Глава 3

Ей казалось, что шла она уже часа полтора и на каком-то очередном подъеме, который с каждым шагом становился все круче, она сдалась. Для вящей безопасности Лили перелезла через деревянный заборчик, попав, как она решила, на выгон.

– Ну и ну! – проговорила она, вытирая с лица пот и капли влаги.

Сев на траву, Лили погрузилась в путаные мысли о собственном безумии.

Дорога была одна, никаких ответвлений не имела. Пойти назад в темноте и быть застигнутой в самый неподходящий момент, желания не было. Лили решила ждать чучело или рассвета здесь, спрятавшись за небольшим кустом. Она легла и попыталась дышать ровно.

Видимо, она задремала, потому что, разбуженная тявканьем молодого койота, не смогла сразу определить, где находится и сколько прошло времени. Оглядевшись и увидев койота на краю холма позади себя, она заметила, как изменился облик ночи. Туман рассеялся, на небо высыпали звезды, и выплыла луна. Даже ветер приутих. Стояла мягкая летняя калифорнийская ночь. Койоты – те же собаки – вблизи города в стаи не сбивались, и Лили не испугалась. На севере она встречала даже медведей, так что какой-то койот особого впечатления на нее не произвел. Но тявканье не давало ей опять провалиться в сон.

Провалявшись на траве еще около часа, Лили вдруг услышал какое-то дикое, жуткое пение. Подняв голову, она увидела, как по гребню холма, перестав лаять, бежит койот, а за ним, тоже молча, мчится нагое чучело из сада. Койот был молодой и сильный, но чучело, как она успела заметить, настигало его; потом они скрылись из виду. Лили поднялась и перелезла через ограду. Ее било как в лихорадке, но надо было спешить. Путь к Мельничной Долине был свободен, а определить мистер ли это Уорд или его сумасшедший брат – можно было позже, спрятавшись возле веранды.

Лили неслась по уклону с головокружительной быстротой, но на повороте в низине, там, где на дорогу падали густые тени, она упала и слегка подвернула ногу.

– ЧЕРТ! Не везет, так не везет, – бормотала она, пытаясь подняться.

Дальше Лили двинулась со скоростью достойной молодой леди, только немного прихрамывающей. Заветная ограда сада была недалеко и, дабы удостовериться, что с ней действительно случилось то, что случилось, и это был не сон, Лили стала искать следы на дороге.

– Вот они! – огромные, глубоко ушедшие у пальцев в землю, следы мокасин.

Лили наклонилась, рассматривая их, и тут снова услышала жуткое пение. Надо было поторапливаться. Поняв, что бежать по саду сейчас опасно, она опять спряталась за деревом, вжавшись в тень, совсем чуть-чуть высунув голову и глядя между прутьями.

Вскоре «певец» появился собственной персоной. Он пел и при этом быстро бежал. Остановившись возле дерева, он подпрыгнул, ухватился за сук и, перебирая руками, быстро, по-обезьяньи, вскарабкался наверх. Оттуда он перемахнул через стену, в паре футов от Лили, уцепился за ветви другого дерева, спрыгнул на землю, в сад, и направился в сторону дома.

Лили с колотящимся сердцем, поднялась из своего укрытия, когда шум окончательно стих. Утро подступало, и она уже различала серые ветви кустов. До поместья удалось добраться без происшествий. Она уже различала свое окно, как вдруг в дальнем конце веранды зажегся слабый свет. Лили, пригнувшись, подбежала к дому и проверила, открыто ли окно. Окно было открыто, но девушка не спешила вернуться в комнату. Сжавшись, она подкралась к веранде. Добравшись до освещенного края, она выбрала место, где кусты плотнее всего подходят к окнам, и приподнялась. Чучело стояло посреди веранды и вытирало лицо полотенцем. Рядом стоял китаец. Слуга набросил халат ему на плечи, и из чучела получился вполне себе мистер Уорд.

Глава 4

Лили проснулась и сладко потянулась. Думается, время шло уже к полудню. Тревожное чувство, как будто она что-то забудет прямо сейчас, мешало сосредоточиться на реальности. Это был сон! Схватив его за хвост, Лили разом вспомнила сновидение и прыснула смехом.

Может быть, так на нее подействовала ночная прогулка, а может созерцание почти голого мужчины ночью, но ей приснилось, что она трахалась с мистером Уордом, который был, вовсе не мистер Уорд, а был это один непутевый дурак, который таскался к сестрам клянчить деньги и зло скандалил, когда ему предлагали суп. Только был он рыжий и с бородой. Они были голые, в саду, и Лили просто изнывала от удовольствия.

