Глава 2

Сначала я считала дни. Затем недели. Потом счет пошел на годы… Я знала, что быстро не будет, но искренне надеялась, что ожидание не затянется слишком надолго. Иссена предупредила, что место жрицы Немертвого Легиона освободится только через семнадцать лет, когда истечет срок контракта одной из жриц, но меня это не остановило. За возможность прожить ещё сотню-другую лет я была согласна подождать. Даже лежа в тесном саркофаге. Даже лишенная внутренностей.

Основные чувства были максимально притуплены, как и эмоции, но разум не отключался ни на мгновение. Я чувствовала, как меня потрошили, я чувствовала, как меня бальзамировали и бинтовали. Я слышала все их причитания и торжественные речи.

Если бы могла, я бы ухмылялась.

Единственное, о чём я переживала, так это о том, чтобы за эти годы никто не нашел мой тайник, куда я спрятала старые тетради бабушки. Единственную ценность, которая осталась со мной после её смерти. Я помнила каждый наговор, каждый абзац, каждую страницу. Все эти долгие семнадцать лет я повторяла и повторяла их, выучив назубок.

Вот и сегодня я вновь приступила к мысленному разбору лекарственных трав по местам произрастания, когда со стороны входа раздался неучтенный шорох. Раздался, и вновь всё стихло.

Неужели показалось?

Крышка моего каменного саркофага со скрипом сдвинулась в сторону и насмешливый женский голос поинтересовался:

– Что лежим, кого ждем? А ну, подъём!

Шутница.

– Хэй, красотка! К тебе обращаюсь! – сначала возмутившись, женщина чуть помедлила, а затем звонко щелкнула пальцами. – Ах, да! Прошу прощения, запамятовала. Возраст всё-таки…

На меня хлынуло что-то масляное и невероятно пахучее, и спустя пару секунд я признала в жидкости бальзамирующее масло, но с определенными добавками. М-м-м, вкусно! Ещё!

– Ещё-о-о… – просипев, приоткрыла рот, чтобы ни одна капля не пропала даром.

Первый кувшин, второй кувшин… И лишь когда она влила в меня третий кувшин, я почувствовала, что мне достаточно. Достаточно для того, чтобы встать.

– Хватит?

– Да, – голос оставлял желать лучшего, но она меня поняла.

Сейчас у меня не было ничего – ни глаз, ни языка, ни сердца, ни мозга, но сила Иссены-милостивой, а также пропитанное магией масло дали мне возможность восстать. Ничего-ничего. Совсем скоро я верну себе всё, что из меня вынули. И не только!

– Так, не тяни. Где твои? – в полумраке гробницы я смутно осязала женскую фигуру, но прекрасно поняла, о чём она спрашивала.

Села, принюхалась… И уверенно ткнула рукой в ближайшие кувшины, в которых находились мои забальзамированные внутренности. Сейчас нам предстояло вернуть их хозяйке, то есть мне.

– Отлично, ложись обратно, мне так будет удобнее, – проворно перетаскивая сосуды ближе и вскрывая крышки так лихо, словно они не были залиты сургучом, жрица расставила их в порядке очередности и, содрав с моего живота бинты, парой уверенных движений располосовала остатки кожи на животе. – А теперь не дергайся, а то положу не туда… Будешь потом сама себя перебирать.

Хохотнув, когда я фыркнула, жрица принялась укладывать мои собственные органы по местам. Легкие, сердце, печень, селезенка, желудок, почки, желчный, кишки… Каждый орган занимал положенное ему место и я чувствовала, как божественная сила пронизывает их суть и оживляет. Желеобразный мозг пришлось заливать через нос, и я крепилась, как могла, потому что ощущения были не из приятных. Бр-р-р!

Но вот, спустя пару часов, когда последний сосуд опустел, и я смогла осмотреть мрачную гробницу, освещенную всего одним тускло горящим факелом, уже своими собственными глазами, жрица устало присела на крышку.

