Когда уходит человек

Просто прекрасная книга! Тонкая, умная, грустная — очень-очень настоящая.
Несмотря на огромное количество героев, главный в ней один — ДОМ. Обыкновенный дом в безымянной прибалтийской республике, который видел многое и многое может рассказать. Нет-нет, в романе нет этого пошлого приёма, когда он будет кряхтеть от старости, сетовать на обвалившиеся ступени и разбитые окна, жаловаться на детишек, хвалить и проклинать своих жильцов. В романе Дом — символ (хотя, почему символ — просто пристанище) временного объединения таких разных людей под одной крышей.
Вот в конце 20-х годов его купил молодой богатый коммерсант. Он сам тщательно подбирает жильцов и в дом заселяется, не сказать чтобы богатая, но вполне себе респектабельная публика: два врача, антиквар, молодая певица, семьи учителя и офицера, нотариус. За домом тщательно присматривает дворник с женой, а жильцы держат прислугу. Благополучная, сытая жизнь. Хотя, конечно, есть личные трагедии, семейные неурядицы, мелкие горести и печали.
Но вот наступает неспокойный 40-й год — в республику входят советские танки и она становится частью Советского Союза. Жизнь в доме начинает меняться. Исчезают люди — появляются новые. Сложное время, но, оказалось, что не самое страшное.
Через год в республике уже немецкие танки. Хотя для многих жителей это даже более приемлимо. А судьба дома — страшна.
Послевоенные годы...
50-е, 60-е ... И финальные страницы — 90-е.
Долгие, трудные жизни, а для времени — миг.
Сложный XX век в судьбах жителей одного дома.
Прочитайте, пожалуйста!

Вселенная романа Е. Катишонок «Куда уходит человек» ограничена небольшим доходным домом, построенным в 30-х гг. XX века. Несмотря на малогабаритность дома, под его крышей на пяти этажах в одиннадцати квартирах разворачиваются летописи жизней первых жильцов, а также тех, кто вселяется взамен ушедших. Рассказывает удивительные истории человеческих жизней главный свидетель происходящих и сменяющих друг друга событий / режимов – его величество Дом.

И хотя Дом, как любое другое здание, обладает собственным адресом, всё же город отступает на задний план. Правда, присутствие его ощутимое и уже узнаваемое по роману «Жили-были старик со старухой». Рига снова предстаёт перед нами самой себе не принадлежащей землёй, претендуют на которую разные государства поочерёдно. Пускай каждое новое правительство устанавливает собственные флаги на зданиях, утверждает новые законы, меняет государственные языки, однако дух местных жителей остаётся неизменным. Именно дух определяет любовь Дома к первым жильцам. Поэтому Дом так сильно грустит, когда люди уходят – на время или навсегда.

Когда уходит человек
На час иль навсегда,
Горит невыключенный свет
И капает вода,
Хоть он закрыл на кухне кран
И снял ключи с гвоздя,
В холодный сумрачный туман
Поспешно уходя.

Олицетворение зла у Катишонок – не дурной человек, а система, стирающая людей. И неважно, на чьей стороне находится человек; рано или поздно, попадая под колёса новых приказов, сначала он теряет самое ценное, а затем теряется сам – уходит…

Дом не заметил, как рано утром Валтер выскользнул через чёрный вход, да если бы через парадное шёл, тоже не заметил бы, – по улице, по дворам катились, повторяясь и отскакивая от стен, одни и те же простые слова: что-то... – это... – это? – это! – где-то... – где-то? – где-то, – пока из них не сложилось новое, тревожное и непонятное: гетто.

В самом конце читатель понимает, что того самого Дома № 21 по ул. Палисадной больше не будет – нет людей, которые могли бы в него вернуться. Но как не грустно расставаться с учителем гимназии, красавицей-артисткой, дантистом, антикваром, дворником и его женой, а также другими ставшими милыми сердцу персонажами, мы понимаем – жизнь продолжается… Новые истории о телеграфистке, бывшем фронтовике, шофёре такси будет рассказывать голос совершенного другого дома – на то они и циклы, чтобы повторяться.

Несмотря на безнадежную попытку как можно дольше растянуть удовольствие от чтения книги, последнюю страницу романа я перевернула несколько дней назад. Вновь перед моим читательским взором развернулась безукоризненная игра со словами. Некоторые – живут сами по себе, им посвящены отдельные абзацы; другие – роднятся с себе подобными, образуя основную ткань неспешного повествования. Я наблюдаю за игрой слов. Я – ведомая.

Начался ноябрь, когда вдруг вылетело новое слово: акция. Острый, режущий холодом ветер швырял его от одного к другому: акция – акция...

Когда уходит человек
Любовь из дома не уходит
Проходит день,как целый век
И целый век, как день проходит.

И люди ждут, и ждут дома
Вот-вот назад вернётся.
Но дни идут, идут года
А дождь как прежде льётся.

