«Не будь занудой, Миллер. Улыбнись».
Но вместо улыбки по щекам потекли слёзы. Знакомый огонь возрождался в самом сердце и теплом разливался по телу.
Я не могла дышать. Не могла говорить. Не могла двигаться.
Могла лишь смотреть на океан из тысяч одинаковых плакатов над головами пришедших на мой концерт людей и беззвучно плакать.
Тёплый ветер принёс с собой запах океана в тот миг, когда все плакаты перевернулись на другую сторону. И там была совсем другая надпись. Совсем другая… Всего четыре слова.
Я рыдала, сотрясаясь всем телом, скользя глазами по большим чёрным надписям на тысячах вознесённых к ночному небу плакатах:
«Я люблю тебя, Тейт».
«Я люблю тебя, Тейт».
«Я люблю тебя, Тейт»…
И заиграла музыка. Лёгкий ритм одинокой гитары. Кто-то играл в темноте за моей спиной. Я не видела его лица, но чувствовала присутствие Шейна всем телом. Каждая клеточка на моей коже оживала и наполнялась теплом.
Звуки его гитары возносились к небу, и впервые за последний невыносимо долгий год я услышала этот низкий, магический голос с лёгкой хрипотцой:
– Эй, Миллер, спой со мной.
Публика засмеялась и поддержала одобрительными криками, а я, как самая последняя нюня на свете, стояла на месте, вглядывалась в темноту сцены и обливалась слезами.
Голос Шейна доносился отовсюду и проникал в самое сердце, проходил сквозь меня, кружился вокруг меня, был со мной и для меня…
Его голос:
Больше всего на свете люблю, когда ты смеешься.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.
Твой образ живет в моем сердце, и это делает
меня сильным.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.
Поднесла микрофон к губам и с тихими всхлипываниями запела:
Схожу с ума, когда остаюсь в одиночестве.
Все становится пустым и поломанным,
когда нет тебя рядом…
Но ты ушла и больше не чувствуешь меня рядом…
Сделала неуверенный шаг в глубь сцены и продолжила петь:
Всё самое плохое уже пройдено.
Мы можем дышать полной грудью.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.
Нам еще многому предстоит научиться,
но вести войну больше нет смысла.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.
Шейн подпевал мне, наши голоса вновь сплетались. Звуки, такие идеальные. Такие хрупкие:
Чувствовать себя сломанным,
когда открывается сердце.
Понимать, что сил недостаточно…
Сломлен, когда остаюсь в одиночестве,
Все становится пустым и поломанным,
когда нет тебя рядом.
Проигрыш, и я наконец увидела его улыбку. Шейн вышел ко мне навстречу, виртуозно перебирая струны. Он смотрел на меня. Внутрь меня. В самую душу.
И мы запели вместе:
Чувствую себя поломанной каждый раз,
когда открываю сердце.
Осознаю, что сильна недостаточно.
Ощущаю себя слабой, когда остаюсь
в одиночестве.
Все становится пустым и поломанным,
когда нет тебя рядом…
Я ломаюсь, когда остаюсь в одиночестве,
Всё кажется пустым и неправильным,
когда ты уходишь.
Замолчала, позволив Шейну тихо закончить:
Ты ушла…
Но я нашёл тебя[7].