– Полежи ещё немного. Необходимо, чтобы всё закрепилось. Давай кстати перебинтую пока обратно. Ближайшие несколько дней стоит поберечь тело, но в полнолуние оживление завершится, – рассказывая и одновременно бинтуя, жрица четко расставляла акценты и приоритеты. – Полнолуние через четыре дня. К этому моменту ты должна дойти до храма Иссены-карающей, что в Великой Пустоши. Там тебя встретят Сестры и подскажут, что делать дальше. Передвигайся по ночам, первое время днём на тебя будет накатывать сонливость, и реакция будет заторможена. Сама понимаешь, если на тебя наткнутся путники, то скорее всего уничтожат. Голод предпочтительнее перетерпеть, но если уж совсем невмоготу будет, то лови змей, они самые питательные. Так… Всё, идеально. Красавица.

Похвалив саму себя, жрица махнула рукой, чтобы я уступила ей место. Поторопившись выполнить фактически приказ, я с благоговением поклонилась одной из могущественных Стражей Ночи. Именно её место я вскоре займу в воинстве Немертвого Легиона.

Совсем скоро.

– Держи, девочка, теперь это твоё, – уже устроившись в саркофаге, жрица сняла со своей шеи тускло мерцающий амулет и вручила его в мои протянутые ладони. – Не подведи.

– Не подведу, – почтительно склонилась, отдавая последнюю дань той, кто позволила мне восстать, дабы исполнить свою часть договора, я надела на шею амулет и с трудом задвинула крышку саркофага обратно, запирая в его нутре уже окончательно мёртвую жрицу.

Покойся с миром, сестра.

Добро пожаловать в мир живых, Мими!

Поначалу мне пришлось идти, опираясь на стены, потому что слабые мышцы отказывались в полной мере поддерживать тело и исполнять свои прямые обязанности. Расставила по местам пустые кувшины, как могла, смела мусор в дальний угол, подхватила факел и плащ, оставленный Сестрой. Уже уверенней проковыляла на выход и проскользнула в узкую щель.

Звёзды…

Милосердная, как же я по вам скучала!

Ветер…

Прикрыв глаза, вдохнула свежий воздух полной грудью и тут же закашлялась. Нет, мои легкие ещё не готовы дышать. Ничего-ничего, я подожду…

Загасив факел, с трудом задвинула валун, закрывающий вход, на место. Сил во мне теперь как у пятерых мужчин, а когда стану полноценной жрицей – будет в десятки раз больше. Немертвый Легион наводил страх на живых не только тем, что его жрицы были бессмертны, но и тем, что они были невероятно сильны, как физически, так и магически. Покровительство Иссены-карающей позволяло жрицам пользоваться не только магией стихий, но и магией смерти, тем самым верша правосудие не только среди особо провинившихся живых, но и среди тех, кто был так неосторожен, что не умер до конца. Жрицы уничтожали нежить без сожаления, даже несмотря на то, что сами в какой-то мере являлись нежитью. Но, в отличие от остальной, разумной и почти живой нежитью. У жриц был разум, у жриц был долг и у жриц была Иссена-карающая, строго контролирующая каждую свою подчиненную.

Наглухо запахнув плащ, я медленно брела по ночным улицам Престополя, шаг за шагом приближаясь к своей цели. Я обязательно отправлюсь в Великую Пустошь, но лишь после того, как навещу «любимого» дядюшку. Это было моей маленькой просьбой Иссене-милостивой и она разрешила.

Немертвый Легион не совсем мертв, но и не совсем жив. Любое тело нуждается в подпитке и если живые питались обычными продуктами, то немертвые нуждались в достаточно специфичном питании. И сегодня я узнаю, каков смертник на вкус.

Постарел…

С усмешкой рассматривая спящего Харитума, в спальню которого я прошла беспрепятственно, наизусть помня каждую ступеньку, каждый поворот, я не торопилась карать. Именно карать. Он знал, что меня ждет. Он знал, что Гурзияму оставалось жить считанные обороты, но он всё равно пошел на этот шаг. Продал родную племянницу за презренный металл…

Присев на край кровати, ещё некоторое время смотрела на его руку, лежащую поверх одеяла. Голод ещё не давал о себе знать в той мере, чтобы стать неконтролируемым, но я уже знала, каково это – желать познать вкус плоти. Нет-нет, не сегодня. Сегодня я выпью только его энергию, не тронув тело, потому что Иссена-милостивая строго-настрого мне это запретила.