– Святая Лючия…– дальше мысль не двинулась, но возбуждение, оставшееся со сна, никуда не делось.

Лили припомнила, что последний раз подобные сны видела еще до замужества, когда впервые в жизни влюбилась (в молоденького мексиканца, сгоревшего буквально за пару дней от холеры в сестринском лазарете). О мистере Джерсдейле вообще говорить не приходится. В принципе, многие мужчины в его возрасте еще вполне резвы, но он к таковым не относился и был охоч скорее до виски и свинины, чем до женщин. В первый год совместной жизни муж ознакомил Лили с вялым беззвучным сексом, который никогда не длился более нескольких минут и зачастую ничем не заканчивался. Оставшиеся годы они вообще спали в разных местах – Лили на кухне, а Джерсдейл в конторе – и исполнением супружеского долга супруги не злоупотребляли. Вопрос заведения потомства, к счастью, не волновал их обоих: Лили и так хватало забот, а мистер Джерсдейл, наплодивший в свое время семерых неспособных к жизни девочек и мальчиков, постоянно приговаривал: «Эти засранцы сожрали мои деньги, как саранча урожай Небраска», – и не хотел спровоцировать повторного нашествия вредителей. В общем, семейная жизнь не вызывала у Лили особого отвращения, но навсегда лишила ее романтических представлений о совместном проживании рядом с мужчиной. И тут на тебе…

Оставив воспоминания, Лили села в кровати. В этот момент в дверь постучали. Что делать: струсить и прикинуться спящей, было просто; с другой стороны, очень хотелось кушать, и к тому же, существовала опасность, что все равно разбудят и выставят вон. Надо было действовать.

– Я не сплю, – сказала Лили, но тут сообразила, что дверь заперта.

Соскочив с кровати, она ощутила боль в подвернутой ноге.

– Святая Лючия, идея! – пронеслось в голове, и Лили, слишком сильно прихрамывая, хоть этого никто и не видел, доковыляла до двери.

На пороге стоял китаец. Лили присела на одной ноге – получилось коряво, но смысл сейчас был не в грации движений.

– Надо забрать поднос, я принести завтрак.

– О, спасибо вам огромное! Простите, что я заперлась, я опасалась… – и запнулась. – Простите, далеко ли отсюда до пристани? Я, видимо, подвернула ногу вчера, позавчера, – поправилась Лили. – И она болит. Не укажете ли Вы мне короткую дорогу? И поблагодарите за меня мистера Уорда, он великодушный человек.

– Он сам зайти.

И дверь захлопнулась

«Вот это да! Он еще не на службе, не в конторе, он что же, только бегает по саду и сидит дома. Многие хотели бы так жить!» – восхитилась Лили, и тут же рассмеялась, представив сестер бегающих голыми ночью по полям. А что, вот мистер Джерсдейл примерно так и жил: наливался с утра виски, спал, вечером сидел и пил с посетителями, потом опять спал. Респектабельный ресторатор на покое!

Не успела Лили спрятаться назад под одеяло, как дверь открылась. Вошел китаец с подносом и мистер Уорд. Одетый. Лили улыбнулась своей мысли.

– Ли-Синг сказал мне, что Вы вывихнули ногу.

– Доброе утро, сэр! – почти одновременно с ним сказала Лили. – Вряд ли, сэр. Немного подвернула, не более того. Вчера она болела сильнее, сегодня уже проходит.

– Позвольте, я посмотрю.

Лили высунула ногу из-под одеяла. «Святая Лючия, нога даже немного припухла, какое счастье!» А еще было отличной идеей, отдраить перед сном ноги с мылом.

Мистер Уорд взял ступню в руки и аккуратно повертел туда-сюда. «Какие же горячие у него руки, такие крупные, сильные, подержал бы еще», – Лили немедленно покрылась мурашками, а в желудке исчезло притяжение.

– Вам нужен врач, – констатировал Уорд.

– Что Вы, сэр, абсолютно не нужен! Я буду аккуратно наступать на ногу, и все пройдет уже завтра, – вцепившись в одеяло, пролепетала Лили, а про себя добавила: «Но если Вы позволите мне остаться, дело пойдет не так уж и быстро».

– Хорошо, – подумав, произнес Уорд. – Сегодня отдыхайте, но если завтра ситуация не изменится, мы вызовем врача.

– А как же…– Лили хотела добиться хоть какой-то определенности, но стоило Уорду повернуться к ней, она тут же выпалила: