– Видишь ли, Кари, работать непосредственно в данном проекте допускается только два года и три месяца, после чего все участники вынуждены делать перерыв как минимум на полгода с активным отдыхом или полярно-контрастной сменой деятельности. Чтобы не останавливать проект, на твое место приходят новые исследователи. Если пренебрегать этими правилами, резко возрастает риск необратимости перехода из одной реальности в другую. Иначе говоря, у человека просто стираются границы между действительностью и искусственно материализованным миром… Так что мой полет можно считать временным отпуском.

– Ну хорошо, Акелс, а как быть с тем, что на корабле, в период временного отпуска, ты вновь занимаешься условной реальностью. Разве это не противоречит тому, что ты только что сказал?

– Ты путаешь такие понятия, как забава и постановочный эксперимент. В последнем случае все намного сложнее и серьезнее. Наша же условная реальность – это всего лишь материализованная игра воображения, конечный продукт, одобренный и допущенный с некоторыми ограничениями к эксплуатации, конечно, не в массовое потребление, нет, а к эксплуатации в отдельных областях и направлениях. Например, клерманты вот уже несколько лет как широко используют данное развлечение, скитаясь по бескрайним просторам Вселенной. Это ведь здорово – ощутить тепло родной планеты среди холодного мерцания звезд. Кроме того, сейчас многие транскосмические компании начинают активно применять условную реальность и на дальних межзвездных рейсах для пассажиров, чтобы побыстрее скоротать время полета вместо анабиоза. Так как наш звездолет относится к межгалактическому классу и выполняет именно такой рейс, на крайние рубежи, то никакого принципиального нарушения в моих действиях нет. К тому же не забывай, конструированием условной реальности у нас на борту всецело занимается Лане, я же слегка помогаю ему в этом, консультирую по некоторым вопросам, – авторитетно заявил Ленцед. Молл скромно потупил глаза. – Итак, мой милый юнлик, надеюсь, я развеял все твои сомнения или..?

– А…

– Значит, все-таки «или». Ну, так что тебя еще интересует?

– Гиперскачок…

– Что гиперскачок? – не понял Акелс.

– Мы будем проходить его во время условной реальности?

– Нет, что ты, мы закончим нашу игру до него.

– Почему? Это опасно?

– Больших рисков здесь нет, но любой гиперскачок всегда несет в себе некую трансформацию аэротории. А одномоментное искривление пространства изнутри корабля и снаружи может привести к нежелательному резонансному эффекту черной дыры, с выбросом звездолета за пределы нашей временной системы. Правда, вероятность его возникновения ничтожно мала, не больше одного процента, но она все же существует.

– А обычный гиперскачок тоже может привести к таким последствиям? – настойчиво продолжала допытываться Кари.

Ленцед внимательно посмотрел на девушку:

– Это твой первый переход?

– Да.

– И мой тоже, – подал голос Лане.

– Тогда все понятно. Эх вы, юнлики, а еще обижаетесь на меня. Гиперскачок – это поистине красивое и волнующее зрелище, звезды как бы сами расступаются, пропуская нас вперед, затем темнота, тоннель. Но все происходит очень быстро, практически мгновенно, вы даже испугаться не успеете, не то чтобы что-то почувствовать. Тем более, поверьте мне, «Волна-6» – супернадежный корабль, последнее поколение инженерной мысли, мы с вами находимся внутри защитной непроницаемой капсулы, которой абсолютно не страшны кратковременные внешние изменения, связанные с искривлением пространства.

– Это все замечательно, Акелс, но ты не ответил на мой вопрос. Мы тоже можем попасть в ловушку времени?

– Нет, время здесь совершенно ни при чем. Самое неприятное, что с нами может случиться при гиперскачке, это существенное отклонение от заданных координат. Но учитывая, кто является капитаном нашего звездолета… Да, да, Кари, не удивляйся, твой брат – отличный пилот, на счету которого сотни гиперскачков, беспокоиться по данному поводу даже не стоит… А вообще-то, ребятки, если вам все-таки немного страшновато, держитесь во время перехода поближе ко мне.

Кари с недоумением и с какой-то затаенной надеждой посмотрела на него:

– И что будет?

– И все будет хорошо, – лукаво подмигнул ей бортинженер.

Молл засмеялся.

– Лане, мне почему-то все время кажется, что у твоего друга чересчур зашкаливает самомнение, – ехидно заметила девушка и вдруг спохватилась: – Ой, мальчики, с вами так интересно, я даже про все на свете забыла, а ведь меня Влад дожидается, и уже давно!

– Тогда до встречи. Смотри не опаздывай на игру…

– Постараюсь! Не забудьте про тэвиники, – на ходу бросила Кари и, больше не оглядываясь, поспешила в капитанский отсек.

– Классная девчонка! – восторженно отозвался Лане, как только в коридоре затихли ее легкие шаги. – С такой не соскучишься! Я не спорю, Веда или Лито тоже, по-своему, неповторимы, красивые, умные, но все равно это не то. Кари – она такая, такая… Как бы лучше и точнее выразиться… Понимаешь, она живая, что ли, искренняя, она…

– А по-моему, ты просто влюбился, – с улыбкой подсказал ему Акелс.