Жаль, конечно, но мне хватит и его энергии.

– Хариту-у-ум… – шепот получился откровенно потусторонним и я не удержалась от язвительной усмешки. До сих пор живы в памяти его угрозы отдать меня на съедение гулям, если я не буду его слушаться.

Глупый, глупый дядюшка… Теперь ни один гуль мне не страшен. Ни гуль, ни кто-либо ещё.

– Хариту-у-ум…

– М-м-м?..

Мужчина просыпаться не хотел и тогда я тронула его за руку. Мертвенный холод он почуял сразу и сразу же резко сел, выпучив на меня испуганные глаза. В отличие от меня, уже вполне хорошо различающей в темноте даже полутона серого, дядюшка ещё не совсем отошел от сна и наверняка смог различить лишь мутную фигуру, но никак не моё лицо, спрятанное под капюшоном.

– Кто здесь?! – истеричное восклицание сорвалось на фальцет, но больше он ничего сказать не успел.

Я рванула вперед и крепко сжала его мясистую шею до сих пор перебинтованными пальцами. С каждым мгновением сил во мне становилось всё больше, и я без особого труда повалила вырывающегося, но слабеющего мужчину на подушки и, нависнув сверху, тихо прошептала. Тихо и о-о-очень ласково:

– Здесь я, Харитум. Твоя любимая и драгоценная племянница. Я обещала, что ты пожалеешь о своём решении? Я выполняю своё обещание.

Осознание скорой кончины промелькнуло в его паникующих глазах, но из горла, передавленного моими каменными пальцами, смогли вырваться лишь невнятные хрипы.

– Покойся, Харитум. Тебе пора. Загостился ты на этом свете.

Кривая усмешка легла на мои истончившиеся губы и не сходила до тех пор, пока из его рта не вышел последний судорожный вздох. Подушечки пальцев вобрали в себя последнюю искру жизненной энергии, попутно уничтожив синяки, образовавшиеся от давления.

Никто и ничего не должен узнать.

Сердце. Всего лишь устало сердце…

Пробежавшись по дому, я разжилась небольшой сумкой, приемлемой обувью, да исподней рубашкой, которые принадлежали тётке, безмятежно спящей в женском крыле. Спустившись в подвал, вынула из тайника бабушкины тетради. Вот они, мои родимые. Кроме тетрадей в тайнике лежали серьги и кулон с бирюзой, доставшиеся мне от матери, да кинжал, доставшийся от отца. Невеликое наследство, но это всё, что у меня было. Было моим. Только моим.

Родители погибли от чумы, когда мне было всего три года, и когда главой рода стал дядя Харитум, младший брат отца, меня забрала к себе бабушка, мамина мама. У простолюдинов не было принято хоронить жен вместе с мужьями, как это полагалось в семьях вельмож, так что до четырнадцати лет, пока не скончалась бабушка, мы жили с ней вдвоём душа в душу. Это она обнаружила во мне искру Силы и именно она познакомила меня с миром неведомого и потустороннего. Бабушка понимала меня как никто другой и именно от неё я узнала, как избежать той участи, что мне готовил Харитум.

Убрав памятные вещи в сумку, я вернула камень на место и поторопилась покинуть дом. До рассвета оставался от силы час, а мне необходимо не только успеть покинуть город, но и найти схрон на весь последующий день, который обещал быть невероятно солнечным. Сезон дождей завершился буквально оборот назад и теперь с каждым днём будет всё теплее, всё зеленее и солнечнее.

Плотно закрыв за собой дверь, я грозно шикнула на сторожевого пса, рискнувшего высунуть морду из будки, и он тут же поторопился спрятаться поглубже, жалобно заскулив. Вот и правильно, бойся меня.

Какая прекрасная ночь!

Рассвет позолотил верхушки деревьев, а стройная фигурка, наглухо закутанная в плащ, уже успела не только покинуть славный город Престополь, но и его пригород. Иногда, когда полы плаща чуть распахивались, можно было увидеть перебинтованные ноги, но встречных путников не было, так что никто не удивлялся. Странно конечно, но может она просто чем-то болела?