И день как ночь, и ночь как день
В суете и расписаний.
Когда - нибудь и наша тень
Быть тенью перестанет...
(Эвита Гайнет)

Этой книге удалось затронуть какие-то лирически струны моей души... Не сюжетом, не героями и даже не стилем написания. А одной лишь только деталью - Домом, в котором и вокруг которого происходят все события в книге. Дом №21 на Палисадной улице в городе Рига оказался до боли похож на дом, где живут мои дедушка с бабушкой в небольшом городе Ромны Сумской области. Елене Катишонок удалось воссоздать для меня звуки, запахи и ощущения от старой пятиэтажки из моего детства. Там точно так же как и на Палисадной вокруг дома растут каштаны, а на первом этаже по сей день висит черная табличка, на которой белой краской выведены фамилии первых жильцов дома. Кто-то из них давным-давно съехал, кого-то уже и в живых нет, а дом все еще помнит их имена. Уже совсем другие детские ботиночки стирают гранит с лестничных ступенек, перепрыгивая по две-три за раз, чем приводят маму в прединфарктное состояние... Уже совсем другие руки отпирают почтовые ящики на первом этаже и забирают письма и газеты... Уже совсем другие старушки оккупировали лавочку во дворе и разбили цветочную клумбу...

А Дом все еще помнит своих первенцев и с надеждой ждет - вдруг кто-нибудь из этих упорхнувших из его гнезда птенцов захочет вернуться обратно... Дом живет своими воспоминания... Для него все последующие жильцы - просто калейдоскоп меняющихся лиц и судеб, которые на какой-то небольшой период времени нашли приют под его крышей. И я, как и Дом, хорошо и четко запомнила только первых. Они сами, их характеры и судьбы прочно отпечатались у меня в голове. Все, кто заселился позднее, как-то прошли мимо. Неясные мутные тени. Люди, по которым взгляд только скользнул невзначай и сразу же перевелся на что-то другое. Я прикипела душой к дядюшке Яну и его жене, потому что они жили Домом и воспринимали его как живое существо. Мне безумно хотелось чтобы после Второй мировой Мартин Баумейстер вернулся в Латвию и нашел Дом целым и невредимым, чтобы Дом в конце концов обрел настоящего хозяина. К концу книги я сама заболела идеей Дома вернуть прежних жильцов, которых разбросало по миру...

Но, увы, это невозможно. Такое желание сродни утопии. Слишком много выпало на долю этих людей. Что называется - из огня да в полымя. Красноармейцы, заполонившие улицы, и алые флаги на официальных зданиях. Проходит всего лишь год и их сменяют человечки в серо-зеленом со свастикой. Пять лет- и снова в городе правят советские войска. И каждая власть пытается выявить врагов, шпионов, диверсантов и тому подобных вредителей. И каждая власть, если не находит их, то вполне способна их придумать... Наверное, это ужасно, но я хотела чтобы в первую очередь во всем этом выстоял Дом. Насчет людей я не питала никаких иллюзий. Я знала, что все без исключения выжить не смогут. До кого-то дотянет руки безумная государственная машина, кого-то убьет шальная пуля, летящая и поражающая без разбора, а кто-то не выдержит и сломается сам...

Я безумно злилась на Зильбера, которого подкосил страх и ожидание ужасного. А ведь все это могло и не коснуться его! А ведь он мог остаться живым и прожить долгую, а возможно и счастливую жизнь! Я была поражена тем, как Леонелла и Макс, пожив вместе на Кайзервальде, разъехались и в одночасье стали друг другу чужими людьми! А ведь могли прожить жизнь так, чтоб ей не довелось на Палисадной оправляться от инсульта в одиночества, а ему - уезжать на старости в неизвестном направлении... Или если бы Леонелла вместо того чтобы разменивать себе с Громовым, отдала бы свою любовь мужу... Но в те минуты казалось, что муж вечен, будет рядом всегда и никуда не денется... А оказалось, что денется или нет не всегда от него зависит... Можно было дать ему гораздо больше, чем, кусая локти и отдавая дань памяти, назвать в его честь дочь... Столько упущенных возможностей. Столько слов и дел, несказанных и несовершенных, которые могли бы все изменить и исправить... Как могла сложится жизни и как она сложилась... Для меня здесь не важен исторический фон. Он мог быть таким, каким его описала Катишонок, а мог быть совсем другим. Важнее люди и их поступки и мысли под влиянием неблагоприятных обстоятельств...

Эта книга для меня - чистая грусть. Такая, какая бывает в последние летние дни. Ты знаешь, что не за горами новое лето. Оно возможно будет ярче и памятнее, чем прошедшее, но все равно не можешь не грустить. У дома будут новые жильцы, но таких как первые - никогда... Эта книга - песнь тому, что все в жизни мимолетно, невечно и проходяще... И мне грустно. Щемяще грустно... Как будто это я что-то в жизни упустила. Или где-то свернула не туда...