Учитель на замену

Лара положила руку на грудь, чувствуя частое биение под пальцами. Глупо было вспоминать нелепые детские страхи, когда в соседней комнате обитает вполне реальное чудовище – её собственный муж. Но, как бы отвратительно ни вел себя Стас в последнее время, сейчас Ларе хотелось, чтобы он был рядом. Кто поможет ей, если случившийся накануне приступ повторится? Несмотря на разлад, муж не оставил бы её умирать в одиночестве. Ведь и она не оставила его, когда и родные, и друзья отвернулись. Они не враги друг другу. Лара была уверена, что муж тоже страдает. Его зависимость, по сути, болезнь. Это она управляет им, заставляет причинять боль самым близким людям. Это испытание, крест для обоих, но они справятся. Стас сможет взять волю в кулак и стать прежним. Кроме смерти нет ничего непоправимого.

Мать, бывало, твердила о сочувствии и необходимости помогать другим. Она ходила в церковь почти каждое воскресенье, но ни разу, сколько Лара помнила, не подала милостыню. «Это все алкоголики или мошенники, которые зарабатывают больше меня», – говорила она. А однажды, ранним воскресным утром, проходя мимо детской площадки в соседнем дворе, они увидели мужчину. Он лежал ничком на земле возле горки. Лара заметила бордовые опухшие щёки и закрытые щелочки глаз. Она сразу попросила мать вызвать скорую, а та молча схватила Лару за руку и потащила прочь, велев не оглядываться. Все её разговоры о сострадании оказались пустыми россказнями, наверняка, стоившими человеку жизни. А ещё Ларе вечно напоминали о долге, внушали стыд перед другими за свой выбор и поступки: «Ты куда вырядилась? Хочешь, чтобы тебя изнасиловали?», «Лучше промолчи, сойдёшь за умную», «Это не твоя компания…» Лара беспрестанно думала о том, как выглядит со стороны. А не всё ли равно? Разве имеет значение мнение чужих людей, если ей плохо или хорошо. Она привыкла думать, что её постоянно оценивают тогда, когда о ней, вероятно, вообще никто и не вспоминает. Она лишает себя внутренней свободы и от других требует

Воспоминания о встрече с отцом сдавили грудь. От горечи и вины захотелось плакать. Лару не простили, но ведь и она не простила. Взаимное упрямство завело в тупик и всем отравляет жизнь.