На щеках Молла проступил мальчишеский румянец.

– Не знаю, может быть, – неожиданно признался он. – Ты считаешь, это глупо?

– Наоборот, я думаю, это прекрасно, – без тени иронии ответил бортинженер.

* * *

Как только закончилась стыковка кораблей и распахнулись транспортировочные лифты, послышался приглушенный вскрик Дами, а в коридоре раздался топот бегущих ног.

…Светозар Орлов обернулся, и в тот же момент пространство каюты разрезал тонкий пучок лазерных лучей умеренного действия…

ГЛАВА 2. ДУШЕВНЫЙ РАЗГОВОР

Кари впорхнула в капитанскую каюту и кротко, совсем по-ангельски, взглянула на брата из-под густых пушистых ресниц:

– Вызывал?

Но Владислав, не отрываясь, продолжал сосредоточенно изучать карту звездного неба, иногда фиксируя на ней кое-какие только ему понятные закладки. Девушка шумно вздохнула, потопталась у двери и, немного помедлив, вызывающе бросила:

– Влад, я пришла!

Капитан сумрачно покосился в ее сторону:

– Надо же, а я уж и надеяться перестал, переживал, что больше никогда тебя не увижу.

– Твои экстрасенсорные способности всегда оставляли желать лучшего, – заметила Кари с легким раздражением.

Хорошего настроения как не бывало. Она тоскливо огляделась по сторонам. Вроде все как обычно: просторный, залитый светом отсек с высоким потолком, металлическими стенами, серебристым сферизом и двумя мягкими удобными креслами возле него. Минимализм эргономики для максимума комфорта. Но девушка уже не раз замечала, что стоило ей только переступить порог капитанской каюты, – а в последнее время это случалось довольно часто, – и привычный дизайн начинал казаться вычурно строгим, если не сказать – безукоризненно чуждым. Оптическая иллюзия, искажая действительность, вызывала нестерпимо-гнетущее ощущение холодности. Возможно, обстановка выглядела бы совершенно иначе, будь командиром звездолета Лиар, Акелс или кто-нибудь еще. Однако Космический Совет по безопасности полетов единодушно и безоговорочно утвердил капитаном «Волны-6» ее брата, а значит, хочешь не хочешь придется терпеть, особенно если учесть, что ты находишься в весьма ограниченном пространстве на борту корабля в составе межзвездной исследовательской экспедиции.

Кари снова глубоко вздохнула, обреченно присела на краешек кресла, завозилась, поудобнее устраиваясь в нем, откинулась на спинку и уже более миролюбиво спросила:

– Может, все-таки объяснишь, зачем я тебе вдруг понадобилась?

– Я вызывал тебя около часа назад по земному времени, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, перебил ее тот. – Но тебе, по-видимому, было очень некогда. Сейчас же я занят. Так что сиди и жди.

– Давай я лучше зайду попозже. Мне еще надо закончить анализ НФМТ, останки которого я обнаружила в одном из экземпляров почвенной прослойки Каскары, полученных незадолго до нашего полета.

– По-моему, этим ты занималась вчера. По крайней мере, мне ты об этом уже говорила.

– Ты немного ошибся, – улыбнулась Кари, отчего на ее упругих щечках появились милые ямочки: – Вчера я занималась исследованием обыкновенного грибка гниения НФМР, выделяющего огромное количество тепловой энергии, – нам на лекциях задали. А НФМТ – насекомое, чем-то отдаленно напоминающее паука-крестовика, только гораздо крупнее и с наростами на кончиках лапок. От паучка там, конечно, почти ничего не осталось, но, ты знаешь, я заметила одну странность. Хочешь, расскажу, в чем она заключается?..

– Нет, – чересчур категорично отрезал капитан. – Я вызывал тебя для серьезного разговора, а не для беседы о пауках и разнообразных там грибках гниения. Хотя эти знания тоже, конечно, важны, но применяй их, пожалуйста, в другом месте и сугубо по назначению. Что же касается выявленных тобой отклонений, я думаю, тебе лучше всего обсудить их с Огюстом Алабьевым, к которому ты направляешься на практику, только не сейчас, а по прилету на орбиталку. Ты же знаешь, я абсолютно некомпетентен в данных вопросах…

– Конечно знаю… Так о чем ты хотел серьезно со мной поговорить?

Владислав пригладил короткие светлые волосы, топорщившиеся непослушным ежиком у него на затылке:

– Неужели не догадываешься? – переспросил он, вставая.

– Нет, нисколечко, – искренне удивилась девушка, напряженно следя за его действиями.

– Хорошо, тогда я задам тебе еще один вопрос.

– Да хоть десять…

– Что у вас произошло с Виором?

– А, вот ты о чем, – разочарованно протянула она.

– Пока меня интересует только это, – твердо сказал Владислав, подходя к широкому окну иллюминатора, за которым расстилалась бескрайняя тьма космоса со всеми ее многочисленными галактиками, созвездиями, мирами и, конечно же, тайнами. Тайнами, существовавшими вечно.

Космос… Он всегда пленял людей, манил их своими неизведанными глубинами и далями, порой жестоко и коварно расправляясь с первопроходцами, бесстрашно штурмующими эту огромную звездную бездну. Жажда открытий переполняла сердца смельчаков, жажда познаний владела их разумом, ведя вперед и бросая на безрассудные поступки, конец у которых был один – смерть. Смерть… Как страшно, наверное, умереть в расцвете сил, когда полон энергии и молодого задора, когда в тебе бурно кипит жизнь и ты абсолютно не думаешь о почтенной заслуженной старости, страшно споткнуться на полпути, не дойдя всего каких-то пары шагов до своей заветной цели. А они спотыкались, пропадали без вести, гибли… Летели дни, месяцы, годы, века, тысячелетия, но никто и ничто не могло остановить безумцев, которые предпочитали ослепительно вспыхнуть, – всего лишь на миг, короткий единственный миг, – а затем погаснуть, успев зажечь своей идеей других. «Звезды не умирают, – говорят люди, – они вечны»… Правда ли это? Наверное, да…

Кари подошла к брату и ласково дотронулась до его плеча:

– Ты о чем-то задумался?

Тот, слегка вздрогнув, круто повернулся:

– Ты не ответила на мой вопрос… Хотя можешь и не отвечать. Виор мне все равно уже все рассказал…

– Кто бы сомневался! – с возмущением воскликнула она. – Что-что, а преподнести историю в нужном именно ему свете Кирилов умеет и делает это просто бесподобно.

– Но ты, если хочешь, можешь изложить собственную версию происшедшего.

– Происшедшего? А не слишком ли громко сказано? Дело выеденного яйца не стоит! Посуди сам, я просто зашла в отсек управления…

– А что ты там забыла? – грубо оборвал ее Владислав, сверля взглядом и гипнотизируя, точно удав.

– Да ничего не забыла… – пожав плечами, начала она.

– То есть ты пошла туда от нечего делать, – вновь не дослушав ее, уточнил брат.

– Допустим, – замялась Кари. – Не все же мне сидеть в лаборатории?

– Ну конечно, – с издевкой согласился он. – И что было дальше?

– Там находился только Виор, как позже выяснилось, подменился с Акелсом. Он посоветовал мне уйти и не мешать ему работать. Влад, поверь, я бы и сама там надолго не задержалась. Но Кирилов дал мне однозначно понять, что я самый бесполезный человек на борту нашего звездолета и в полете оказалась только благодаря тебе.

– В чем, в чем, а в этом он всецело прав, – недовольно поморщился капитан.

– То есть ты тоже так считаешь?! Но ты ведь прекрасно знаешь, что Огюст Алабьев, этот удивительный человек и выдающийся биолог межгалактического уровня, выбрал меня в качестве своего ассистента для прохождения практики на орбиталке Каскары, где он живет и работает в течение последних нескольких лет!

– Кари, об этом уже знаю не только я, но и весь наш экипаж. А еще мы с тобой прекрасно знаем, что в качестве своего ассистента Огюст Алабьев пригласил Окинаву, и если бы не ее непреодолимые обстоятельства, то сейчас на борту «Волны-6» была бы она, а не ты!

– Но Алабьев согласился на замену!

– А что ему оставалось делать? Бесхитростная Окинава предложила тебя, свою лучшую подругу!

– Он мог взять в ученики кого-нибудь другого!

– За несколько часов перед стартом?! Я не думаю, что у такого маститого ученого было время заниматься конкурсным отбором всех кандидатов, желающих стать его практикантами, тем более сейчас, на заключительном этапе исследований по подготовке планеты для вступления ее в Звездный Альянс. А ты не забыла, как я упрашивал профессора Академии и магистра Совета Лон Тода взять тебя с собой в составе экспедиции, ведь Космический Совет по безопасности полетов категорически возражал?

– Я все помню, но такой шанс выпадает только раз в жизни!

– Именно поэтому ты здесь… Так что ты сказала Виору?

– Ничего особенного. Я просто заметила, что по древним поверьям: в процессе обучения на Дессе – планете желтой змеи, чем так кичится Виор, тебе дают не только колоссальные знания, но и впрыскивают определенную порцию яда или подселяют в тебя дракконианскую сущность…

– И ты считаешь это «ничего особенного»?! – Капитан нервно заходил из угла в угол. – А тебе не приходило в голову, что на звездолете в отсеке управления установлены бортовые самописцы, информация из которых поступает непосредственно в космоцентры? Да просочись твоя фраза в любое нечистоплотное, падкое до быстрых сенсаций СМИ и межпланетный… нет, хуже, межгалактический скандал обеспечен!

– Ой, Влад, ты как всегда все сильно преувеличиваешь, – протянула девушка, но уже без прежней уверенности в голосе.

– Я преувеличиваю?! Кари,