готов.

На последнем слове она сделала особый акцент. Да, питомники были уже не те, что раньше. Я до сих пор помнила, как еще совсем маленькой, лет семи, не больше, ездила с волонтерами ухаживать за собаками, в местный приют. В тайне надеясь, что мама, увидев мое рвение, рано или поздно разрешит взять одного из щенков домой. Увы, с домашними питомцами у меня так и не сложилось, но я с теплотой вспоминала те времена, когда специально не доедала обед или ужин, чтобы тайком отнести кусочек котлеты местным бродяжкам. Сейчас же встретить на улице беспризорную кошку или собаку стало большой редкостью. И дело было не в продуманной политике по отлову и стерилизации. Животные просто не смогли приспособиться к новому миру. Увы, на улицах появились хищники пострашнее.

Теперь, говоря о приюте, речь обычно шла о чем-то более экзотическом и… опасном. Потревоженные Падение границ, магические существа ринулись в наш мир, растерянные и напуганные. И если некоторых все же удавалось вернуть в естественную среду обитания, то остальным требовалось искать новый дом.

Приют «Свято Виталище» существовал на частные средства и представлял собой отдельное государство, свободное от общепринятых законов. У каждого из его обитателей была своя уникальная судьба. Кто-то сам выходил к жилым застройкам, кого-то уводили насильно браконьеры, желавшие заработать на «невиданных» зверюшках. Я точно не знала, как Левис и Гравис – братья, владеющие приютом – вычисляли незаконный трафик и что делали с «торговцами», но ни одна из этих историй никогда не просачивались в новости, и вряд ли доходя до местных властей.

Арендованное на окраине города бывшее здание судоремонтного завода, обанкротившегося более десяти лет назад, но оставившего после себя отличные площади и открытый доступ к морю, служило основным пунктом для временного размещения зверей. Поступающие туда животные проходили полный медицинский осмотр, и, после передержки, обычно отправлялись обратно, подальше от населенных пунктов. Некоторым везло меньше, и если после встречи с браконьерами они уже не могли вернуться в привычную для них среду, им находили приют в «Свято Виталище» или в других заповедных зонах, приближенным к диким условиям, существующим под строгим контролем жителей Иномирья.

Волонтерская работа здесь давала много пищи для размышлений. Я перестала называть его обитателей «чудовищами» и «монстрами», но в то же время получила полное представление о том, что ждем меня за пределами безопасной среды города. Когти, клыки, пара рядов шипов, крылья и рога – таким был собирательный портрет среднестатистического «гостя» в «Свято Виталище». И даже оказавшись в клетках, под строгим присмотром волшебников она не становились менее опасными.

Территория бывшего завода выглядела заброшенной, но только на первый взгляд. Я прошла через проржавевшие, слегка покосившееся кованые ворота, характерно скрипнувшие, извещая о моем приходе. Воздух стал тяжелее, окутывая меня упругим коконом, будто сомневаясь, стоит ли пропускать дальше. Я задержала дыхание, резко шагнув вперед и прорывая невидимый барьер. На коже осталось слабое жжение как от долгого пребывания на солнце.

Картинка преобразилась. Трехэтажное здание впереди засияло на солнце витражными стеклами, камень на фасаде стал светлее, кое-где оплетенный ярко-зеленым плющом. Лужайки по обе стороны от заасфальтированной пешеходной дорожки уже покрывал ровный коврик газона, хотя город только-только начинал отходить от затяжной зимы, медленно обретая яркие краски.

В воздухе висел стойки цветочный аромат, удивительно яркий и насыщенный, учитывая, что исходил он от одного невысокого дерева, совсем недавно распустившего свои крупные малиновые бутоны. Я не знала его названия, лишь то, что оно точно пришло не из моего мира. Его необычный ствол походил на толстый канат со сложным плетением, а крона состояла из тонких длинных иголок, мягких как пух. И если днем его еще можно было принять за обычное дерево, то ночью оно начинало светиться, меняя цвет от погодных условий, таким образом, привлекая насекомых. Стоило хоть раз задержаться в приюте допоздна, чтобы увидеть это чудо своими глазами.