Рассвет с полным правом прогнал ночную тьму, и я поняла, что Сестра предупреждала меня не зря. Несмотря на полученную от Харитума энергию, я почувствовала такую невероятную слабость, что до приглянувшихся кустов ковыляла уже на одном упрямстве. Подлесок был редким, но я сумела притулиться у низкорослого арака, свернувшись в клубочек у ствола, так что его нижние ветви укрыли меня надежнее одеяла. Мысленно поблагодарив бабулю за все те многочисленные знания, которыми она со мной делилась, я размяла меж пальцев несколько листочков, и меня окутал горьковатый аромат, полностью скрывший мой собственный сладковатый запах. Запах бальзамирующих масел, на который так падки многочисленные насекомые. Вот и сейчас, стоило мне только лечь на землю, как ко мне поторопились самые любопытные и голодные муравьи, но горечь арака моментально пригасила их энтузиазм. Несколько листиков в ноги, несколько листиков к голове… Теперь можно и прикорнуть.

Следующие дни прошли однообразно и без ненужных приключений. Я шла к Великой Пустоши ночами, пережидая дни в редких оазисах, а последний день так и вовсе закопавшись в песок. Палящее солнце не доставляло мне неудобств, лишь немного раздражал песок, набившийся под бинты, да в обувь. Но я была терпеливой и эти моменты были не такими уж и существенными, чтобы обращать на них внимание.

Зоркое зрение и невероятно обострившееся чутьё позволяли мне избегать ненужных встреч как с людьми, так и с представителями иных, немногочисленных в наших краях рас. Пару раз мимо проходили караваны, но я лишь провожала их взглядом, внимательно рассматривая караванщиков из-под прикрытых век. Раз едва успела спрятаться, когда мимо проскакал торопящийся в город гонец. Ещё несколько раз натыкалась на стаи диких животных, но уже они торопились уйти с моего пути, лучше разумных чуя во мне немертвую.

Голод пока не давал о себе знать, так что я позволяла им уйти, не собираясь тратить силы на поимку резво бегающей дичи. Ради интереса поймала змею, по глупости заползшую под мой куст, но её запах не вызвал во мне приязни и я её отпустила, отстраненно отметив, что это была пустынная аффа, самая ядовитая змея пустыни. Бедолага настолько перепугалась, что даже не подумала меня укусить, поторопившись уползти сразу же, как я её отпустила. Да-а-а…

И вот, время к полуночи той самой, знаменательной ночи, а вдалеке наконец виднеется золоченый купол храма Иссены-карающей. Полная луна изредка появлялась среди низких туч, которые нагнал холодный северный ветер, но я не переживала, что дождь испортит мой путь. Эти тучи прольются не раньше, чем через сутки пути, это я чуяла.

Ох!

Отшатнувшись, когда прямо передо мной в песок вонзилось копьё, прилетевшее со стороны храма, предпочла замереть. А вот охрану я не учуяла и до сих пор не чую. И немудрено – храм охраняли лучшие из лучших.

– Имя, путник!

Понимая, что моё имя им ничего не скажет, я медленно развязала шнуровку плаща, чтобы показать охране амулет, переданный мне жрицей. Перевернутый треугольник полированного золота, обрамляющего молочно-белый опал с вкраплениями всех цветов радуги.

– Проходи, сестра.

Я так и не поняла, откуда раздавался этот свистящий шепот, так что когда у дверей храма прямо из тени мне навстречу шагнула высокая чистокровная эльфийка, вооруженная нагинатой, я не удержалась и вздрогнула. Да уж, встреть я эту грозную воительницу семнадцать лет назад, наверное, упала бы в обморок от страха. А так ничего, даже не побледнела.

Надеюсь.

Пока я разглядывала стражницу, к нам присоединились еще три жрицы, но они все были людьми, и их вооружение было не в пример скромнее, всего лишь копья и мечи в заплечных ножнах. У кого-то один, у кого-то два.

– Имя, сестра.

– Мимилисса.

– Мими… – усмехнувшись, эльфийка оценивающе прищурилась. – Ты не человек? Что за кошачье имя?

– Моя бабушка – ракшас.

– Полукро-о-овка… – протянув это так презрительно, что вся моя внутренняя сущность моментально зло ощерилась, эльфийка высокомерно усмехнулась. – Поди и хвост есть?

– Есть.

Никогда не стеснялась своего хвоста, не собираюсь делать это и впредь. Да, я нечистокровная, а всего лишь квартерон. Но даже сейчас я слышу шепот тех сил, которые недоступны людям. И сейчас я прекрасно чую, что это всего лишь стандартная проверка, и они в любом случае пустят меня внутрь и обучат всему необходимому, потому что сама Иссена-карающая позволила мне восстать и присоединиться к Немертвому Легиону.

Подумать только, даже среди жриц встречаются ксенофобы.

Ровно и твёрдо встретив пренебрежительный взгляд эльфийки, я выдержала его до последнего и тапов через десять стражница шагнула в сторону, молчаливо позволяя мне пройти.

Я понимала, что после такого приветствия легко не будет.

Но я не сдамся!

Храм был освещен довольно тускло, но мне и этого было вполне достаточно, чтобы внимательно осмотреться и подметить многочисленные немаловажные детали. Я никогда не была в этом храме, да и вообще мало кто из живых рисковал его посетить, потому что слишком уж специфичная у него была репутация. Никаких лавок для прихожан, лишь одна-единственная статуя Иссены-карающей в центре. Не было ни алтаря для подношений, ни жертвенных чаш, которые были во всех храмах, расположенных в городах.

Да и сама статуя была абсолютно иной. Не мраморной, не в белых одеяниях, не с обнимающими мир руками, а гранитной, в доспехах и с обнаженной нагинатой, чье стальное остриё было направлено в пол, словно указывая подошедшему его место.

При данном храме был монастырь, где воспитывались не только юные послушницы Иссены-милостивой, но и обучались те, кто решил посвятить свою жизнь и судьбу служению Иссене-карающей. Одна богиня, две ипостаси. Днём – повелительница жизни, охраняющая детей, ночью – богиня справедливости, отвечающая за судьбы умерших и контролирующая этих самых умерших, дабы не чудили. В городах находились храмы Иссены-милостивой и лишь в трех пустынях, окружающих нашу страну с юга, стояли древнейшие храмы Иссены-карающей.

Так вот ты какая, Иссена-карающая…

Интуитивно чуя, что необходимо делать, потому что жрицы не торопились объяснять и подсказывать, я сняла плащ на входе, там же положила сумку, сняла обувь, стянула исподнюю рубаху и в одних бинтах, чья чистота уже оставляла желать лучшего, отправилась к статуе. Богине не нужна обертка, богине интересна я сама.

Я, решившаяся на этот безумный по мнению многих шаг.

Я, из-за которой преждевременно завершили свой путь песчинки семерых людей.

Я, семнадцать лет назад отдавшая в её руки свою судьбу.

До статуи оставался шаг, когда я замерла и преклонила колено, склонив и голову. Тап, два, три, пять… В храме были только мы: я и богиня, внимательно рассматривающая меня своими гранитными глазами. Я чувствовала, как божественный взгляд разбирает меня изнутри, проверяя не только моё состояние, но и мои намерения. Я была готова ответить по своим клятвам от и до.

– Прекрасно… – шепнул ветер.

– Ты отомстила? – поинтересовался огонь.

– Теперь ты в моей власти, – усмехнулась тьма и в груди кольнуло.

– Ближайшие три цикла твоей наставницей будет Лервелианэль, – сказала своё последнее слово Иссена-карающая и помещение вновь окутала тишина.

Ну… спасибо, что ли. А я точно теперь бессмертна? А то сдается мне, совсем скоро придется это проверить и не раз.

Скептично покатав на языке однозначно эльфийское имя, поняла, что эти три цикла лёгкими не будут точно. Если это та самая жрица с нагинатой, то боюсь, к концу обучения одним ксенофобом в Немертвом Легионе станет больше.

Я успела лишь встать и окинуть задумчивым взглядом пустой храм, когда со стороны боковой двери меня резко и неприязненно окликнули:

– Мими!

Точно. Она.

Ну, крепись, Мими, тебя ждут незабываемые три цикла под руководством тощей белокурой стервы с презрительным взглядом фиалковых глаз.

– Живей!